Сзади его послышались всхлипывания. Слезилась жена.
Куда ж тебя теперь порешат, голубчик Антип Егорович? спросила она.
Это, глядя по руководству, сударыня. Тут вся штука, какой закон подведем, отвечал рассыльный.
А маленький закон тоже подвести можно?
Это уж зависит от нашей камеры, как мы взглянем. Тут все во внутреннем предубеждении судьи.
А вы взгляните полегче. Ну, стоит ли из-за шкуры! Ведь он человек семейный
Тише ты, Аксинья! Держи язык за зубами! Слышала, что сказали? Настоящая полковница она.
Не совсем настоящая, но все-таки на линии поправил рассыльный.
На линии полковницы, а полюбовнику подержаный спиньжак покупает на Апраксином!
Аксинья, уймись! Долго ли до греха! Вот их благородие слушает, слушает, да и занесет в протокол. Вы, господин доверенный рассыльный, водочки не хотите ли? Отличная рябиновая
Рассыльный замялся.
Как вам сказать?.. Ежели рябиновая, то, пожалуй, на скору руку Признаться сказать, у меня еще есть тут три уголовных обвинения, чтобы вручить Ну да подождут! отвечал он.
Аксинья Григорьевна! Чем рюмить-то, скомандуй-ка водочки да очисти селедку! приказал жене хозяин.
Тогда уж вы и огурчиков, прибавил рассыльный. А мы тем временем вам юридический совет дадим, обратился он к хозяину.
Сделайте одолжение, потому, откровенно сказать, люди темные, да и не судились, а вы все-таки человек сведующий.
Да, второе трехлетие при камере. Иногда ведь и сам со мной советуется. По гражданской-то части он у нас еще туда-сюда, а по уголовной слаб Только вы без утайки Где вы ее смазали: в лавке, на пороге лавки или на линии?
Да не смазал-с, а только погладил
Все равно, но это очень важно, потому в публичном месте оскорбление или не в публичном
Забыл, где, но визжала она на линии, и публики никакой, окромя лавочного мальчишки. Да и какое оскорбление? «Ах ты, говорю, выжига!» А потом за плечи и смазал Ну, помял слегка ей шляпку, каюсь. Пожалуйте водочки-то указал хозяин на принесенный графин и закуску.
Рассыльный чокнулся с хозяином, выпил и прожевал огурец.
В пьяном образе совершено действие помятия шляпки? спросил он наконец.
Яко голубица был трезв. В тот день маковой росинки не было. Чай хлобыстал, стаканов шесть чаю выпил.
Не сознавайтесь.
То есть это вы в трезвости-то?
Ни в чем не сознавайтесь, а главное дело в шляпке. «Знать, мол, не знаю, народу шляющегося к нам много ходит». Уперся на своем и стой.
По второй пожалуйте!
Выпью. Ваше здоровье! И такие слова, что, дескать, «первый раз в глаза вижу». «Плюнь, мол, она мне в лицо, и то не признаю». Ведь протокола не было?
Какой протокол! Завизжала, когда я ей хвост-то прищемил, убежала и уж не показывалась.
И в ущемлении хвоста не признавайтесь. А как в камеру придете сейчас прежде всего ко мне. Я тут при вешалках буду и научу, как действовать. На всякий случай даже у настоящего адвоката со значком спрошу. Есть какое-то ловкое кассационное решение, так его и припустим.
Премного вам благодарен. Еще по рюмочке?..
Хозяин обнял рассыльного и поцеловал.
За ваше освобождение! Будьте здоровы! Мы еще супротив ее в недобросовестном обвинении иск начнем.
Через полчаса хозяин провожал рассыльного и светил ему на лестнице.
Так не сознаваться? спросил он еще раз.
Ни в жизнь! Не сознавайтесь! отвечал заплетающимся языком рассыльный.
Новый фонтан
В Александровском саду открыт и пущен новый фонтан. Вода бьет из трубок и образует из себя затейливую фигуру. Проходящие по саду останавливаются и любуются на новинку. Образовалась толпа и, само собой, стоит не безмолвно. Идут толки, рассуждения.
Это значит, на манер как бы во святом Иерусалиме, говорит старик-сборщик на церковь, с книжкой в руках и без шапки. Там тоже большущий фонтан.
А ты бывал в Иерусалиме-то? спрашивает его разжиревший синий кафтан, держа руки на выпялившемся животе, не то барский кучер, не то десятник.
В настоящем Иерусалиме мы, голубчик, не бывали, но в Новом Иерусалиме, что за Москвой, трафилось. Там тоже великое благолепие.
Так не доходили до настоящего-то Иерусалима?
Не доходили. Шестнадцать с половиной верст не доходили, и то потому, что песья муха на нас напала. А в Соловецкой обители были и в киевских пещерах сподобились Там, в Иерусалиме, мерблюдов из такого фонтана поят, так как без мерблюда туда и попасть невозможно. Все путники на мерблюдах, и араб вожжами правит.
На гаде-то бы, кажись, не подобало въезжать православному человеку в такое место.
А чем же мерблюд гад? Такая же животность Вот ежели бы он был чревом по земле ползущий, а то четвероногая тварь.
Ну, все-таки конь ненастоящий. Лошадь другое дело Ее вон Егорьев день даже святой водой окропляют. А то вдруг мерблюд!..
Да ведь неверные турки к сему принуждают. Они вон нарочно и арапа кучером посадили.
Значит, там фонтал для мерблюда построен?
Для него. Мерблюд скот избалованный и из ничего, кроме из источника или из фонтала, пить не может. У него шея к руке не сгибается.
Скажи на милость, какой барин!
К разговору прислушивается полотер со щеткой под мышкой и ведром мастики.
И есть о чем разговаривать! вставляет он свое слово. Таперича какая же разница: там для мерблюда фонтал, а здесь для проходящих, чтоб украшение города
Ну, и для удовлетворения публики, поясняет новый полушубок, из-под которого выглядывает передник.
Какое же может быть в фонтале удовлетворение?
А вот сейчас замарал сапоги в грязи подошел, зачерпнул горсткой воды и помыл. Опять, которые ежели желающие могут и попить. А то беги в мелочную лавку и на копейку квасу Зачем такое подобострастие торговцу? Копейка на иное пригодится.
А затем, милый человек, что торговец подати городу платит. Семь шкур с него сходит. На его деньги фон-тал-то построен, а ты ему копейку пожертвовать жалеешь, замечает купец в длинном сюртуке.
Мы и не жалеем, а только к слову Да что ты торговца-то защищаешь? Торговец свое завсегда возьмет. Квасу у него меньше брать будет, так он на треске на нас насядет.
Струве, поди, фонтал-то строил? спрашивает кто-то.
Отчего же Струве? Может, кто и другой.
А оттого, что он сих дел мастер. Как вода сейчас его и припускают. Он мост, он и фонтал Так уж все и знают, что он водяной строитель и от воды кормится. Ну, а здесь кормежка была немалая, говорит полушубок. Мы по штукатурной части, так тоже по постройке кой-что смыслим.
Ну вот! Станет Струве на фонтал срамиться, коли у него вся Нева была под рукой.
Срамиться тут нечего. Ведь ты вот и осетра ешь, а попадись тебе снеток и его слопаешь, так какой же срам?
И зимой этот фонтал бить будет? спрашивает какая-то старушка в полинялом салопе.
И зимой, тетенька. Уж ежели пустили, то каждый день будет играть.
А как же при морозах? Ведь вода будет замерзать?
Ничего не значит. Зимой он льдом будет бить, а то так, вместо воды снег пустят.
Ведь это снизу воду-то напирает?
Снизу. Там машина устроена, она и прет наружу. Теперь, пока не все устроено, потому голые трубки, а вот тут на трубах-то будут нимфы карякой насажены, и начнут они изо рта фонталы испущать, потом змей припустят, чтоб они тоже воду из себя извергали.
Ну, тогда православные люди и пить не будут, говорит полотер.
Отчего же? Ведь тут только патрет змеиный. Вот ежели бы живая змея воду испускала отвечает штукатур.
Все-таки неловко. Опять же, нимфа знаешь ли ты, что такое нимфа?
Как не знать. Нешто мало мы ейной-то сестры, по нашему штукатурному делу, на фронтоны-то сажали? Нимфа это женское оголение во всем составе.
Верно. Только какой в ней механизм мы должны чувствовать?
Патретное украшение здания и больше ничего.
Нет, врешь. Нимфа вавилонская блудница, из-за которой град в Мертвое море провалился. Она, подлая, столько христиан сгубила, а мы из ее гортани воду будем пить? Шалишь!