Гм, странно Это не от тебя дымом тянет?
Очень смешно. Обхохочешься.
Осторожнее, Варона. Ты ведь знаешь, что этот зал стоит прямо над разломом?
Еще бы. Мне же с ним работать предстоит, вслух подумал он. Жаль, кстати, что ты не получила стипендию.
Он явно пытался разозлить ее, поэтому Либби вместо ответа демонстративно уставилась в толпу. Она еще никогда не видела в зале столько народа: выпускники и их близкие заполняли ряды до самой галерки и пеной вхлестывались в вестибюль.
Даже издалека Либби разглядела папин приличный блейзер, купленный лет, наверное, двадцать назад, еще на свадьбу, который он надевал на всякое мало-мальски формальное мероприятие. Папа с мамой сидели в среднем ряду, в двух местах от центра, и при виде них Либби на мгновение ощутила безграничную любовь. Она, конечно же, просила не беспокоиться и не приходить, мол, стесняюсь и всякое такое Однако папа пришел, не забыв надеть блейзер; мама же накрасила губы. А рядом с ними находилось
Пустое кресло. Либби успела заметить его, а через мгновение увидела девочку в кедах с высокими берцами. Кривясь от презрения к истеблишменту в лице собравшихся, та ловко протиснулась мимо чьей-то бабушки с тростью. Вовремя, ничего не скажешь. Мозг отказывался увязывать эти два элемента: ураган апатии (ходячее противоречие в платье-бюстье) и пустое кресло рядом с родителями. У Либби поплыло перед глазами, и на секунду она испугалась, что на нее напала внезапная слепота. А возможно, Либби просто заплакала.
Уф, нет, ни то ни другое. Начать хотя бы с того, что Кэтрин, будь она еще жива, было бы далеко не шестнадцать. Подумать только, а ведь Либби обогнала старшую сестру. Она все еще не понимала такую мудреную математику, однако это не помешал о давней, смертельной ране зарубцеваться.
Впрочем, не успела Либби снова удариться в хандру с самобичеванием, как в проходе появилась еще одна знакомая фигура: виновато качнув гривой непослушных кудрей, она опустилась в свободное кресло. Эзра надевший свой последний уцелевший свитер, который Либби еще не успела на неделе постирать, заполнил дыру на месте Кэтрин. Он передал ее отцу программу, а матери салфетку. Коротко поболтал с ними о чем-то и устремил взгляд на сцену. При виде Либби его глаза зажглись, и он одними губами произнес «привет».
Старая боль от потери сгладилась, сменившись облегчением. Кэтрин это не понравилось бы, как и платье Либби. Да и стрижка, наверное, тоже.
«Привет», так же, одними губами, шепнула в ответ Либби, а Эзра изобразил знакомую кривую улыбку. Он постоянно что-нибудь перекусывал, но оставался худым, если не сказать тощим, и на первый взгляд казался ниже, чем был на самом деле. Он двигался с кошачьей грацией, и Либби нравилось это его изящество, тихая поступь, внушавшая спокойствие.
К несчастью, Нико проследил за ее взглядом, и уголок его рта насмешливо дернулся.
А, вот и Фаулер. Явился все-таки.
Либби, которая позволила себе на миг роскошь забыть о Нико, вскинулась:
Ты что-то имеешь против?
Нет, просто думал, что ты уже подняла планочку, Роудс.
Не ведись, не ведись, не ведись
Эзру, кстати, недавно повысили, спокойно ответила Либби.
Он что-то научился делать?
Нет, он Либби заставила себя замолчать, стиснув кулак и мысленно сосчитав до трех. Он теперь проект-менеджер.
Господи боже, сухо произнес Нико, как впечатляет.
Он улыбнулся при виде ее злобного взгляда, и она в ответ бесстрастно заметила:
У тебя галстук сбился.
Нико машинально дернулся поправить его, а Либби добавила:
Гидеон за тобой не поухаживал?
Он просто Нико осекся, и Либби мысленно поздравила себя. Очень смешно, Роудс.
Что смешно?
Гидеон моя нянька, оборжаться. Это что-то новенькое и свежее.
Типа насмешки над Эзрой это новый виток эволюции.
Я же не виноват, что над его серостью можно угорать вечно, ответил Нико, и, если бы не тот факт, что они сейчас сидели перед всем курсом, преподавателями и прочими школьными работниками, Либби, не стала бы сдерживаться и дала своей магии выход.
Жаль, но поджог нижнего белья на Нико де Вароне сочли бы неприемлемым поведением.
«Последний день, напомнила себе Либби. Сегодня последний день с Нико. Пусть несет что угодно, это ничего не изменит».
Как твоя речь? спросил Нико, и Либби закатила глаза.
Стану я обсуждать ее с тобой.
Почему бы и нет? Я же знаю, у тебя боязнь сцены.
Нет у меня Вдох. Ладно, два, на всякий случай. Сцена меня не пугает, намного ровнее произнесла Либби, а если бы и пугала, чем бы ты мне помог?
О, так ты решила, что я помощь предлагаю? спросил Нико. Извини, но нет.
Все еще дуешься, что не тебе доверили выступление?
Я тебя умоляю, хмыкнув, прошептал Нико. Мы же оба в курсе, что никто не тратил время на такую ерунду, как выборы оратора для прощальной речи. И потом, половина наших уже накидалась, заметил он.
Либби знала, что так и есть, но правоту Нико признавать не хотела. К тому же тема была больная: он сколько угодно мог изображать равнодушие, но проигрывать Либби не любил. Даже в мелочах.
Либби знала это, потому что сама на его месте переживала бы то же.
О-о-о? задорно протянула она. Если всем было пофиг, как же я победила?
Так ты единственная и голосовала, Роудс. Ты, похоже, меня даже не слушаешь
Роудс, угрожающе зашипела декан Брикенридж, проносясь мимо, тогда как церемония шла полным ходом, Варона. Неужели так сложно посидеть тихо один час?
Профессор, ответили они хором, выдавив улыбки, а Нико суетливо потянулся поправить галстук.
Это вовсе не сложно, заверила декана Либби, понимая, что даже Нико не станет дурить и согласится. Все хорошо.
Брикенридж выгнула бровь.
Значит, утро задалось?
Утро просто чудесное, сказал Нико, нацепив одну из самых своих очаровательных улыбок.
Это-то и раздражало больше всего: с кем угодно, кроме Либби, он мог вести себя по-человечески, не вынося мозг. Нико де Варона был любимчиком преподавателей; сокурсники же хотели походить на него, встречаться с ним или просто дружить.
Только сильно отстранившись от вражды и позволив себе небывалую щедрость открытого суждения, Либби поняла, как такое возможно. Нико был невероятно, просто несправедливо симпатичен, и, несмотря на ум и одаренность самой Либби, сокурсники и преподы предпочитали ей Нико. Он обладал каким-то особенным даром вроде касания Мидаса: Нико умел совершенно без усилий превращать бредятину в золото; это было даже не навык ом, а машинальным действием, которое Либби, такой одаренный студент, не сумела освоить. Умение Нико легко очаровывать окружающих не поддавалось изучению, такое изящество не было предметом точных наук.
А еще у него была кошмарная способность убеждать людей, будто он знает, о чем говорит. Порой, может, это так и было, но уж точно не всегда.
Впрочем, самый страшный грех Нико совершил, уведя у Либби работу мечты. Просто сама Либби в этом ни за что не призналась бы. Попасть в крупнейшую на Манхэттене венчурную компанию это вам не баран чихнул. Либби искала бы средства для инновационных медитских технологий, выбирая из целого портфеля невероятных идей с огромным потенциалом для роста и общественного капитала. Пришла пора действовать: мир перенаселен, ресурсы истощены как никогда актуальны альтернативные источники энергии. Со временем Либби смогла бы изменить саму структуру развития медитов: выбрать тот или иной стартап, пересмотреть прогрессию глобальной экономики, и за это ей хорошо платили бы. Однако стипендия НУМИ уплыла к Нико, а без нее было никак.
Декан Брикенридж заняла свое место, Нико притворился паинькой, и Либби задумалась о светлом будущем, когда она наконец перестанет соперничать с ним. Целых четыре года Нико был неотъемлемой частью ее жизни, словно некий надоедливый рудиментарный орган. Медиты-физики, повелевающие стихиями, были редким явлением; на свете таких жило лишь двое. Долгих четыре года Нико с Либби обоих запихивали на все уроки, зато в итоге они развили мастерство, граничившее разве что с их взаимной неприязнью.