А Олег Юрьевич? Сами понимаете, мне интересен комментарий от владельца компании. Ну или хотя бы от его заместителей.
Он сейчас в отъезде, и заместители тоже, устало ответил парень. Но мы на связи и получаем инструкции от руководства по телефону.
Парень поправил шарф, щекотавший ему нос, и я вдруг увидела, как он молод.
А вы, простите, кто?
Я из пресс-службы, ответил он.
Как вас зовут?
А вам зачем?
Леша! раздалось у автобуса. Девушка с таким же мегафоном замахала парню рукой: Иди сюда!
Извините, мне надо идти. Мы дадим комментарий прессе, когда соберутся представители всех телекомпаний, чтобы не разговаривать с каждым по отдельности.
И молодой человек, прижав к боку мегафон, который, очевидно, устал держать, побежал в сторону одного из автобусов.
Я хотела посмотреть, как полиция будет разбираться с протестующими, но глянула на часы и поняла, что если застряну здесь, то не успею сегодня добраться до дома Одинцовых. Проверив, что машина припаркована по всем правилам и никому не помещает, я свернула на боковую улицу и пошла по направлению к другому оживленному проспекту, где на удивление быстро поймала такси.
Пока мы ехали и седой усатый водитель крутил ручку магнитолы в поисках нешипящей волны, опять пошел снег. Начавшись легко и невесомо, он быстро вырос до крупных хлопьев и стеной повалил так, что скорость движения в разы упала. Мы ползли на старом «Опеле» по направлению выезда из города, и все это время я размышляла о деле, хотя очень хотелось подумать о чем-нибудь другом.
Пролистав новостную ленту в телефоне, я увидела, что «Тарасов-транс» устроил забастовку с перекрытием еще на двух больших улицах.
Таксист вовремя увидел пробку в навигаторе и, тихо выругавшись, поехал в объезд.
Дебилы! хмыкнул водитель, глядя в навигатор.
Я подняла голову от экрана телефона.
Что?
Дебилы, говорю. Усатый полуобернулся ко мне, не отрывая взгляда от дороги. Чего добьются таким образом? Только разозлят всех. Новый год на носу, люди торопятся, спешат, а они перекрывают дорогу и думают, что им посочувствуют. Кто?
Я неопределенно кивнула и задумалась: а действительно, почему Олег Одинцов пошел на такие странные меры? Чем выгоден этот бунт для компании, которая, по имеющейся информации, участвует в конкурсе, организованном властями?
Да, возможно, как сказал Кирьянов, у «Тарасов-транса» пытаются отжать хороший кусок рынка, но у них остается возможность выиграть конкурс на законных основаниях. И в этом случае участие в мероприятии, которое заблокировало транспортный поток, может аукнуться компании санкциями или вообще исключением из конкурса. Это же риск. Так ради чего было затеяно это сомнительное действо?
В таких противоречивых размышлениях я просидела всю дорогу, пока такси, чихнув на последнем повороте черным облачком, не выехало на узкую, застроенную красивыми особняками улицу.
* * *
Машина остановилась у кованых ворот, за которыми асфальтовой лентой шла широкая подъездная дорожка к двухэтажному дому из светлого клинкерного кирпича.
Спасибо!
Я расплатилась с таксистом, который что-то добродушно пробурчал в седые мохнатые усы и уехал, оставив меня одну на безлюдной улице.
Картинка вокруг была похожа на рождественский фильм. В сумерках округа наполнялась огнями. Деревья, облепленные снегом, как статуи застыли в морозном воздухе. А дом, который находился за оградой, очень напоминал дом Кевина Маккалистера из любимой комедии «Один дома» классический, со множеством окон, увитый новогодними гирляндами, которые сейчас были выключены. Горела только автоматическая подсветка у крыльца, освещая ближайшую тую, на которой кто-то заботливой рукой вывесил большие елочные игрушки.
То, что дом пуст, было понятно с первого взгляда. В окнах ни огонька. Дорожка, ведущая от калитки к дому, покрыта нетронутым слоем снега. На низком крыльце нанесло небольшой сугроб, а из почтового ящика, прикрепленного снаружи к ограде, торчит пачка бумаг.
Я подошла поближе и вынула несколько листков рекламные листовки, счета, бесплатные газеты. Удивительно, что распространители доезжают до этих улиц! Макулатуры было достаточно, чтобы понять почту не забирали несколько дней. Ни один хозяин не допустил бы, чтобы почтовый ящик давился переполнявшими его бумагами.
Засунув все обратно, я пошла вдоль ограды. Дома на противоположной стороне улицы прятались за высокой глухой стеной. На своей стороне дом граничил слева с небольшим коттеджем, но обзор его обитателям также был загорожен многочисленными хозяйственными постройками у забора и большой беседкой для барбекю. Мысленно я чертыхнулась. Ближайшим соседям вообще не было видно, что происходит на участке у Одинцовых. А справа соседи вообще отсутствовали особняк владельца «Тарасов-транса» стоял первым на улице. С этой стороны ограды было чистое поле, заметенное снегом. Тут и там виднелись заросли неизвестного кустарника, тянущиеся до самой трассы, ведущей к городу.
Я с сомнением посмотрела на свои замшевые сапоги. Жалко, конечно, лазить в них по сугробам, но ничего не поделаешь.
Медленно переставляя ноги, проваливаясь по колено в снег, я двинулась вдоль забора. Дом молча смотрел на меня слепыми темными окнами. Ни души!
Снег быстро проник в голенища, стало противно мокро. Я обошла территорию особняка сзади. Окна, выходящие на поле, тоже были темны. На ветках сиреневых кустов, подходящих к карнизам первого этажа, недвижно лежали крупные шапки снега.
Пробираясь в сугробах, я медленно осмотрела всю ограду на предмет повреждений. Нет, все было цело. Перелезть через нее, правда, особого труда не составило бы, но кованые прутья поднимались довольно высоко, и тот, кто попытался бы это сделать, рисковал привлечь внимание. Я вернулась к калитке.
К этому моменту почти окончательно стемнело. На фоне почерневшего морозного неба дом с темными окнами выглядел особенно печальным и покинутым.
Я уставилась на запертую калитку, пытаясь понять, куда делись его обитатели. Может, слегли от болезни, а помощь вызвать не успели? На душе стало неприятно и тревожно. Предчувствие чего-то нехорошего закралось в сердце.
От хмурых размышлений меня оторвал телефонный звонок.
Владимир Сергеевич, категорически вас приветствую, ответила я, увидев знакомое имя, высветившееся на экране.
Танька, что случилось?
А почему ты думаешь, что что-то случилось? удивилась я.
А ты таким голосом разговариваешь, только когда что-то случается.
Нормальный голос, буркнула я. Все-таки если друзья тебя знают как облупленную, это немного раздражает. Я просто на улице и замерзла.
Ладно. Я что звоню мой человек из Антимонопольной службы может с тобой пересечься завтра в районе обеда. В два часа устроит тебя?
Устроит, отлично, горячо поблагодарила я. Спасибо, что так быстро договорился.
Не за что. Единственное, он просит без всяких звукозаписывающих устройств, и, разумеется, его имя нигде не упоминать. Я серьезно, Тань.
Конечно, Володь, я же не дура и с источниками работать умею. Все будет строго конфиденциально. Дашь номер телефона?
Нет, телефон он просил не давать. А встречу назначил в закусочной «Кебаб» у рынка, знаешь? Он там обедает обычно.
Знаю эту закусочную. С виду обрыгаловка, а кормят вроде неплохо.
Да, это она.
И как я узнаю твоего товарища?
Он будет в костюме Губки Боба.
Кирьянов!
Шучу. Полный такой, в красной куртке, не проморгаешь.
Я попинала кирпичную опору столба.
Звать-то его как?
Алексей.
Ну, хорошо, что не Мистер Икс. Кирьянов?
А?
А вот если есть вероятность, что с условно существующими людьми случилось что-то условно плохое, можно ли пробраться в условно пустующий дом и осмотреться?