Но тут северный человек мудро сказал, отметил закономерность: «Страшно!» Он более многословно это выразил, что, а зачем мне духовность. Не нужна мне эта духовность ваша никакая. Мне надо, чтоб всё было как всегда, но только чуть-чуть лучше. А йога говорит о том, что этого быть не может. Для того, чтобы стало лучше, даже немного лучше, надо отказаться от тех концепций, на которых находитесь.
Я понимаю некоторую растерянность у вас, что не понятно, что я говорю. Ещё один мудрый человек Сильвия сказала: «Вот понять бы ещё, что вы говорите!» Хотя я ничего хитрого-то не говорю. А суть в том, что оно понятно, конечно, когда я говорю «отказаться от себя», но наш разум, наши концепции и привычка самосохранения не допускают к себе осознание того, что надо действительно отказаться от себя. Действительно по-другому на это всё взглянуть. И мы думаем: «Нет, ну не может же быть, чтоб отказаться. Конечно же, это некая аллегория. Конечно, это условность. Конечно, надо чуть-чуть расслабиться, чуть-чуть освободиться и чуть больше посидеть в асане. Чуть больше полежать и вздремнуть в позе, схожей с шавасаной. И тогда ». И тогда появляюсь я с кувалдой и говорю, что всё не так.
И сейчас мы с вами посвятим некоторое время медитации. Страшная штука медитация на самом деле. Хотя, конечно, вы привыкли, у вас уже стереотип, что сижу, цепляюсь за свои ощущения и состояния: «Так, исследую. Так, как оно? Мысль ушла, не ушла? Ага, не ушла. А, ушла. Классно сижу. Классно медитация получается. Расслабился, мысль ушла». Это к медитации не имеет никакого отношения. В принципе. Даже к настрою не имеет никакого отношения. Потому что медитация это полное отсутствие чего-либо, с одной стороны. С другой стороны, состояние внимательности. На это мудрый человек Сильвия скажет: «Это невозможно. Потому что как же это так, чтоб ничего не было и внимательность сохранить?»
А это невозможно объяснить, это надо пережить. Это надо в этом находиться. Это просто надо ощутить, то есть научиться не цепляться за те концепции, версии о духовности, о чём-то ещё, которые сложились. Научиться не задерживаться в каком-то состоянии, научиться отпустить мысль о медитации, когда мы уже в медитацию вошли. То есть не держать и не анализировать: «Так, медитирую ещё? Медитирую». Этого быть не должно, потому что это уже не медитация, это напряжённое удержание чего-то совсем непохожего на медитацию.
К тому же мы уже можем отметить, что в мире ничего нет. Ничего нет. Скажем, как вот, если на кухне у кулинара мука рассыпана, там пирожков ещё нет, булочек ещё нет. Он, возможно, их слепит. Так вот и в мире ничего нету. А всё, что есть, это слепили. Это мы с вами слепили собственным сознанием. А задача медитации эти пирожки снова рассыпать в муку, чтоб снова ничего не было, и мы не знали, какой формы эти пирожки и булочки будут, сердечком ли, или в форме фигушки, либо с кулачок, либо ещё какие-нибудь.
Так. Попробуем посвятить немножко времени тому, чтобы все концепции рассыпались. Некая россыпь из того, что можно сделать. Мука так называемая, чтобы и её не было. Не пытайтесь муку вообразить и медитировать на муку: «Так мука, мука!» Нет. А постарайтесь поймать это ощущение.
Поэтому сели между пяточек и включайтесь в работу. Напомню ещё один важный технический элемент: никаких движений быть не должно, несмотря на то, что могут быть болевые ощущения. На болевых ощущениях фиксироваться не надо, как и ни на чём больше. А все эти ощущения, и болевые в том числе, пропускать спокойно свободно через себя. И они постепенно исчезнут.
Начали работать.
Медитация
Достаточно. Я непонятно сказал? Я сказал: «Состояние неподвижное». Мы почему-то руками машем. Я не по-русски сказал? Неподвижное означает перевожу для тех, кто не понял. Означает, что что бы ни было, как бы ни было больно, никаких движений, ничего облегчающего не делаем, иначе речь совсем не о том. Никаких движений, ничего, даже если отваливается всё, никаких движений не должно быть. И отваливаться ничего не может, если вы не моделируете. А, если вы это делаете, то есть всё время думаете о прошлом: «Как мне больно» и о будущем: «Как мне больно будет встать», то к медитации это не имеет никакого отношения. В таком случае лучше на это время не расходовать. И тот, кто не способен, он может спокойно из зала выйти и это время использовать для чего-нибудь ещё. Поэтому ещё разочек.
Медитация
Достаточно. Легли на спинку и повторяем про себя мысленно мантру «Ом».
Достаточно. Сели. И встали. Заканчиваем.
Беседа (12 ноября 2015 года)
Ученик: Можно вопрос по Сурья Намаскар?
Учитель: По Сурья Намаскар можно.
Ученик: Мы делаем дома сто восемь кругов или так же, как последний раз сорок восемь с образом?
Учитель: Пока сто восемь. Когда будут изменения, я скажу. Ещё?
Ученик: Вот эта работа с сознанием, когда надо убирать все стереотипы, которые сложились
Учитель: Давайте сядем в одну из удобных поз. Должна быть неподвижная позиция. А не «не пойми как», как у нас. Не надо делать «не пойми что». Потому что всё имеет конкретное значение. Позиция имеет конкретное значение. И теперь можете задавать вопросы. Давайте. Куда вы сели, я не понял? Что это такое? Пять удобных поз. А это что?
Ученик: Поза Сапожника.
Учитель: Не знаю. Я её не узнал. Я не узнал. Пересядьте в другую позу, если вы не можете эту сделать. А эту надо выучить. И Ефросинье тоже. Я не узнал, что это такое. Сделайте, чтобы было внятно, а то это никуда не годится. Пересядьте в другую. Это не годится никуда. Сапожник это пятки в промежность уходят.
Ученик: Не получается так.
Учитель: Меня не интересуют оправдания. Теперь вопросы.
Ученик: Работа с сознанием, чтобы убрать стереотипы, которые сложились, непростая. И вызывает в общем много в голове
Учитель: Извиняюсь, я не понял вопроса. Мы же не говорим, что мы занимаемся самой лёгкой работой, которая есть. И тут вдруг случайно оказалось сложно, тогда был бы ясен вопрос. А так я не понимаю. Вы начинаете говорить, что работа непростая, констатируете факт. Да, непростая. Согласен, не спорю. У нас нет лёгких форм работы. К сожалению.
Даже если у вас тело вроде гибкое, и всё хорошо. Это, я говорил, к йоге не имеет никакого отношения. Потому что йога это работа с мыслью, с сознанием, с моралью. Это основной момент. А тело оно в двадцатых в общем-то. Оно используется, так как мы находимся в некоторых костюмах. Оно лишь используется, и всё. Поэтому основной момент это мысль, мораль. Всё это в работе с энергией и пониманием, что это такое.
То есть в идеале йог это тот, который полностью управляет своим сознанием, своими мыслями, своей энергией и попутно телом этим или каким-либо ещё. Понятно, что пока мы не вытягиваем, но мы не йоги ещё. Пока так, учимся. И я думал, что мы понимаем какие-то вещи. Оказывается, не очень. Потому что идём по линии наименьшего сопротивления.
Скажем, если будем сегодня делать какую-нибудь лёгкую асану. Это совершенно не будет означать, что мы когда-то в каменном веке вставали в «берёзку» и сейчас просто решили вспомнить, что это такое. Ничего подобного. Если мы сейчас будем делать асану, это будет требовать от вас совершенно иной работы. Это, во-первых, работа с мыслью, которую надо очень чётко и внятно удерживать. А не просто мы встали в «берёзку» и постояли лишь бы. Нет. То есть каждый элемент, который мы делаем, означает совершенно иной уровень.
Меня спрашивают сегодня: «Вот в прошлый раз вы в Шавасане делали большие интервалы». То есть вы, значит, не поняли, что это мы делали? Объясняю. К Шавасане, по большому счету, несмотря на то что вы много лет её делаете, вы даже ещё и не подходили. То, что вы делаете, это не Шавасана, а какая-то такая странная форма, нечто схожее с внушением, и к Шавасане не имеет никакого отношения. Потому что для того, чтобы действительно делать Шавасану, надо избавиться от страха смерти, очень чётко медитировать по-настоящему, как вы говорите. Отойти от себя, уметь чётко удерживать мысль, совершенно конкретно. А мы этого ещё не умеем. Мы этого ещё не пытались делать, у нас в голове хаос.