— Покажь, что заныкал! — потребовал бригадир.
— Да вот… — Будда вывернул карман. Там в самом деле были две снаряжённые обоймы.
— Ладно, — буркнул Торец. — Только хрен бы ты его взял, если б не новенький. Мужика дробью посекло, он и вскинулся сдуру под твой выстрел… Что
ещё у жмура в карманах, проверь, раз уж начал.
— Ну я говорю… — заныл Будда, кривя рот. Но Торец уже не слушал.
— Колян, возьмёшь рюкзак, потом проверим, что там. Мистер, Груз, пройдите за мужиками следом. Не высовывайтесь, просто попугайте, чтоб они
сразу за нами не наладились… А ты, молодой, ничего. Хорошо держался.
Последнее относилось к Толику. Парень не нашёл что сказать, только руками развёл:
— Да я… это… ничего…
— Он обрез как скрипку держит, — вставил Животное. — Скрипач, гы…
Это прозвучало совсем не обидно, скорее даже одобрительно.
— Молодец, Скрипач, — снова похвалил Торец, — шпиль и дальше так, не трусь и не робей, тогда приживёшься. Только гляди, не зарывайся. Зона
смелых любит, но не глупых. А Чардашу я нынче маляву отобью, я тебя принимаю. Твоя доля в счёт взноса пойдёт, будем должок гасить.
Толик только теперь сообразил, что мог бы и не пройти прописку. Что тогда? Выгнал бы его Торец? Или сразу шлёпнул, чтобы лишний человек о нём
не трепался, случись что? Но в общем всё прошло довольно гладко, а Толик стал Скрипачом.
Хабар в тот раз вышел невеликий, да и держались парни Торца вовсе не победителями. Едва обшарили брошенную стоянку, наскоро перебинтовали Грузу
простреленную руку и подобрали всё, что представляло хоть малейшую ценность, Торец велел сматываться. И пояснил:
— Эти двое, что ушли, они Корейцу сейчас капель накапают, он на разборку явится. Собаку съел, и сам как собака сделался злой. Уходим быстро.
Будда казался более общительным, чем остальные члены бригады, и Толик пристроился к нему, чтобы расспросить по дороге. Толстяк охотно
растолковал: новичками в большом лагере на Свалке, кладбище автотехники, верховодит мужик по кличке Кореец. Кликуху он получил за то, что в самом
деле как-то съел слепую собаку. Завалило его после выброса в подземелье, жрать было нечего, ну сталкер и оскоромился.
— Злой он, Кореец, потому что жадный, — болтал Будда на ходу, — власти хочет, авторитет зарабатывает. Поэтому к нашему брату он неровно дышит.
Чуть что — разборка. Сейчас эти мужики, которых мы прогнали, ему нажалуются, Кореец по следу пойдёт.
— Один, что ли? — не понял Скрипач.
— Ага, один… держи карман шире! Мы чего здесь трёмся? Потому что на Свалке одиночки, их можно щипать понемногу, вот как сегодня получилось. А
где «Долг» под себя гребёт или «Свобода», там не развернёшься. А теперь Кореец здесь взялся свои порядки заводить, хочет из одиночек бригаду
собрать… И они его слушаются, так что если он свистнет, толпой привалят, нам не устоять.
— Факин Кореец, — буркнул Мистер, обгоняя тяжело ковыляющего жирного Будду, — но ты лутше про аномалии юному грузьи. Болше толк.
— Тоже верно, — согласился толстяк.