Знаю-знаю, закатывая глаза, говорит Глобиночка. У нас в детском саду одна тоже всё время устраивает концерты на блок-флейте, это жутко раздражает.
Даёт концерты, смеясь, откликается Вируся. Это называется «давать концерт». Когда кто-то играет на музыкальных инструментах, а другие слушают.
Вот как, говорит Глобиночка. А что же тогда такое «устраивать концерты»? Звучит противно.
Противно и есть, бурчит Резус. Особенно, когда их устраиваешь ты.
А вот и нет! негодует Глобиночка. Я такого вообще никогда не делаю!
Ты уверена? спрашивает Резус. Ты же даже не знаешь, что это значит.
Ну и пусть! топает ногой Глобиночка. Я не даю концерты и не устраиваю! У меня вообще нет никаких концертов! Потому что все они фу-у-у! Правда, дедушка?
Да, смеюсь я. Ты совершенно права, устраивать концерты это фу-у-у.
Сергей во всех подробностях излил мне своё горе по поводу затратных прихотей Павловой.
С Йети бы у тебя таких проблем не возникало, она очень скромна, сказал я. Она стоит за дверью. Давай я вас познакомлю.
Скромная прима-балерина? Это и правда что-то новенькое! рассмеялся Сергей. Ну, давай её сюда!
Открыв дверь, я подал Йети знак. Она вошла в кабинет, застенчиво потупив взгляд.
Э-э-э шепнул мне на ухо Сергей, ты уверен, что она танцовщица? Скорее уж напоминает танцора. Танцора из цирка. Очень волосатого танцора из цирка.
Я так и знала, вздохнула Йети, обладавшая, по-видимому, тонким слухом. Это бессмысленно.
Повернувшись, она собралась было выйти из кабинета, но я остановил её.
Да подождите же вы! сказал я и с серьёзным видом повернулся к Сергею. Дай ей шанс. Ты должен посмотреть, как она танцует. Лучше всего прямо сейчас.
Ну ладно. Взгляд у Сергея был скептический. Только ради тебя. Пойдём на сцену, там сейчас никого.
Я взял Йети за руку, она дрожала, и мы пошли вслед за Сергеем.
Нам нужна музыка, сказал он, указывая на другой край сцены. Поможете мне выкатить на сцену репетиционный рояль?
Оставьте, сказала Йети. Я сама.
Подойдя к роялю, она подняла его обеими руками над головой, пронесла через всю сцену и опустила у ног Сергея.
Для балерины вы очень сильная, поразился Сергей. Под какую музыку вы хотели бы танцевать?
Под сюиту «Щелкунчик», пожалуйста, сказала Йети.
Одобрительно кивнув, Сергей сел за рояль. Йети встала в позицию на середине сцены, всем телом вибрируя от волнения. Но стоило раздаться первому звуку, как Йети дрожать перестала. Она мгновенно очутилась в своём мире, там, где не важно, как она выглядит и какой её видят другие, там, где она танцовщица, не больше и не меньше. Лучшая танцовщица всех времён.
Она танцевала и кружилась, прыгала и крутила пируэты, и глаза у Сергея округлялись всё больше. Один раз он даже немного сфальшивил.
Не успела прозвучать последняя нота, как Сергей, вскочив, громко зааплодировал.
Это это было это было совершенно сенсационно! восторженно восклицал он. Тело подтянуто! Идеальная техника! Эта негаданная лёгкость! Обаяние! Грация! Браво, мадам! Снимаю шляпу! Вы поистине уникальны!
Спасибо, смутилась Йети. Очень мило с вашей стороны.
Это не мило! возразил Сергей. Это чистая правда! Вы рождены для танца! И для сцены! Для моей сцены! С этого момента у вас ангажемент! Мы устроим дополнительный спектакль! Утренний! Утреннее представление «Щелкунчика»! В ближайшее воскресенье! Что вы об этом думаете?
В ответ Сергею раздался страшный грохот без всякого предупреждения Йети опрокинулась навзничь, лишившись чувств.
Ой, бедняжка! ужасается Вируся. Она не ушиблась?
Нет, не беспокойся, заверяю я. Йети очень крепкая.
Я тоже стану примой-балериной, заявляет Глобиночка. Я ведь тоже здорово танцую!
Забравшись на стол, она принимается яростно скакать по нему туда-сюда. Она неистово дрыгает руками и ногами, подпрыгивает в воздух, крутится и потеряв равновесие, падает со стола. Я бросаюсь к ней и едва успеваю её поймать. Уф-ф-ф, обошлось!
Если кем и станешь, то примой-падалиной, с усмешкой комментирует Резус.
Было весело! хихикает Глобиночка. Ещё раз!
Лучше не стоит, со вздохом облегчения отзываюсь я. Сядь, пожалуйста, на место. Я же должен вам рассказать, что было дальше.
Время до утреннего представления мы с Йети провели в прекрасном Париже. Днём Йети репетировала свой главный выход, а когда заходило солнце, мы гуляли по городу. Я показывал Йети все достопримечательности, ночью мы тайком залезли на Эйфелеву башню, через чёрный вход прокрались в Лувр и вместе ели мороженое на Елисейских Полях.
Сергей развесил повсюду в городе афиши, на которых Йети анонсировалась как Йетина Карамазова, сенсация из Санкт-Петербурга.
Не сказать чтобы Йети это особо радовало.
Но это же враньё, сказала она Сергею. Это не моё имя, и я не из Петербурга.
Ах, да ведь это никому не известно, радость моя, возразил Сергей. Просто публика охотнее принимает русских танцовщиц. Вы же хотите, чтобы билеты на представление раскупили, да? У нас уже сейчас зарезервировано больше ста мест.
О, так много? спросила явно взволнованная Йети. Они все придут, чтобы на меня посмотреть?
Они придут, чтобы посмотреть на новую сенсацию из Петербурга, подмигнул Сергей. Вы говорите по-русски?
Нет, ни слова, ответила Йети.
Не страшно, махнул рукой Сергей. Примы-балерины не обязаны разговаривать. Если кто-то станет вас о чём-нибудь спрашивать, говорите просто «ничего» или «авось», в России это правильные ответы на все вопросы.
Йети внимательно рассмотрела афишу.
Но на ней же нет моего изображения, констатировала она. У Павловой на афише всегда её портрет.
Но Павлова не весит триста килограммов и не выглядит как длинношёрстый белый медведь, возразил Сергей. Спокойно предоставьте рекламу нашего утреннего спектакля мне, моя радость, я знаю, что делаю.
Да, но не будут ли люди чувствовать себя обманутыми, если в воскресенье на сцене предстанет не стройная-престройная и бесшёрстная русская, как обещала афиша?
Ах, не забивайте себе этим вашу упрямую головку, сказал Сергей. Увидев ваш танец, они тут же позабудут обо всём, что написано в афише. Поверьте мне, дорогуша, всё будет чудесно, и вас ожидает большой триумф!
Похоже, ничего другого мне не остаётся, вздохнула Йети.
А потом наступил этот великий день. Погода, к сожалению, намечалась прекрасная, и поэтому мы отправились в театр ещё до восхода солнца. Тем не менее мы пришли не первыми, нас уже ждал Сергей. Он встретил нас в гримёрной Йети в сопровождении пяти человек в белых халатах.
А, вы ранние пташки, вот и чудненько! сказал он. Значит, времени нам хватит!
Хватит на что? спросил я.
Ну, на преображение косматого белого медведя в приму-балерину, обернувшись к пятерым мужчинам, Сергей хлопнул в ладоши: Можете начинать!
Каждый из пятерых тут же схватил ножницы. Они придвинулись к Йети.
А-а-а-а! прыгнув мне на руки, в ужасе завопила она. Помоги, Влад! Это парикмахеры!
Как ни наслаждался я близостью Йети, но больше трёх секунд удержать её на руках не мог. Я осторожно опустил её на пол.
Они они хотят остричь мою шерсть, боязливо сказала Йети, пытаясь спрятаться за моей спиной.
Ты же не серьёзно, да? спросил я Сергея. Что всё это значит?
Ты о чём? изобразил невинность тот. Это для её же блага. Когда всю шерсть удалят, она наверняка приобретёт более-менее презентабельный вид. Мы же не хотим перепугать нашу публику, правда?
Я впервые спросил себя, с какой стати дружу с Сергеем он явно не хороший человек.
Йети заплакала:
Но тогда это буду уже не я, рыдала она. Я думала, главное танец, а не моя шерсть. Большего я никогда и не хотела. Просто танцевать.
И вы будете танцевать, решительно сказал я. И именно такая, как есть, с вашей прелестной шерстью.
Не будет, сказал Сергей. Это мой театр. Здесь по-прежнему я решаю, кому танцевать на этой сцене, а кому нет. И будь она действительно лучшей примой-балериной в мире, в наши дни этого недостаточно. Чтобы стать звездой, нужно большее. Больше красоты, больше харизмы, больше очарования. И в любом случае меньше шерсти. Я мог бы сделать из неё звезду. Или пусть уходит. В таком виде она у меня ни за что выступать не будет.
Йети разразилась громкими рыданиями, а я в ярости подступил к Сергею. Я остановился так близко от него, что мы почти соприкасались носами.
Она будет здесь выступать, прошипел я ему. И именно сегодня, как заявлено. А если ты не позволишь ей станцевать, то я кое-что из тебя сделаю, что тебе наверняка не понравится, я сверкнул клыками. Ты меня понимаешь? выразительно спросил я.
Судорожно сглотнув, он молча кивнул.
Вижу, мы друг друга поняли. А теперь исчезни и своих бесстыжих махателей ножницами забери!