Пятнадцать.
Он плавает на лодке по озеру?
Я не знаю. Возможно. Лодка у нас есть, и катер был, только он в ремонте, Василий Зайцев отвечал удивленно и настороженно. Что все-таки стряслось? Что не так?
Нам надо переговорить с вашим отцом и его женой, распорядился полковник Гущин.
Невозможно. Папа болен. А Ева она тоже больна.
Молодой человек, вы глухой? повторил полковник Гущин бесстрастно. Мы приехали к вам не чай пить. А по делу, которое касается семьи вашего соседа Макара Псалтырникова. С вами мы пока волнующий нас вопрос не обсуждаем. С вашим младшим мы поговорим позже. Сначала со взрослыми. С родителями.
Вася, пусть поднимаются ко мне. Что ты споришь с ними? послышался мужской голос из отворенного на втором этаже «замка» окна.
Папа, зачем ты встал? Тебе после капельницы лежать необходимо, громко ответил Василий Зайцев.
Я лягу потом. А ты проведи гостей ко мне.
Пошли, сказал Василий Зайцев. Но учтите, ему нельзя долго разговаривать. Проявите милосердие вы, полиция.
Он не пустил их через главный вход и веранду они обогнули дом и зашли со стороны патио в большую кухню. Поднялись по винтовой лестнице из коридора холла, служившего чем-то вроде хозяйственной кладовой со стеллажами, заставленными моющими средствами, инвентарем для уборки и кухонной посудой.
Обстановка на втором этаже стильная, но тоже запущенная, как и участок, как и сад. Комната, схожая с больничной палатой. Кровать с кронштейнами, монитор на стене, кресло у окна.
На кровати сидел худой как скелет совершенно лысый мужчина в больничной робе и пижамных штанах. Возраст его было трудно определить. Полковник Гущин лишь глянул на него и притих. Таких он повидал в госпиталях и клиниках, в которых лежал после ковида и ранения, онкологические больные. Прошедшие химиотерапию и многое другое.
Простите за вторжение, сказал он и представился по полной форме, назвал имена и фамилии Макара и Клавдия.
Соседи наши? Слыхал я про поместье Псалтырникова, это ваш покойный отец? Зайцев-старший обратил к Макару бледное лицо свое ни кровинки в нем, только глаза с лихорадочным тусклым блеском. А я Иван Петрович. Извините, что в таком виде затрапезном
Они все как-то смешались, разом поубавилось гонора и желания идти на конфликт.
Так какой у вас ко мне вопрос? спросил Зайцев-старший.
В этот момент в комнату-палату зашла женщина восточного типа в робе медсестры.
Зейнааб, повремени, пожалуйста, с инъекцией, а? попросил Зайцев.
Ждать нельзя, Иван Петрович. Что сейчас доктор сказал? Сразу после капельницы надо сделать укол. В руке домашней медсестры был шприц. Зачем вы приехали? спросила она с раздражением. Человек болен, а вы лезете.
Тихо, тихо, не надо за меня заступаться. Зайцев протянул ей руку, и она сделала укол.
Сверкнула глазами словно молнией пригвоздила полковника Гущина и ушла.
Итак, коротко, сама суть вопроса. И мы вас больше не побеспокоим. У нашего друга Макара Псалтырниова вашего соседа маленькие дети. Две девочки и годовалый сын. Нам стало известно, что ваш младший сын Адам, полковник Гущин тщательно подбирал слова, тайком несколько раз приплывал на лодке в их дом и познакомился с девочками. Им четыре и шесть лет, понимаете? А вашему младшему пятнадцать.
«А может, это и не их сын? подумал Клавдий Мамонтов. Вот сейчас выяснится, что мы не туда приехали, зря побеспокоили. А жабий принц совсем не Адам Зайцев».
Слыхал я, что полиция уже и за детей принялась. Зайцев криво, горько усмехнулся. А что не так с сыном? Что он, экстремист или фейки распространяет? Или постит что-то в сетях? Или ваших детей к чему-то склоняет плохому?
Папа, Василий, находившийся в комнате и молчавший, попытался вмешаться.
Тихо, Вася. Раз приехала полиция ко мне, удостоила меня, так сказать, своего внимания и высказывает нам какие-то непонятные претензии, то я тоже молчать не буду. У меня рак печени, последняя стадия, мне жить осталось мало. Иван Васильевич Зайцев глядел на них почти с вызовом горьким, страшным вызовом обреченности. Поэтому я вас, полицию, силовиков, не боюсь. Все, чем мы жили, что мы строили, что наживали, что создавали, о чем пеклись, все, все обратилось в прах. Наши надежды, планы, наш бизнес, наши мечты, наши капиталы С кем новое будете создавать, а? Ну вот я, например, потерявший почти все я умираю от рака И таких, как я, умирающих не только физически, но и морально, утративших надежды, утративших сам смысл существования, полным стало полно. С кем вы останетесь? Сын наш младший вас не устраивает. То, что он с вашими отпрысками общается?
О том, что вы серьезно больны, мы не знали, иначе бы не побеспокоили вас, ответил ему полковник Гущин. Вы сами отец. Можете понять отцовские чувства Макара Псалтырникова, его беспокойство. Ваш младший сын у него с девочками слишком большая разница в возрасте для общения. Но не это нас обеспокоило. Сама форма он назвался детям тайным именем, странным каким-то принц Жаба. Он привез им в подарок покалеченное земноводное. Жабу, которой причинил мучения боль Именно поэтому мы решили поговорить с вами.
Как понять причинил мучения? спросил Василий Зайцев недоуменно.
Он нитками пришил к голове земноводного корону из фольги, ответил ему Клавдий Мамонтов. Надо же до такого додуматься было! И подарил покалеченную лягушку малолетним детям. Совсем, что ли, того он у вас?
Не может такого быть. Папа, что за бред? Василий Зайцев обратился к отцу. Чтобы Адька такое сделал?!
Позовите вашего младшего сюда, мы и проясним вопрос, предложил полковник Гущин.
Вася, позови его, сказал Зайцев-старший.
Но сначала нам бы хотелось с его матерью, вашей женой, переговорить, заметил Гущин.
Нет, исключено! Папа, да скажи им! Василий Зайцев глянул на Гущина в упор чего, мол, вы добиваетесь, а?
Позови Адама, снова велел Зайцев-старший.
Василий раздраженно пожал плечами и ушел.
Насчет того, что вы говорили нам, не волнуйтесь, полковник Гущин помолчал. Ваше право говорить, что думаете. И мне жаль, что со здоровьем у вас так все
Значит, не накатаете на меня донос? Зайцев презрительно усмехнулся. А то пишите контора пишет. Сажайте меня. Мне уже все равно где умирать дома ли, в больнице, в тюрьме Врачи от меня отказались.
В комнату вернулся Василий, с ним зашел высокий светловолосый подросток в черной толстовке с капюшоном. Клавдий и Макар лишь глянули на него и
Ты по озеру на лодке плаваешь? спросил его Зайцев.
Плаваю, Иван Петрович, гребу, тренирую мускулы, голос у Адама был уже юношеский, грубоватый, хотя и срывался на мальчишеский дерзкий фальцет.
К соседям на огонек заплывал, у которых девочки маленькие?
Малявки две? Мне интересно стало просто кто там поселился? Дом ведь всю зиму пустовал. Так ради понта я сплавал.
Не один раз сплавал ты в гости, возразил полковник Гущин. Подарок своим новым маленьким друзьям привез.
Какой подарок? Адам глядел на них с усмешкой.
Жабу в аквариуме.
Какую еще жабу? Самая светлая и самая простодушная улыбка осветила лицо подростка узкое как лезвие ножа, не по-детски красивое.
С короной на голове, которую ты нитками прямо к коже пришил.
Какую корону? Иван Петрович, чего они волну гонят на меня? Я понятия не имею, о чем они говорят.
Клавдий Мамонтов подумал или препираться с ним в присутствии больного раком отчима, или просто оттаскать его за уши прямо сейчас. Наглый. Лживый. Смеется над ними. Издевается.
Не ходи в гости к соседям. Там тебе не рады, велел Зайцев-старший. Больше он к вам никогда не придет. И на лодке не приплывет. Инцидент исчерпан?
Да, полковник Гущин кивнул. Хотелось бы надеяться, что ваш младший слова принял к сведению. Чем ты жабу иголкой или шилом? Не жалко тебе было живое существо увечить?