Ильза ездила с ней и вообще помогала.
Дедушка, военный, офицер, несколько лет перед смертью болел,иодно
из моих ранних воспоминаний-менязаставляютвестисебятихоине
беспокоить его. Марта никогда не былатакойтеплойуютнойбабушкой,о
которой читаешь в книгах, и нисколько не изменилась, когда мы переехалик
ней. Она не из тех, с кем можно поболтать. Когда я однаждыспросилеео
маме, она провела разговор резко и заверила меня, что ясчастлив,оттого
что с нами Ильза. Если она кого-нибудьилюбила,такэтомоюсводную
сестру Анжелу и - в несколько собственнической манере - моегоотца.Была
также тетя Каролина, но мы ее редко видели. Явсегдачувствовал,чтос
антиквариатом Марте лучше, чем с людьми.
Она и Ильза сидели в гостиной, когда однажды в субботний полдень мы с
Энди вернулись с велосипедной прогулки - нам пришлось сократить ее, потому
что начался дождь. Они оценивали антиквариат, а Анжела помогала им.Тогда
Анжеле было семь лет, она блондинка, хорошенькая и умная. Папаиз-занее
просто свихнулся. Она держала в руках фарфоровую собачку и говорила, какая
она красивая, а Марта улыбалась ей: она любила людей, которые любят фарфор
и вообще антикварные вещи. Я никогда не мог до конца понять, насколько моя
сестра подлиза.
- Можно включить телик? - спросил я.
- Можно, Марта? - повторила Ильза.
- Нет, - резко ответилаМарта.-Менянельзяотвлекать,покая
занимаюсь этим. Сколько я заплатила за эту тарелку? Память мне изменяет.
Ильза улыбнулась мне одной из своих беспомощных успокаивающих улыбок,
которые доводили меня до бешенства. Она не хотела спорить с Мартой и вто
же время хотела, чтобы я был доволен.
- Лаври, на кухне шоколадные пирожные. Я их сегодня приготовила. Если
хочешь, они в маленькой каменной вазе...
- Спасибо, не хочу, - перебил я ее.
На самом деле эти пирожные - одно из немногих ееблюд,которыемне
нравились, но я был не внастроенииприниматьвзятки.Яподумал,что
ненавижу, как она называет меня - Лаври - и этот ее акцент. Ясъеживался,
когда она разговаривала с учителями в школе на родительских днях.
К тому же мы с Энди купили себе шоколадавдеревенскойлавочкена
пути домой.Похоже,Эндивсежебылнепрочьзанятьсяшоколадными
пирожными, поэтому, дляотвлечения,яприпомнилспор,которыйунас
произошелвовремяпоездки.Эндигде-топрочитал,чтоуничтожение
треножников - величайшее преступление в истории: первый контактсдругой
разумной расой, и мы так уничтожили его. Меня это не очень занимало, вто
же время не хотелось и соглашаться.
Я напомнил ему, что он не так дружелюбно относился к триподам,когда
мы сидели в сарае. Он ответил, что это не мешаетемувпоследствииболее
уравновешенно взглянуть на вещи.
- И не забудь, что именно трипод напалпервым,-сказаля.-Ты
видел, что случилось с фермой.