Леонид Грунский
Сказка 36. Ты как сюда попала?
Ты кушай, кушай, моя хорошая, говорил старик девочке лет девяти, сидящей за большим и просторным деревянным столом.
Спасибо, дедушка, отвечала она и набрав полную деревянную ложку ароматной и вкусной похлёбки, с громким звуком удовольствия, отхлебнула из неё.
Ложка была большой не только в руках ребёнка. Грубая, размером с небольшое полено и толстой ручкой, походила эта ложка скорее на черпак.
Это я сам делал, указывая пальцем на ложку произнёс старик. Он приветливо улыбнулся.
Наклонившись над девочкой, старался с любопытством заглянуть в её большие глаза.
Девочка не видела в нем глубокого старика, она воспринимала его как любопытного мальчишку, только чуть старше и с бородой. Вопросы у него были так же наивны и просты и ей, жутко голодной, бродящей по лесу, крайне повезло выйти к хижине этого милого бородатого мальчишки.
Пригласив её войти, старик вежливо и ненавязчиво, прямо с порога, пообещал накормить и дать выпить чего-нибудь в эту жаркую погоду, что не могло не подкупить и девчушка, до этого стоявшая с опущенной головой, сразу приободрилась и охотно зашла в деревянную, покосившуюся избу.
В лесу пели птицы и буйствовала растительность, высокие ели покачивались из стороны в сторону. Поляна перед хижиной была покрыта настолько густой травой, что девочка, идя по ней какое-то время назад, высоко поднимала руки и так же высоко поднимала голову вытягивая шею вверх, чтобы видеть хоть что-то вдали, кроме деревьев. Солнце готовилось закончить этот день в ближайшие несколько часов.
А мне много рассказывали, набрав вторую, полную ложку похлёбки говорила девочка, что в лесу часто пропадают дети и доверять никому нельзя.
Её рассуждение показалось старику слегка наивным, в свете того, что она уже была в хижине и лопала за обе щёки. Конечно ему хотелось развеять опасения ребёнка, но и осознание того, что она говорит правильно, так же его заставляло вторить её словам киванием головы и своей большой бороды в такт.
Но вы мне сразу понравились, продолжала она, взяв со стола ещё один большой ломоть наискось отрезанного хлеба.
Старик успокоился и сел на стул развалившись на нём.
Тебе совершенно нечего бояться, пробормотал он.
Посидев ещё совсем недолго и любуясь как девочка кушает больше хлеб, нежели похлёбку, удивился этому и задал главный вопрос:
Как ты сюда попала?
С девочками игрались. С соседскими, заметила она. Я как маме помогла, сразу побежала к ним играть.
И во что же вы играли? попытался уточнить старик.
Мы мастерили тряпичные куклы, она вытерла рот ладонью и отставила в сторону керамическую миску. Я никогда не кушала из такой, заметила девочка. Очень красивая.
Керамическая, серого цвета и бордовой каймой по краю, совершенно ничего не представляющая из себя, произвела на девочку сильное впечатление.
Ты больше не голодна? уточнил старик.
Нет, дедушка, по-доброму отозвалась девчушка и принялась смотреть по сторонам осматривая дом, но ничего особенного не заприметила, две свечи, одна из которых стояла на столе, вторая на полочке рядом с печью, не давали практически никаких шансов увидеть обстановку.
А давно вы живёте в лесу, болтая ногами под столом задала вопрос она.
Всегда жил, ответил старик и мельком глянул под стол.
Ой. Простите, поникшим голосом заговорила девочка и прекратила болтать ножками, я больше не буду.
Ты можешь ничего не бояться.
Меня всегда ругали и мама, и бабушка. Никогда не разрешали, жалуясь говорила девочка, а бабушка один раз даже накричала, чтобы я так не делала, чертей не катала.
Казалось, она совершенно забыла о вопросе старика или просто не торопилась на него отвечать, но позже, спохватившись, поняв, что это может быть не вежливо, всё-таки продолжила:
Мы играем с подружками, когда у нас есть время в перерывах между работой по дому.
И? улыбаясь, сложив руки на столе, жаждал продолжения старик.
Ничего такого, она всё ещё немного стеснялась и не решалась продолжать. А вы любите фокусы?
Обожаю, ответил старик, но, если быть честным, не знаю ни одного.
Это ничего, девочка уселась удобно, я знаю один.
Очень интересно, и он тоже сел удобней, глядя прямо в глаза девочки.
Я показывала его подружкам, как раз перед тем, как попасть в лес.
В чём же фокус?
Она снова опустила глаза, но продолжила:
Я, когда была ещё меньше, сильно болела, чуть ли не шёпотом говорила девочка, ушки и голова. Мама думала, что я умру, а папа всё время ругался на неё, говорил, что я одна и нет у меня ни братиков, ни сестричек. Что долго меня ждали. Но я была до этого совсем маленькой, и откуда они меня ждали, я не знаю. Папа всегда смеялся, когда я у него это спрашивала.
Понимаю, одобрительно говорил старик.