Может, и не было, согласился Ольхин. Птицам ведь тоже нужны тишина, покой и мир. Оттого они и не прилетали.
Да, наверно, согласился Стратег. Хотя, может, и прилетали. Да только нам было не до птиц. А сейчас щебечут.
Вы кого-нибудь подозреваете? спросил капитан.
Нет, почти мгновенно ответил Стратег, помолчал и продолжил: А кого подозревать? Некого Все они на виду, как на ладони. Все честно боролись, не раз рисковали жизнями. Разве могут такие люди предать? Не могут.
Ну, это может быть и маскировкой, предположил Ольхин. Враг хитер. Вот так вот запросто он себя напоказ не выставит. Он обязательно будет маскироваться, стараться изо всех сил казаться самым лучшим. Лучшие, они всегда вне подозрений.
Я понимаю, кивнул Стратег. А только все равно не верится
А Бильярдист? спросил Ольхин.
Бильярдист, не сразу ответил Стратег. Бильярдист
Ольхин не перебивал Стратега. Он молча ждал, что тот еще скажет о Бильярдисте. Но Стратег не говорил ничего. Он лишь молча покрутил головой, потер лоб, хмыкнул и ничего не сказал. Чувствовалось, что он о чем-то напряженно размышляет.
Нет, наконец, сказал он. И Бильярдист тоже Храбрый, исполнительный Веселый. Да, веселый Знаете, все мы постоянно были в напряжении, боялись оступиться и ошибиться. А он, похоже, этого не боялся. Он почти всегда улыбался. Даже в минуты опасности. Помню случай. Я, он, Карагач и еще один из наших проводили акцию. Нам нужно было взорвать склад с горючим. Все прошло замечательно, взорвали. Огонь до самого неба, все трещит, клокочет, стреляет, немцы всполошились! Мы ползком подальше, промеж камней, по расщелинам, потому что хоть и ночь, а все равно все вокруг видно. Пламя-то будь здоров! А он, Бильярдист, сидит прямо на виду и хохочет. «Прячься! кричим мы ему. Заметят!» Куда там! Поднялся в полный рост, еще и чечетку сплясал. И только затем схоронился за камнем. Веселый был человек. Храбрый.
Был? взглянул на Стратега Ольхин.
Ну, это я так пояснил тот. Вырвалось. Думаю, что с ним все в порядке. Где-то бродит. Гуляет, веселится. Теперь-то отчего не веселиться?
Вы давно его знаете? спросил Ольхин.
Бильярдиста? Поменьше, чем остальных. Мы познакомились в сорок третьем.
Расскажите об этом подробнее.
Подробнее Подробнее получилось так. Его к нам прислали из партизанского отряда. Мы поддерживали связи с партизанами, сами понимаете Так вот, прислали, сказали, что он опытный и проверенный в деле подпольщик, а потому в городе пригодится больше, чем в отряде. Да откуда же он взялся, такой опытный, спросили мы? А, говорят, до этого он был в подпольной группе «Кара-Даг»
Это в той, которую немцы уничтожили в сорок третьем году? уточнил Ольхин.
В ней, кивнул Стратег.
Что же, гестаповцы арестовали не всех?
Почти всех. Спасся только он и еще несколько. Бильярдист каким-то чудом сумел уйти от немцев, скрывался в горах. Там и встретился с партизанами. Они его и передали нам. Сказали, чтобы мы в нем не сомневались человек, мол, надежный. Он и вправду оказался надежным. А главное удачливым. За что бы он ни брался, все у него получалось. Даже самые рискованные дела. И эта постоянная его улыбка. Широкая, красивая, озорная. Мне кажется, что он и спал с улыбкой. Веселый человек. Легкий, надежный.
Он что-нибудь о себе рассказывал?
Ну, мы старались ни о чем лишнем друг дружку не расспрашивать, сказал Стратег. Такова была инструкция, да и без инструкции все было понятно. Меньше знаешь меньше скажешь под пытками, если тебя арестуют.
Угу кивнул Ольхин. Ну, а как ему удалось уцелеть, он не рассказывал?
Рассказывал. Сказал, что убежал.
Вот так просто взял и убежал?
Не просто, а убив двоих или даже троих фашистов. Затем выскочил в окно. Немцы стреляли вслед, но не попали.
И что же, вы поверили?
А почему бы нам не поверить? с недоумением спросил Стратег. Какие у нас были причины, чтобы не верить? На войне всякое случается К тому же он был перед нами как яичко, весь на виду. Мы все были друг перед другом на виду. Какие тут сомнения?
А о своей довоенной жизни он что-нибудь рассказывал?
Мне нет, сказал Стратег. Может, кому-то другому Хотя тоже вряд ли. Говорю же, мы старались ни о чем лишнем друг друга не расспрашивать.
Как его звали?
Бильярдист, усмехнулся Стратег.
Но, может, он называл какое-то другое имя? спросил Ольхин. Допустим, ненароком проговорился
Может, и называл, сказал Стратег. Да только что с того? Имя можно и выдумать.
Можно и выдумать, задумчиво согласился Ольхин. Все можно выдумать, даже собственную жизнь. От самого начала до конца. Скажите, а документик у вас с собой имеется?
Какой документик? не понял Стратег.
Который удостоверяет вашу личность, пояснил Ольхин.
А, это, усмехнулся Стратег и полез в карман. Вот, возьмите.
Угу, Ольхин открыл документ, полистал его, захлопнул и сунул себе в карман. Пускай он пока побудет у меня. До тех пор, пока мы не отыщем предателя.
Да, конечно, кивнул Стратег.
Вот и ладно! сказал Ольхин и поднялся с кучи камней. А пока будем считать разговор оконченным. До следующего раза. А может, он и вовсе больше не состоится, такой разговор. Там поглядим.
Вы что же, меня отпускаете? удивленно спросил Стратег.
Да, просто ответил Ольхин.
А вдруг я убегу?
Куда? выстрелил взглядом Ольхин.
Ну, я не знаю Куда-нибудь. В глубокий советский тыл. В горы. Или к немцам
Зачем?
А вдруг я и есть предатель? Самое время бежать, коль уж вы взялись за дело.
Что ж, бегите, легко согласился Ольхин. Это будет очень даже замечательно, если вы ударитесь в бега. Тем самым вы очень облегчите нам работу. Потому что, коль вы устремитесь на дальние расстояния, это будет означать, что вы и впрямь Ольхин не договорил, да этого было и не надо, потому что без того было понятно, что таилось в невысказанных словах.
Гиви Вашаломидзе, Степан Волошко и Александр Завьялов свои беседы с подпольщиками закончили раньше, чем Ольхин. И даже успели проверить показания своих собеседников, съездив по адресам их жительства и в те места, где они скрывались от гестаповцев, ожидая прихода Красной Армии.
А вот и наш командир, сказал Гиви, когда Ольхин появился в бывшей явочной квартире. Все в сборе, и можно говорить.
Разговор получился коротким. Никто ни Завьялов, ни Волошко, ни Вашаломидзе не вынесли из разговора с подпольщиками ничего такого, что могло бы их натолкнуть на мысль, будто тот или другой подпольщик предатель. В общем и целом, этого следовало ожидать. Если бы это было так легко и просто вычислить шпиона после первого же с ним разговора!
Ну, и у меня то же самое, сказал Ольхин. Как-то мне не верится, что этот Стратег и есть предатель. Как-то все оно не состыкуется
И что же будем делать дальше? спросил Волошко.
Я предлагаю подключить к делу НКВД и посадить их всех под стражу! взмахнул рукой, как саблей, Вашаломидзе.
И что это даст? спокойно поинтересовался Завьялов.
Э! поморщился Гиви. Многое даст! Они постоянно будут у нас под рукой это раз. Кто-то из них испугается и сломается и все нам расскажет это два. Никто из них никуда не убежит это три. Мне продолжать или не надо?
Не надо, сказал Завьялов. Потому что и так все понятно. Допустим, мы их запрем под замок. И что мы им предъявим? Кому конкретно предъявим?
Так ведь убежит предатель, тоскливо произнес Вашаломидзе. После сегодняшнего с нами разговора обязательно убежит! Зачем ему ждать, пока его разоблачат? И где нам потом его искать?
Думаю, что не убежит, не согласился Ольхин. Убежать означает признать себя виновным. То есть предателем. Так что он будет сидеть на месте до последнего и побежит только в крайнем случае. А наша задача не дать подпольщикам понять, кого из них мы конкретно подозреваем. Пусть каждый думает, что не его.
Но наблюдение за ними установить все-таки нужно, сказал Завьялов. Мало ли Вдруг их в городе осталась целая компания! Всяких агентов и предателей А коль остались, то, значит, должны между собой общаться