Вы разве с покойным плохо жили?
Жили и жили! Как все живут! По-разному!.. Но уж теперь-то я точно буду знать, где он каждую минуту находится. Какое кладбище, вы говорите? Богородское?
Троекуровское гораздо ближе к вам и в смысле пробок намного доступнее.
Да философствует она, теперь-то я останусь уж совсем-совсем одна В пустой квартире и никому не нужная Она собирается с духом и произносит иным, «деловым» тоном: Так что ты говоришь: ему нужен костюм?
Да, будет разумно, если вы сразу отдадите мне ту одежду, в которой хотите его видеть во время прощания.
А гроб будет открытый?
Да, мы сделаем так, чтобы след от раны на лице был совершенно незаметен. У нас прекрасные специалисты.
Пойдем костюм выбирать. Наверное, нужен черный?
Они перемещаются в спальню. Вдова шествует нетвердо, слегка оступается, и Савве приходится ее поддержать.
В квартире оборудована, по последнему слову моды, гардеробная комната смежная со спальней. Там много барахла. Одна треть пространства принадлежит покойному, две трети вдове.
Рубашка, наверное, подойдет вот эта. Строгая, белая. Я подарила ему на прошлый Новый год. И галстук, конечно, тоже черный хотя он черные не любил, но все равно в гардеробе держал. Смеялся: похоронные Вот, в этом он отца своего хоронил И костюм вот этот
Она снимает со штанги плечики с костюмом, вдруг прижимает его к себе и зарывается в него лицом. Плачет:
Им пахнет
А потом роняет костюм и начинает рыдать горько, навзрыд, закрыв лицо обеими руками.
Савва стоит на расстоянии шага, но ничего не предпринимает. Тогда она бросается к нему и начинает в буквальном смысле плакать ему в жилетку, омачивая слезами рубашку и лацканы пиджака. Похоронный агент несмело приобнимает ее и похлопывает по плечам. В его прикосновениях нет ничего сексуального. А вдова вдруг хватает его голову обеими руками и начинает исступленно целовать лицо и губы.