Она попыталась заговорить, но ее непрошеный спаситель, господин Балам, обратил взор на нее. Пристальный взгляд, глаза его расширились, и Ксиала дерзко вскинула подбородок. Его же взгляд упал на ее ноги.
Где ее вторая сандалия? спросил он.
Стражница, шаркая ногами и что-то невнятно пытаясь объяснить, поднесла ее обувь, и Ксиала с трудом сдержалась, чтоб не позлорадствовать.
Довольно скоро ее вывели со двора с тюремными камерами, и девушка вздохнула с облегчением. Она была свободна.
В голову закралась идея немедленно сбежать, но для этого надо было знать, где ты находишься, а район был совершенно незнакомым, хотя и абсолютно типичным для сельской местности. Аромат жарящихся яиц и маисовых лепешек витал в воздухе, и Ксиале показалось, что она все еще чувствует запах цитрусовых, выставленных на продажу, хотя ни одного из продавцов не было видно. В животе заурчало, тем более что она не могла припомнить, когда ела в последний раз, а потому была дико голодна. Впрочем, пока о голоде стоило забыть. Для того чтобы поесть, нужно сказать господину Баламу, чтобы он дал денег, а делать этого совсем не следовало. По крайней мере до того, как она узнает, что же он хочет.
Кто?.. начала было она.
Ты заставила меня приехать в Кухаран, прервал ее Балам. У него был приятный мелодичный голос, да и говорил он так легко, словно поддразнивал друга. А я не люблю Кухаран.
Кто вы? И что, будь оно проклято, такое Кухаран?
Он обвел рукою окрестности:
Это Кухаран. Сейчас мы находимся недалеко от города, в маленькой фермерской общине. Ты не помнишь, как попала сюда? Взгляд, которым ее одарили, точно зная, что ответ будет «нет», заставил ее покраснеть. Тебе еще повезло, продолжил он. Не знаю, смог бы я подкупить городского чиновника так же легко, как деревенского. Его губы изогнулись в улыбке. Должно быть, она была очень красива.
Ксиала покраснела еще сильнее.
Очень! с вызовом выпалила она.
Все, что мы делаем, мы делаем ради красивых женщин, понимающе вздохнул он.
Ксиала прикусила язык. Она ни на секунду не поверила, что стоявший напротив нее мужчина мог совершить глупость ради красивой женщины. Или мужчины, если уж на то пошло. Для того чтобы поддаться такой мелочи, как зов плоти, господин Балам выглядел слишком сдержанным.
Возможно, ты не знала, что здесь запрещен этот вид любви? мягко поинтересовался он.
Ксиала сплюнула:
В городе такого размера не должно быть столько чопорных придурков.
Ах, но мы не в городе, тяжело вздохнул он. Но даже в городе надлежит Он не договорил, но Ксиала и так прекрасно знала, о чем он сейчас спросит. Там, откуда ты родом, все по-другому? невинно поинтересовался он. Там, среди тиков?
Где ваши люди? Она попыталась сменить тему разговора. Это не его дело, откуда она пришла и кого любила.
Он склонил голову набок:
Люди?
Слуги. Паланкин. Я думала, что у таких господ, как вы, нет ног.
Он рассмеялся:
Я предпочитаю ходить пешком, и Кухаран прекрасно подходит для утренней прогулки.
Это была ложь. Он пришел один, потому что не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что он был здесь. Но почему? До сих пор было не ясно, почему он пришел за ней и вообще, как ее нашел?
Вы до сих пор не сказали мне, кто вы.
Меня зовут Балам. Господин Балам из Дома Семи. Торговый правитель Кьюколы, Покровитель моря Полумесяца, Белый Ягуар по Праву Рождения.
У всей знати были такие имена, и это значило для нее так же мало, как и все, что она слышала ранее.
Это должно меня волновать?
Ну, я надеялся, что это произведет на тебя впечатление, сухо откликнулся он. Это сэкономило бы нам немного времени. Он вновь улыбнулся, а может, никогда и не прекращал. В конце концов, я знаю, кто ты. Он замолчал, чтобы встретиться с ней взглядом, дабы она поняла весь смысл его слов. Точнее, что ты.
Разумеется, он знал. Раз уж проделал весь этот путь в ненавистное ему место и все для того, чтобы вытащить ее из темницы. Определенно он должен был знать, кто она такая.
И что вы хотите, повелитель Кошек, так, кажется? поинтересовалась она. Богатеи не разговаривают со мной до тех пор, пока им что-нибудь не нужно от меня. И, уж разумеется, они не подкупают тупиле.
Для начала, мне хватило бы уважения, мягко сообщил он. Но, похоже, это маловероятно.
Разумеется. Она решила сразу внести ясность. Чтоб вы знали, я не торгую своими костями.
Костями? поразился Балам.
Она попыталась понять, не притворяется ли он удивленным. Балам сказал, что он знает, кто она, а значит, он знал, что она из тиков. Некоторые коллекционировали кости тиков как амулеты на удачу. Говорят, косточка из пальца подарит хорошую погоду или благоприятный ветер. А еще говорят: поймаете тика и вырежьте ему гортань и это гарантирует вам хороший улов на глубоководье. Она коснулась отсутствующего сустава на мизинце левой руки сама виновата в том, что потеряла его. Она слишком много выпила тогда и доверилась не тому мужчине хорошенькому, с глазами цвета земли после весеннего дождя и руками, которые скользнули ей между ног и ладно, уже не важно. После этого у нее на поясе появился кинжал, и этого было достаточно, чтоб отпугнуть всех искателей приключений. Кинжал, который она потеряла прошлой ночью: либо случайно оставила его где-то, либо его конфисковали в темнице. Что ж, возможно, это к лучшему. Она не любила кинжалы. Он был скорее для видимости, потому что если бы ей опять угрожала опасность потерять какую-то часть тела, то для того, чтоб выпутаться из проблем, она бы Спела. Если, конечно, была бы достаточно трезва для того, чтоб справиться с голосом. Люди могут быть обескуражены видом кинжала, но от мысли, что ты пытаешься зачаровать их Песнью, они становятся просто кровожадными.
А, речь о глазах? с вызовом спросила она. Я видела, вы их разглядывали.
У некоторых тиков глаза были голубыми, как ярчайшие воды, у некоторых серыми, как самые страшные шторма, но у некоторых, очень редко, глаза были как у нее: похожими на калейдоскоп драгоценных цветов, меняющихся, как солнечные брызги на мелководье. Человек в одном из портов, который она уже и не помнила, как-то сказал ей, что знать Товы коллекционирует глаза тиков такие же, как у нее, чтоб носить на пальцах, как украшения. Она без сожаления спела тому ублюдку Песнь, дабы погрузить его в сон.
В том, что вы не проснетесь вовремя, чтоб успеть утром на пристань, нет ничего страшного. Конечно, вы потеряете работу и утратите жалованье. Но это совсем небольшой ущерб. Хотя и заслуженный.
Мне не нужны ни кости, ни глаза, провогласил Балам с театральной дрожью в голосе. У меня есть работа для вас, капитан. И, я слышал, вы в ней нуждаетесь.
Господин Пек. То есть вот как вы нашли меня?
Он кивнул.
Разумеется, все правители общаются между собой. А это означало, что ее перспективы подзаработать уменьшались с каждым мгновением. Ведь она была не просто опасным тиком. Она была еще и тиком со сложным характером.
Что за груз?
Люди.
Рабы? Она покачала головой. Пусть она и была в отчаянии, но не настолько. Я не перевожу людей.
Не рабы. Он скорчил гримасу, словно сама мысль об этом была ему противна, но она в это не поверила. Правители Кьюколы не чурались работорговли.
Тогда кто?
Он погрозил ей пальцем:
Спрашивать надо о том, куда.
Он, конечно, уклонился от ответа, но на этот раз она пропустила это мимо ушей:
И куда же?
В Тову.
Она никогда там не была, хотя и знала о ней. Да любой знал! Ее называли Жемчужиной Континента, Святым Городом и Городом тех, кто Создан Небесами. Это был город на утесе, расположенный высоко в горах, легендарное место рождения кланов, Созданных Небесами, дом Жреца Солнца и Наблюдателей, чьей обязанностью было хранить календарь и бороться против хаоса. Това была религиозным сердцем континента Меридиан, как Кьюкола была его торговой столицей, а Хукайя военным центром.