– А если бы под колеса?
“Ненормальная” была худой и маленькой, слегка запыхавшейся от бега. С копной растрепанных пепельных волос. К рукаву джинсовой куртки прицепилась какая‑то колючка с хвостом, а из‑под расстегнутого воротника выбилась цепочка с голубым кристаллом‑безделушкой.
– Ну, извините, – зеленовато‑карие глаза странного, словно бы азиатского разреза, смотрели на Курта с любопытством и без всякой виноватости, – вы так незаметно подкрались.
По‑немецки она говорила правильно, однако с заметным акцентом. Курт предположил, что с английским, или, скорее уж, с американским.
– Садитесь, – он открыл дверцу, – вам в Ауфбе?
– Наверное. Спасибо! – она хлопнулась на сиденье, осмотрелась: – Что у вас за машина? Русская? Или польская?
– Русская. Газ‑72М, “Победа”.
– Разве патриотично ездить на русских машинах?
– Я из Советского Союза, – Курт продемонстрировал обложку своего паспорта.
– Ух, ты! – ожидаемо сказала девушка. – Встреча союзников! А я американка. Я думала, что встретила аборигена. Вас как зовут?
– Гюнхельд.
– А я Ластхоп. Можно Элис.
– Можно Курт.
Они обменялись рукопожатием.
– Будем знакомы, – подытожила Элис.
– Если хотите, мы можем говорить на английском.
– А это удобно?
– Вполне. Мне нужна практика.
– Вы полиглот? – спросила она с уважением. По‑английски спросила.
– Пока не очень, – признался Курт, – но я стараюсь.
– А вы случайно не знаете, куда все подевались?
– Знаю, и даже не случайно, – он улыбнулся, – все подевались в церковь.
– В такую рань?
– Даже раньше. Какая‑то служба начинается в час Прайм, с рассветом, вот на нее все и отправились. А к кому вы приехали?
– Да ни к кому, – они въехали в город, и Элис завертела головой, разглядывая аккуратные домики, – я здесь случайно. Заночевала в гостинице, там, у поворота, утром встала, а вокруг как вымерло. Вот я и пошла искать.
– Далековато зашли, – хмыкнул Курт.
– А вы что, полицейский?
– Это почему?
– Вопросов много задаете, – она взглянула в упор. – Ну, признайтесь, я угадала?
– Почти. Я русский шпион.
– Ну да! – протянула Элис тоном девочки, совсем недавно узнавшей, что Санта‑Клауса не существует. – Если русский, так обязательно шпион?! Полицейский и то лучше.
– А вы что же, не любите полицию?
– А за что ее любить? – она пожала плечами. – Копы в последнее время ловят студентов, а не преступников. У меня на них уже, можно сказать, чутье выработалось… Но у вас паспорт русский, имя – немецкое, и легенда никуда не годится, значит, вы настоящий. По делам здесь?
– В гости.
Чистые и абсолютно пустые улицы Ауфбе наводили легкую жуть. В дымке тумана дома и деревья казались нереальными, написанными акварелью: что там прячется за резными фасадами, бог весть? И тихо, как в музее.
– Зачарованный город, – вполголоса подхватила невысказанную мысль Элис, – как в сказках. А у вас здесь, конечно же, живет бабушка.
– Вообще‑то мать, – Курт поморгал, чтобы прогнать наваждение. – Она год как переехала.
– А… Слушайте, мистер Гюнхельд… то есть, Курт, может быть, вы знаете, кто живет в замке?
– В развалинах? Конечно, знаю, – вот и церковь, а за ней, на площади, большой дом с красной крышей… ничего себе дом! Целая барская усадьба.