Иван самодовольно ухмыльнулся.
Надо сказать, что родители Ивана жили на оленьем стойбище, до которого от города было километров шестьсот. Его же, как и других ребят со стойбищ, привозили в городскую школу, и они все жили в интернате. Все ребята, пообжившись и попривыкнув, старались одеваться так, как одеваются горожане, предпочитая куртки-аляски национальной одежде, и лишь Иван был упрям в своих привычках: он одевался так же, как в родном стойбище, в ту одежду, что ему сшила мать. Иван носил кухлянку из ровдуги замши из оленьих шкур, утепленную песцовым мехом и богато украшенную бисерной вышивкой: мать его была известной на многие километры вокруг мастерицей. Штаны его тоже были из ровдуги, но это была единственная уступка городу на стойбище Иван зимой носил бы меховые штаны, а такие, ровдужные, считались летними. Но в городе не нужно столько времени проводить на улице, и меховые штаны были слишком теплыми. А вот унты-торбасы из оленьего меха и перчатки, так же, как и кухлянка, расшитые бисером, компенсировали в морозные дни отсутствие меховых штанов. Мать Ивана следовала старым традициям, украшая мужские торбасы вверху широким узорным краем меховой мозаики, для женских она использовала более современный бархат с бисерной вышивкой. Ну а шапке Ивана позавидовала бы любая модница роскошный песцовый мех и все та же арочная бисерная вышивка, такой шапке был нипочем любой мороз. В остальном Иван одевался так же, как и другие ребята, обычные рубашки, свитера, в теплые дни джинсы.
Его упрямство и верность одежде стойбища имели удивительные последствия, о которых он и не задумывался: стойбища его рода были просто завалены заказами на такую одежду. Заказывали все, начиная от модников городка и заканчивая командированными, которым хотелось привезти на Большую землю что-нибудь диковинное, экзотическое и в то же время практичное. Меховая одежда, расшитая бисером, была и удобна, и красива, так что долгими полярными ночами женщины стойбища были заняты шитьем выполняли городские заказы. Григорий, отец Ивана, гордился сыном, который так хорошо заботится о благосостоянии стойбища.
Реклама! говорил Григорий друзьям. Вот что он нам делает!
Да, да, кивали те. Твой Иван хороший мальчик. Недаром он родился под счастливой звездой.
Говорят, что это неважно, замечал Григорий. Теперь ученые считают, что все равно, под какой звездой родиться.
Может быть, отвечали ему. Но лучше все же под счастливой. Вдруг ученые ошибаются?
И Григорий соглашался. Он тоже считал, что лучше родиться под счастливой звездой. А ученые Что ж, они вечно что-то придумывают, всегда что-то новенькое, а звезды как светили с небес, так и светят, и все охотники стойбищ в положенное время уходят туда, к этим звездам, чтобы наблюдать за потомками. А если уж так случится, то и помогать им. Григорий радовался, что у его сына есть хорошие помощники, как положено в хорошем роду.
Если вы к нам надолго, то можно и вам такую моду, предложил Иван. Это моя мама шьет, бывает, что и на заказ. Если хотите, она и вам сошьет.
Очень хочу! обрадовался молодой человек. Я к вам надолго, да. Диссертацию писать. Мерзнуть надоело. По городу хожу от магазина до магазина. Главное добежать и не успеть замерзнуть!
Он весело рассмеялся, и Иван засмеялся вместе с ним.
Этот чудаковатый приезжий вроде был взрослым, но совершенно не выказывал своего возрастного преимущества перед пареньком, и с ним было легко и интересно разговаривать.
Бумаги уже были собраны, портфель надежно закрыт на блестящий заиндевелый замочек, и Иван по-прежнему сидел на скамейке. Молодой человек тоскливо посмотрел на заснеженную скамью, но сесть не решился так и стоял, приплясывая на месте от холода.
О чем у нас тут диссертации писать? удивился Иван. Разве что о нефти Но нефтяные поля далеко!
Я историк, сказал молодой человек и дал Ивану маленький прямоугольник визитки. Тут, оказывается, были немецкие базы во время Второй мировой войны. Немцы хотели захватить всю Сибирь, а еще их очень интересовали земли за Полярным кругом. «Аненербе» слышал о такой организации?
Не-а, признался Иван, крутя визитку в руках. «Рассадин Илья Александрович, историк» гласила короткая надпись. А что это? Ане в честь какой-то женщины назвали, что ли?
А вот приходи ко мне в музей, я тебе все и расскажу, улыбнулся молодой человек. А то, честно признаюсь, тут я уже совсем замерзаю.
Приду, кивнул Иван. Заодно и про одежду потеплее договоримся.
Молодой человек опять засмеялся, потряс руку Ивана и побежал дальше, крепко прижимая к себе портфель. Иван начал было устраиваться на скамье поуютнее, но вдруг увидел желтоватый прямоугольник письма, затерявшийся в синеватых сумерках полярного дня.
Постойте! закричал он вслед молодому человеку. Подождите! Не всё собрали!
Он подхватил письмо и даже пробежал несколько шагов за историком, но тот, покусываемый за пятки сердитым морозом, несся так, будто участвовал в олимпийском кроссе, и догнать его не было никакой возможности.
Ну и ладно, сказал Иван, рассматривая письмо.
Конверт не был заклеен, а может, от времени клей высох и клапан отошел. Но по крайней мере не нужно было вскрывать конверт, а то бы Ивана замучило любопытство. Адрес был написан по-немецки. Иван заглянул внутрь: в конверте были пожелтелые листки письма, написанного по-немецки, как и адрес.
«Все равно ведь собирался в музей зайти. Вот заодно и отнесу», решил Иван.
Он еще немного посидел на скамье, а потом достал из конверта письмо и начал читать, иногда заглядывая в смартфон. Если бы письмо не было написано по-немецки, Иван, возможно, и не стал бы читать, но именно чужой язык привлек его. Он мечтал поступить в МГИМО, стать дипломатом и упорно изучал иностранные языки. Английский неплохо преподавали в школе, а с немецким и французским Ивану помогал Петр Иванович старый дипломат, которого неверным политическим ветром занесло в заполярный городок, да так он там и прижился, обучая ребят языкам и даже правилам этикета. После школы Петра Ивановича многие поступали в столичные вузы, и Иван считал, что тоже может рассчитывать на удачу.
«А что, буду известным дипломатом! говорил он друзьям. Вот раньше не было, чтобы эвенки дипломатами становились, так я первым буду!»
«Ты вполне можешь, подтверждали ребята. Но охотником все же быть интереснее. Приключения всякие! А дипломатом скучно. Сплошные бумажки!»
«Много вы понимаете!» отмахивался Иван, знакомый с охотничьим ремеслом с малолетства.
И продолжал учить языки, старательно разбирался в столовых приборах, читал множество разных книг, что рекомендовал ему Петр Иванович.
Иван был упрям, и друзья его были уверены, что если он на самом деле хочет стать дипломатом, то в дипломатическом корпусе лучше сразу освободить вакансию. Правда, иногда Иван думал, что дипломатия привлекает его именно потому, что такая профессия очень далека от охоты. Может, ему просто хочется попробовать чего-то совершенно непохожего на обыденность? Вот для него охота это скучное каждодневное занятие, а предложи охоту его друзьям, так они же будут просто прыгать от счастья, потому что для них охота это удивительное приключение. Интересно, а дипломатия это тоже приключение или просто ежедневная рутина? Или, как охота, кому как?
Иван увлекся чтением старого письма и не заметил группку ребят, прячущихся за углом кафе. А они наблюдали за ним, переговаривались и даже о чем-то спорили. Наконец трое из них ушли с огорченными лицами, а оставшиеся двое быстро пошли к Ивану.
Смотри, Славка, наш Ваня даже и не смотрит! заметил один из них, черноволосый крепыш, подходя к скамейке.