Вадим Юрьевич Козельский, жесткое лицо его немного смягчила полуулыбка. Нам нужно поговорить, Алина. Прошу прощения, что таким образом.
О чём нам с вами говорить?
Я прижалась к дверце, не делая попыток её открыть, знала бесполезно. Они не выпустят меня из машины, пока я не отвечу на все вопросы отца Макса. В голове вдруг всплыли слова Максима о том, что его отец уехал из страны
Мне известно, что вы дружите с моим сыном.
Я не удержалась от нервного смешка. Дружим у старшего поколения это так называется, да?
Уже не дружим.
Он шумно выдохнул. Покачал головой. Я против воли оценивающе его осмотрела. Даже не верится, что у такого человека может быть такой сынуля. Что-то схожее с Громовым было в Вадиме Козельском. Взгляд. Да. Взгляд уверенного в себе мужчины, знающего цену всем и каждому. Громов меня уже оценил в два миллиона, даже интересно, что скажет этот? Скорее всего, он уже знает о моей беременности и решил сам избавить сына от нежелательного ребенка. Раз сынок не в состоянии справиться.
Вы должны быть заграницей, зачем-то сказала я.
Он смотрел прямо, продолжая улыбаться.
Уже вернулся. Решил сделать сыну сюрприз.
Я невольно улыбнулась в ответ. Скорее всего, Макс притащит домой одну из своих девиц, а может и Инку. А тут папаша приезжает Да, неловко получится.
Тепло салона, запах одеколона, приятный, надо сказать, немного меня расслабили. Я удобнее села на сиденье и снова обратилась к Козельскому:
А теперь давайте серьезно. Что вы от меня хотите?
Я знаю, что ты беременна от моего сына, перестав ходить вокруг да около, сказал он.
Что и требовалось доказать.
Я не буду делать аборт, так же прямо, глядя ему в глаза, уверенно выговорила я. Мне не нужен ни ваш сын, ни деньги, ни даже фамилия для ребенка!
Тогда чего бы ты хотела?
Чтобы меня оставили в покое! воскликнула я.
Козельский снова вздохнул, посмотрел перед собой, затем опустил взгляд на руки. Сначала на свои, потом на мои, сжимающие перчатки. Вновь стало не по себе. Стиснув пальцы в кулаки, я опять проговорила, впрочем, не надеясь на положительный ответ:
Оставьте меня в покое, пожалуйста.
Ты хорошая девочка, неожиданно заговорил он. А мой сын болван, который не может отличить важное от не стоящего внимания. Но это я виноват. Работа отнимает у меня всё свободное время.
К чему эти откровения?
К тому, что я не хочу, чтобы ты делала аборт, Алина, сказал Козельский.
Тогда что вы от меня хотите?
Ну, во-первых, я хотел с тобой познакомиться, усмехнулся он. А во-вторых, хотел предложить помощь.
Мне не нужна помощь, тут же ощетинилась я.
Ещё и гордая, по всей видимости добавил плюсик в список моих положительных качеств Вадим Юрьевич.
Протянул мне визитку.
Если что-то будет нужно, звони. Я помогу.
Сегодня день визиток, ухмыльнулась я, забирая её. Сунула в карман пуховика. Спасибо, но вряд ли вы сможете мне помочь.
Поверь, я многое могу.
Не сомневаюсь.
А про себя добавила: «такие как вы и Громов никогда не предлагаете помощь просто так».
В этот момент я окончательно решила держаться подальше от обеспеченных людей. Они раздавят и не заметят. Сломают, перемелют вместе с костями, выпотрошат душу и выбросят за ненадобностью.
Моё такси, увидев подъехавший «Солярис» с желтыми шашечками, я потянулась к ручке двери. Выпустите меня, пожалуйста.
Немного подумав, Козельский дал знак сидящему за рулем человеку, и замок щелкнул. Я тут же выбралась на улицу, но прежде, чем захлопнуть дверь, обратилась к отцу Макса:
Пожалуйста, больше не пытайтесь встретиться со мной. Я справлюсь сама со своими трудностями.
Уверена? приподняв темную бровь, переспросил он.
Уверена, кивнув в ответ, достала из маленького, отделённого молнией кармана сумочки деньги, что дал мне Макс на аборт, и положила на сиденье рядом с Козельским. Передайте вашему сыну. Мне не нужны его подачки, не дав тому и слова сказать, хлопнула дверцей.
И только сейчас вспомнила, что мой чемодан уже погружен в багажник. Благо, мужчина, как теперь я понимала из службы безопасности Козельского, стоял рядом, глядя на меня в упор.
Чемодан, только и выговорила я.
Он без слов достал его и, ухватив за ручку, понес к такси.
Спасибо, сказала тихо.
Пожалуйста, кивнул и ушел обратно к внедорожнику.
Я же уселась в «Солярис» и, облегчённо выдохнув, произнесла:
Поехали скорее, пожалуйста.
Таксист молча завел мотор и тронул автомобиль с места. У меня было полчаса тишины и спокойствия. А после после меня ожидает «радостная» встреча с отцом и его любовницей, которые будут совсем не рады меня видеть. Что же, хоть это у нас взаимно.
Глава 12
Алина
Ты что-то забыла? дверь мне открыла Алла, та самая новая пассия отца.
Осмотрела меня с головы до пят, отдельно остановилась на чемодане, что стоял рядом.
Невысокая, фигуристая, с аккуратной стрижкой и острым подбородком, она не вызывала у меня ничего, кроме чувства отвращения. Даже не потому, что отец, как я догадывалась, изменял с ней маме, ещё когда та была жива. Нет. Потому, что не понимала, как женщина может прийти в дом вот так?! Буквально через две недели после смерти той, чьё место она собиралась занять. Как?!
Я отпихнула её с прохода и зашла в квартиру.
Насколько я знаю, половина квартиры принадлежит мне, сдержанно выговорила я. Настроения церемониться с ней у меня не было. Поэтому я собираюсь использовать своё право и жить в собственном доме, подняла взгляд на застывшую у двери Аллу и, жестко усмехнувшись, добавила: Или ты хочешь поспорить? вскинула брови.
Алла, совершенно ненатуральная блондинка, зло сузила глаза и, захлопнув дверь, процедила:
Нет.
А после прошла мимо в сторону кухни.
Только когда я осталась одна, отцепила пальцы от ручки чемодана и, устало стянув шапку, кинула её на полку. За ней последовал шарф. Внезапно на меня накатила такая слабость, что я едва не упала. Присела на банкетку и привалилась спиной к стене.
Глубоко вздохнув, кое-как стащила сапоги и нагнулась, чтобы достать из обувницы свои тапочки. Но тапочек моих там не было. И что-то подсказывало, за то время, что меня не было дома, вещей моих тут поубавилось.
Сняла пуховик, повесила и пошла в свою комнату. Открыла дверь и обомлела вместо кровати стоял диван, вместо постеров на стенах какие-то совершенно безвкусные рамки с абстрактными рисунками. В углу стояли несколько коробок.
Эта сука даже занавески сменила!
Алла, какого чёрта?! воскликнула я, врываясь в кухню.
Что случилось? приживалка отца оторвалась от помешивания супа на плите и мило мне улыбнулась.
Кто дал вам право что-то менять в моей комнате?! зарычала я, теряя самообладание.
Нет уж! Терпение моё и без того не безгранично, а сегодня я именно на грани.
Не знаю, пожала плечами. Тупая сука! Я спросила, вернешься ли ты, Павлик ответил нет. Я решила собрать хлам, а то только пылью зарастает.
Клянусь, я едва удержалась, чтобы не броситься на эту дрянь и не вырвать её нарощенные пакли к чертям собачьим. Но вместо этого зажмурилась с силой и, досчитав до пяти, снова открыла глаза:
Ты не имеешь никакого права заходить в мою комнату. Ты не имеешь никакого права рыться в моих вещах. Ты не имеешь ни на что никакого права, ясно тебе?! Если ты спишь с моим отцом, это не делает тебя хозяйкой квартиры. Запомни это, Алла, чеканя слова, стремилась впечатать каждое из них в её маленький мозг.
Ну что ты так злишься, снова приторно улыбнулась Алла. Выключила конфорку, отложила ложку и снова посмотрела на меня. Просто мы с твоим отцом решили, что так будет лучше. Нам скоро понадобится больше места, ладонь её будто бы невзначай коснулась плоского живота.
Но я коршуном впилась взглядом в руку. Маленькую, аккуратную руку женщины, привыкшей жить за чужой счёт и пользоваться тем, что ей не принадлежит. Едва не заскрипела зубами.