Ефим посылал горничную за братом.
И что? Они давно не виделись, равнодушно обронила Мария.
Так-то оно так, закивала Мелихова. Да только Захар оставался у брата целых два часа и вышел от него довольный, как кот, тайком слопавший целый горшок хозяйской сметаны.
О чем они, интересно, говорили? с некоторой долей озабоченности обронила Мария.
Об чем, об чем, проворчала тетка. Ясно об чем, о завещании.
Ты-то откуда знаешь? Или опять краем уха слышала? напустилась Мария на тетку.
Мне и слышать ничего не надо было, обиделась Мелихова, у Захара все на роже было написано!
Мало ли отчего он мог сиять! Не верю я, что Ефим его главным наследником сделает.
Верю, не верю, ехидно проговорила тетка, Захара Ефим к себе позвал, а тебя нет.
И не больно надо!
Смотри, Маша! Не выпусти удачу из рук!
Что же я, по-твоему, должна делать? сердито спросила племянница. Не у дверей же его спальни дежурить.
Могла бы и подежурить. Вон Захарка к брату рвался сразу по приезде. Дианка его не пустила, сославшись на то, что Ефим спит.
Так он на самом деле спит после процедур! Будто ты этого сама не знаешь!
Я знаю. А Захар не знал. Вот и добился своего. Наверное, Диана проинформировала Ефима, что брат поговорить с ним хочет.
Так ты же сказала, что Ефим за ним горничную посылал. Почему не саму Диану, коли она рядом была?
Диана могла сказать хозяину и по телефону.
Могла, согласилась Мария и задумалась.
Я тут еще на днях слышала, как Диана с нашей кухаркой разговаривала, вздохнула тетка.
С кухаркой?
Да!
И о чем же?
Лидия Ивановна-то старше меня по годам, вот она и боится, что Ефим умрет и она место потеряет. А новое в ее годы найти трудно.
С ее умением готовить пара пустяков, не согласилась Климова.
Это мы так с тобой думаем, а сама кухарка сомневается.
Хорошо, а чего она от Дианы хотела?
Уверенности и хотела!
Диана тут не хозяйка! Меня могла бы спросить, неожиданно рассердилась Климова.
Не скажи, покачала головой тетка. И вдруг сказала резко: Погоди, Машка! Не перебивай меня! А то я сама собьюсь.
Так говори, чего хотела.
Дианка кухарку успокоила. Сказала ей, вам, мол, Лидия Ивановна, беспокоиться не о чем. Вы по завещанию Ефима Яковлевича будете всем обеспечены. Да и новый хозяин попросит вас остаться.
Новый хозяин? удивленно повторила Климова.
Да, кивнула Мелихова.
Может, хозяйка?
Я на слух не жалуюсь! Отчетливо слышала, как Дианка сказала хозяин.
Неужели и правда Ефим надумал все переписать Захару?! переполошилась Мария.
Только ведь пока завещания нового нет. А по старому завещанию никто не обижен.
Откуда ты знаешь, что нового нет?
Нотариус не приезжал.
Вдруг ты прошляпила его приезд?
Не могла я прошляпить!
У меня уверенности в этом нет. Ефим всегда был хитрым. Мог всех обвести вокруг пальца.
Мелихова пожала плечами, давая племяннице понять, что верить или не верить, решать ей.
Что же делать? сцепила руки в замок Климова.
Надо старое завещание сохранить, уверенно проговорила тетка.
Ты что же, предлагаешь убить Ефима? дурным голосом воскликнула Климова.
Упаси господи! перепугалась Мелихова.
Что же делать тогда? Мария вскочила на ноги и забегала по комнате.
Думать, Маша, думать, сказала тетка и, поджав губы, сложила руки на груди.
«Ни дать ни взять Наполеон на пенсии», подумала, взглянув на нее, племянница.
Если Ефим все перепишет на Захара, подлила масла в огонь Мелихова, то потеряешь не только ты, но и Лопыревы. Да и Федотова тоже.
Аньке до лампочки! Она за деньгами Ефима не гонится. Живет всю жизнь с мужем, как сыр в масле катается.
Конечно, чего ей не кататься, муж-то у нее всю жизнь шишкой был.
Теперь он на пенсии. Но они уж точно не бедствуют.
Они да. А я горемычная всю жизнь от чужих людей завишу.
Тетя, не ной! Мне ты родная!
Тебе-то да. Ольга Геннадьевна хотела уже сказать племяннице, что та и сама сбоку припека. Но вовремя прикусила язык.
Не догадываясь о мыслях тетки, племянница сказала:
И к тебе Ефим, как к родной, относится.
Пока жив, вздохнула тетка. А как не станет его?! И Сонечка моя, сиротинушка, без всего останется.
Что ты плачешься заранее, нахмурилась Климова, Соньку твою без содержания Ефим не оставит. Не зверь какой-то.
Оно так, конечно, пожевала губами Мелихова, но ведь Соньку не только поить, кормить, одевать, обувать надо, еще и образование девке надо приличное дать.
Пусть учится хорошо, отмахнулась от нее племянница, и на бюджетное поступит.
Тебе легко говорить, упрекнула Климову тетка.
Да об этом говорить вообще еще рано! Сонька твоя даже в школу еще не пошла. Сколько еще может воды утечь! А ты сейчас уже ноешь!
Ты, Маша, только о себе думаешь! А я ведь не вечная. Мне уже семьдесят пять скоро.
Теть Оль, успокойся, Мария опустилась на диван, обо всех я думаю, обо всех.
Дай-то бог, смиренно проговорила тетка.
Захар тем временем пил на кухне чай с бутербродом, какой он любил с детства, на большой кусок белого хлеба был намазан толстый слой сливочного масла. А сверху посыпан сахаром.
Конечно, у брата Ефима имелись всякие плюшки, ватрушки, пирожки, кексы, пирожные. Но Захару захотелось именно хлеба, намазанного маслом. Старая кухарка с радостью соорудила ему такой бутерброд и чаю крепкого налила, еще и приговаривала при этом:
Кушайте, Захарушка, кушайте. Если что, я вам еще чайку подолью.
А потом сидела напротив него и с любовью смотрела, как он ест.
Захар же был доволен тем, что приехал к брату. Ефим, вопреки его опасениям, обошелся с ним ласково, ничего у него не выспрашивал, не корил за неправильный образ жизни, не пытался направить на путь истинный. Только смотрел на него как-то странно, то ли задумчиво, то ли жалеючи. А напоследок пообещал, что все у него, у Захара, будет теперь хорошо.
Младший брат не понимал намеков старшего, да и не пытался вникнуть в них, разгадать их. «Лишь бы не бранил и в душу не лез», думал Захар. После чая он пошел прогуляться и нос к носу столкнулся с Дианой Овчинниковой. Захар уже собрался было заговорить с ней, но женщина сделала вид, что торопится, и молча проскользнула мимо Захара.
«Это она, наверное, переживает, что не сказала брату, что я приходил к нему, когда он спал». Надо было, наверное, успокоить ее, сказать, что Ефим сам присылал за ним горничную и они с братом душевно пообщались. Брат на прощанье даже обнял его, чего не случалось уже несколько последних лет. Но пока Захар думал, Овчинникова уже скрылась в доме. «Всегда-то она в заботах и делах», пробормотал себе под нос рассеянно улыбающийся Захар.
Анна Федотова тем временем сидела в гостиной возле настоящего, не электрического камина и читала сказки Шарля Перро внучке Ольги Геннадьевны Сонечке. Девочка забралась с ногами на кресло и внимательно слушала, время от времени задавая типичные детские вопросы зачем и почему. Анна Даниловна терпеливо объясняла. И Сонечке очень хотелось, чтобы тетя Аня как можно дольше не уезжала.
Федотова и сама бы с удовольствием погостила в доме Ефима Масальского подольше, но дома ее ждал муж. Супруг Анны с самого начала категорически отказывался сопровождать жену в поездках к мужу покойной Люсьены. Он не понимал привычки жены посещать уже давно утешившегося вдовца. Но и не отговаривал ее от нечастых, в общем-то, поездок.
Анна понимала чувства мужа, но даже себе самой не могла объяснить, зачем она ездит к Ефиму. Иногда ей казалось, что таким образом она отдает дань памяти своей подруге. А порой укоряла сама себя за то, что занимается глупостями.
Волей-неволей ей приходилось поддерживать отношения и с младшей сестрой Люсьены Светланой. Не могла она отказать Лопыревой от дома, хотя муж ее, Иван Васильевич Федотов, Светлану на дух не переносил. Анна и сама не одобряла ее поведения. Но терпела. То ли по привычке, то ли все по той же памяти о Люсьене.