Какая разница, уважаемый Сомтанар? подойдя к столу с парящим бронзовым чудовищем в руке, спросил он. Вы ведь не торопитесь?
Нет, нет, нет, заторопился подтвердить архивариус. Я надеюсь, мы только начали.
Следя, как эль готовит свежую порцию орешка для себя и освежает кипятком остывшую кружку гостя, Сомтанар заговорил:
Собственно, известно, что элей было два, не считая вас.
Три.
Что?
Три. Так сказал Храм. Но, извините, что перебил, это не так важно. Скорее всего, первый погиб слишком давно, чтобы о нем остались какие-нибудь записи.
Сомтанар недовольно нахмурился:
Мне почему-то кажется, что вы знаете больше меня. Зачем же был этот вопрос?
Храм знает только то, чем делился с ним его гость. Не считая, конечно, того, что он бесцеремонно считывает всю формализованную информацию.
Простите, не понял.
Храм легко воспринимает все, что связано с языком. Но не видит того, что мы не транслируем в языковые образы. Например, вы можете помнить, как взлетели на мою скалу, но если не напишете рассказ об этом, Храм этого не воспримет. Он легко разбирается со всем, чему нас когда-то учили, но не видит непосредственный жизненный опыт, хранящийся в памяти. Он может, правда, легко извлечь слова, которые вы или я говорили во время полета, но все остальное нет. Чтобы он это узнал, придется рассказать то есть перевести в текст, в те же слова.
Вот оно в чем дело. То есть содержимое книги, которую я читал, он воспринимает, а вот что я ел или о чем думал в тот момент нет.
Илья пожал плечами, отхлебнул из своей кружки:
Не уверен насчет «думал». Но идею вы уловили. Так что там с элями?
Сомтанар вздохнул и заговорил. На удивление, оказалось, что знал он не так уж и мало. Предшественник Ильи был известной личностью и немало наследил в истории. Вот только очень скоро стало ясно, что эля интересует в основном то, о чем меньше всегоизвестно, ему была нужна любая информация о мире, из которого тот явился. Как туда попали люди? Как давно? Обычаи, язык, внешний облик? Далеко ли их планета? Что эль рассказывал о своем прошлом?
Илия, поймите, эль не оставил записей, заметок, воспоминаний. Все, что мы о нем знаем, свидетельства древних. Они писали лишь то, что видели. Он был темный, в отличие от вас. Я имею в виду темнокожий. Поэтому легко вписался в тогдашнее общество, где превалировали древние. Свой мир он называл Гера, и, по косвенным признакам, у них там было принято многоженство. Во всяком случае, на Мау он очень быстро обзавелся тремя женами все из высших маути. Главной его заслугой считается то, что он каким-то образом научил общаться с Храмом местных жителей. Не всех, конечно, но, пройдя определенную процедуру, некоторые действительно могли общаться, как тогда писали, с богами. Очень быстро такие люди сформировали закрытую жреческую касту, сыгравшую впоследствии решающую роль в Катастрофе. Здесь, в долине Дона, они не уцелели, но известные вам хилиты потомки таких жрецов с запада.
Илья слушал очень внимательно, было похоже, что вопрос был задан не ради простого интереса, что за ним что-то стояло, но он не торопился уточнять.
Спасибо, Сомтанар! Очень жаль, что мой предшественник оказался таким молчуном. Но, честно говоря, я и не рассчитывал на многое. Он улыбнулся. Ну, что же, будем считать, что вводными вопросами обменялись. Ваша очередь, уважаемый архивариус. Быть может, мы сэкономим немного времени, если вы обозначите, так сказать, сферу ваших основных интересов?
О, это очень просто! Сомтанар засмеялся. Боги, Земля и вы.
Я? Илья, казалось, был немного озадачен.
Ну, не ваша персона в узком смысле этого слова, уж извините, а ваши цели, намерения, планы, большей частью как раз в связи с богами и Землей.
Сомтанар не выдержал, вскочил. Его деятельная натура, несмотря на профессию, требовавшую усидчивости, прорывалась, соблазненная действием горячего орешка. Он пробежал вдоль ограждения, всматриваясь в открывающийся простор и все более светлеющее пасмурное небо. Выглянул на лестницу, ведущую наверх, нырнул в сумрак мастерской, несколько секунд завороженно рассматривал странный механизм, стоящий на отдельном верстаке, провел рукой по цепям, на которых болтались небольшие гирьки сейчас неподвижные, но о назначении которых он уже догадался, пока рассматривал, как эль кипятил воду на похожем устройстве. Вернувшись к столу, он встретил вполне доброжелательную усмешку на слишком длинном и слишком профилированном, по местным меркам, лице эля.
Илия, честно говоря, я в смятении. Меня интересует Земля. Все, что вы только помните, история, жизнь, биологическая и жизнь землян, природа все! Интересуют боги их цели, они сами, история их вмешательств в наши жизни, опять же все! Но, пока я, с вашего любезного позволения, бродил по мастерской, я подумал, что, по большому счету, все это терпит, это не так срочно. Даже если мы пропустим что-либо в этот раз, то, я надеюсь, сможем продолжить наш разговор в будущем. Сомтанар всмотрелся в собеседника, уловил его ободряющий кивок, перевел дух и продолжил: Вопрос, от которого зависит настоящее, один. Что вы собираетесь делать?
Илья отвернулся, посмотрел в провал, немного помолчал, запихал остаток лепешки в рот и, хмурый и сосредоточенный, начал жевать, временами поднося ко рту монструозную парящую емкость с орешком. Сомтанар присоединился к нему, в свою очередь позволив себе большой глоток душистого отвара. Он задумчиво вслушивался в теплую волну, согревшую пищевод, когда эль заговорил.
Простой ответ, уважаемый архивариус, я сам не знаю. Он внимательно смотрел на Сомтанара. Кроме того, вы ведь так и не поведали мне о поручении, которое вам дал его величество. Оно тоже может повлиять на мои планы.
Сомтанар в ответ состроил кислую физиономию и досадливо махнул рукой:
Чушь! Его величество, по-моему, не вполне понимает, с кем имеет дело. Он откинулся на спинку стула. Вы ответите? Или мне сначала изложить послание?
Илья опустил голову, усмехнулся:
Если честно, Сомтанар, я сейчас как бы в своем мире, меня волнуют и заботят проблемы, которые, с моей точки зрения, не имеют и малейшего отношения к монарху. От того, что вам поручено передать, я не жду ничего, кроме ненужных и лишних хлопот, отрывающих меня от сокровенных забот в, честно говоря, довольно скучный мне мир отношений между аристократией, Орденом, семьей и монархией. Это неприятность. Илья невесело улыбнулся. И я бы предпочел ее вообще не трогать. Он о чем-то задумался: Есть у нас такая поговорка, но продолжать не стал, встал, коротко бросил: Подождете пять минут? Я еще толком не умывался. Обещаю, начнем с моего ответа.
Конечно. Извините за доставленные неудобства.
Эль дернул ртом, но так ничего и не ответив, зашагал в глубь помещения, где скрылся за не замеченной Сомтанаром дверью.
Архивариус вскочил. Подошел к верстаку, на котором громоздилось сложное сооружение из блестящих бронзой штативов с многочисленными регулировочными барашками и тягами, фиксирующее в сложном пространственном порядке разнокалиберные линзы и призмы все, очевидно, из стекла Радужного разлома. С трех сторон квадратного основания громоздились механизмы со знакомыми приводами на гирьках, дарившими движение небольшим маховикам, в данный момент пустым, но Сомтанар заметил два длинных пенала, заполненных прозрачными шариками с фасками, очевидно, предназначенными для установки в эти непонятного назначения устройства. Каждый шарик был небрежно подписан значками незнакомого языка. Такие же закорючки пестрели по всей поверхности стола, покрытого, среди прочего, и сложным рисунком, нанесенным на большой лист бумаги, плотно прижатый по краям латунными защелками. Впечатленный, он замер, рассматривая массивную конструкцию, тщась разгадать ее назначение. Взял в руки один из шариков, поднес его к глазам в серединке застывшей аномалией, крохотным червячком висел небольшой темный кристаллик. Что все это значило?