Я уехала учиться в Москву, объявляю торжественно. Не зря же репетировала перед зеркалом. Две недели назад отправила документы на перевод. Их одобрили. Велели явиться.
Я не понял. Это шутка такая? Но не смешно. Где ты? Быстро домой.
Я уехала, папа, повторяю я снова. Меня нет в городе. И до следующего лета я возвращаться не планирую.
Даже так, недовольно крякает отец. А нам с матерью почему ничего не сказала? Не сочла нужным?
Ты бы меня не отпустил, признаю вслух очевидный факт.
Естественно! Чем тебя наш университет не устроил?
Не тот уровень Ладно, папа, меня зовут пытаюсь я поскорее закончить неприятный разговор.
Отец любит только старших детей. А я даже родиться умудрилась не вовремя.
С кем ты? рычит он в трубку.
С моей Димировой, выдыхаю по привычке.
Ладно, отрывисто замечает он и приказывает сухо: Говори, какой поезд. Сейчас кто-нибудь из братьев за тобой подъедет.
Отец, похоже, мне не верит и не скрывает раздражения и усталости. Всем своим видом показывает, как его достали мои выходки.
Хотя и выходок нет никаких. Я тихоня и отличница, впервые в жизни решившаяся на побег.
Ноль четыре Эс, закатив глаза, выдаю я заранее заготовленный ответ. Мы уже к Москве подъезжаем, пап.
В трубке неожиданно наступает тишина. И мне в первый момент кажется, что связь отключилась. Что-то случилось на линии, и нас разъединили в самый неподходящий момент.
Но отец там. На другом конце миллионов сот, которые соединяют нас в пространстве.
Думает. Пытается понять, что предпринять дальше. Молчу, приставляя палец к губам. Катю дважды просить не надо. Мы с ней на одной волне. Подмигнув, подруга демонстративно сжимает губы в некое подобие бантика, которое она сама называет «куриной ж. пкой».
Смешно. Но сейчас мне точно не до смеха. Жду, что скажет отец. Как приговора жду.
Мне это не нравится, Настя, наконец соизволяет папа продолжить разговор. Советую сразу вернуться домой. Не усугубляй ситуацию, пожалуйста. Хватит нам позора.
«Вот и радуйся, что избавился!» утираю ладошкой слезы.
Я не вернусь, папа, заявляю без запинки. Мне девятнадцать лет, и я совершеннолетняя. И если кто-то попробует увезти меня силой, я обвиню в похищении.
Распрямляю спину, стараясь говорить твердо. Главное, не сдаться сейчас. Я все выдержу. Только больше не хочу слышать, в каких бедах семьи я виновата. Все! Надоело!
Дурдом какой-то! вздыхает отец. Это твое право, конечно. Как устроишься в общежитии, позвони матери, приказывает он голосом, не терпящим возражений.
Хорошо, киваю я, наблюдая в лобовое стекло, как от стекляшки к машине спешит наш Денис Иванович. В одной руке стаканы с кофе на подставке, а в другой пакет со сдобой.
Вырастили на свою голову, ругается отец и, не попрощавшись, прекращает разговор.
Сильно ругается? косится на меня Катерина.
Как обычно, отмахиваюсь я легкомысленно. Вот почему твой все понимает, а мой вечно всем недоволен.
Вадиму Ильичу сколько лет?
Шестьдесят три.
А моему тридцать шесть.
Тридцать шесть? переспрашиваю я не веря. Сколько ж ему было, когда ты родилась?
Семнадцать лет. А маме восемнадцать. Школьный роман. Я же тебе рассказывала. Их, конечно, поженили. Папа перевелся в вечернюю школу и пошел работать. Он и тогда был упертый. А потом родители что-то не поделили и развелись. Прошла любовь, завяли помидоры! весело хихикает Катерина и тут же обращается к вернувшемуся с нашим ужином Денису Ивановичу:
Деня, а ты случайно жвачку не купил? Забыла сказать.
Купил, весело рапортует тот. Знаю я твои повадки, Катерина Александровна.
Вроде бы в шутку сказано. Но мне немного режет слух явное несоответствие. Взрослого мужчину моя Димирова называет по имени и на «ты», а он ее величает уважительно. Как хозяйку.
Неужели Катин папа так богат и могуществен, что его влияние распространяется и на дочку? В это трудно поверить, зная Катю Димирову. Такую простую, веселую и совершенно бесхитростную.
Ваш заказ. Денис Иванович передает нам подставку с кофе и пакет с выпечкой. А сам садится за руль.
Вперед! Нас ждет Москва, улыбается нам в зеркало заднего вида. И включает музыку.
Дорогой мы с Катей пьем кофе из бумажных стаканчиков. Жуем круассаны под задушевный романтический медлячок. Хорошо-то как! Никто не ругается из-за крошек в салоне. Не хмурит бровью, когда хлопает дверца.
Машина плавно скользит по трассе, распугивая грозным видом обычные легковушки. Теперь уже в колонках гремит Би-2. И мы с Катей подпеваем Шуре и Леве.
Пустые города, в которых никогда ты раньше не бывала!
Мы все начнем сначала!
Пожалуй, такая жизнь мне нравится! А дальше разберемся. Деньги на карточке отложены. На первое время хватит. Недаром я три года все подарочные собирала. Готовилась. Завтра приеду в Москву. Устроюсь в общежитии и постараюсь найти работу.
3. Хозяин дома
Большая Москва встречает нас утренним солнышком и умытыми после дождя улицами. Машина сворачивает куда-то на МКАДе и несется по дороге, петляющей между поселков.
Продрав глаза, собираю растрепавшиеся волосы в хвост. Сонно разглядываю коттеджи, выглядывающие из-за заборов. С дороги видны только окна верхних этажей и крыши. Но и так понятно, кто тут живет. Богатые и знаменитые.
Деня, а папа разве не в городе? изумленно спрашивает Катя. Мы с ним договаривались
Квартиру в Плотниковом затопило, бодро докладывает Денис Иванович. Там жить сейчас невозможно. Шеф велел вас на дачу везти. А что? Тут воздух свежий. Корты, бассейны, женихи
Мы вообще-то учиться приехали, голосом ботана напоминает Катерина и добавляет с гордостью: Моя Макарова, между прочим, повышенную стипендию получает
А мы? смеясь, поддевает Денис Иванович.
А мы в пролете, фыркает Катя, подмигивая мне. Ни я, ни она никому не откроем нашей маленькой тайны. Без меня Катя вряд ли бы потянула универ. У нее дислексия. А она это скрывает. Дурочка!
Зато в теннисе ей нет равных. А вот я играю посредственно. Но главное, мы дружим с детского сада и никогда не ссорились.
Напевая под нос, лениво таращусь в окно. Обычный частный сектор неожиданно сменяется элитным поселком, где за закрытыми воротами на дорогах выложен идеальный асфальт. Тротуары вымощены плиткой. А за низкой одинаковой изгородью возвышаются дома, похожие на гигантские кубики с панорамные окнами.
Такое ощущение, что пока мы спали, Денис Иванович пересек границу и вывез нас в Европу.
Ну вот и приехали, божечки-кошечки! радостно восклицает Катя, когда машина сворачивает куда-то в сторону. Сейчас вещи бросаем. Купальники натягиваем и в бассейн, живо командует подружка.
А я не брала купальник, роняю я возмущенно. Зачем он здесь?
Не переживай, отмахивается Катерина. У меня тут есть несколько. Это я лошара, забыла тебе сказать. А вон и папа! радостно машет она.
Машина въезжает в невысокие воротца, и теперь уже и я замечаю высокого подтянутого мужчину, стоящего на крыльце большого трехэтажного дома. Лица пока не разобрать. Но я безотчетно залипаю взглядом на широких плечах хозяина дома.
Папочка!
Как только внедорожник замирает на месте, Катерина вопя выпрыгивает наружу. Несется со всех ног к отцу, сверкая белыми подошвами кедов. Да и он радостно спешит навстречу. Будто маленькая капризная девочка, Катя прыгает на шею отцу. И тут же оказывается в крепких объятиях.
Выходим, Настя, улыбается мне водитель. Александр Георгиевич вас не съест.
А мой рюкзак? охаю я, спохватившись.
Горничные принесут в вашу комнату, снисходительно объясняет Денис Иванович.
Горничные? Серьезно?
Неловко выбираюсь из машины. И застываю глупой статуей около черного, слегка припыленного бока внедорожника. Пытаюсь представить себя со стороны. Простушка в драных джинсах и мятой майке. Даже куда руки деть от растерянности не знаю.