Но что это...
НЕПОЛАДКИ В РЕАКТИВНОМ ДВИГАТЕЛЕ!
– Стой! Прекрати!
Майк перевел управление на себя, зная, что она разорвет его в клочки, когда они вернутся на Питфол.
– Прости, детка...
Он отключил главный двигатель. Отключил подачу топлива. Отключил тормозные двигатели. Все. Полное отключение.
Слишком поздно. Корабль трясся, едва не разваливаясь на куски в сдвиге, двигатель дымился – охладители ухали от перегрузки. Реактивный двигатель левого поворота покорежило взрывом.
– Черт! – сказала Тайла. – Я не могу...
Корабль упал обратно в грув, завалившись на бок, раздался скрежет металла, свист амортизаторов. Часто мигая, Майк еле успевал следить за экраном бокового обзора. Всего в пяти метрах перед ними выхлопные дюзы главного двигателя Бландо заполняли экран, словно черные дыры.
– Если сейчас он включит двигатель...
Дюзы корабля Бландо расцвели ослепительным фиолетовым огнем, изображение на экране таяло, пока не взорвалась камера. Корпус корабля обволокло плавящим жаром выхлопа, проедающим тонкий металл боковых стенок, подобно паяльной лампе. Корабль дергался и трещал, дрожали огоньки аварийных сигналов, а автоматические датчики вдоль трассы спидвея уже посылали сообщения об аварии, предупреждая спасательные команды.
Майк вырубил электронику реактивного двигателя, затем проверил систему центрального компьютера. Тот был мертв.
– Черт...
Он полностью перевел управление на себя, отклонил выхлопные дюзы главного двигателя и включил зажигание, разворачивая корабль так, чтобы таранная лопасть смотрела в сопло корабля Бландо. Затем отключил все коммуникационные цепи корабля, кроме аварийной связи и системы жизнеобеспечения скафандров. И только потом осторожно вздохнул; в воздухе пахло дымом.
Вдоль трассы уже выбросили флажки, предупреждая об отмене ручного управления.
– Красный свет! – раздался голос диспетчера. – Красный свет!
В ответ двигатель Бландо автоматически отключился – у него было более современное оборудование – и в то же мгновение спидвей начал замедляться, искривляющий поток отключался по мере того, как лидер сходил с трассы, а искривляющий двигатель выравнивал параметры траектории.
– Ты можешь принять управление? Тайла не отвечала.
«Злится на меня, – подумал Майк. – Кипятится из‑за того, что я перехватил инициативу». Он посмотрел на нее.
– Прости, что погорячился, – Тайла не двигалась. Взгляд Майка скользнул за ее кресло. – О, нет... В обшивке зияла дыра в человеческий рост. Он машинально проверил индикаторы давления скафандра; все в порядке, везде зеленые огоньки.
– Тайла?
Она не двигалась.
– Тайла!
Майк отстегнул ремни и перекрыл вентиль системы охлаждения. Он медленно передвигался по кораблю, протискивая надутый скафандр через лабиринт торсионных балок и распорок. Прежде всего он разглядел черный бок ее скафандра. Майк поднял противосолнечный экран на шлеме Тайлы. Огни спидвея играли на нем, отбрасывая красные блики на ее лицо. Разорванные части скафандра сомкнулись, изолируя утечку. Веки Тайлы вздрогнули.
– О, нет, нет... – шептал Майк. – Не умирай... Он для верности зажал дыру в скафандре и принялся считывать показатели, ожидая спасательную команду. Индикаторы горели зеленым иди желтым огнем, но Майк видел, что герметичность скафандра нарушена, влажный воздух вытекал через шлюзовые сочленения. Вокруг висел темно‑красный туман, он не сразу понял, что это такое, а потом, содрогнувшись, догадался: порошкообразная кровь, досуха вымороженная в вакууме спидвея.
Майк глубоко вздохнул, удерживая позывы к рвоте, и проверил, начал ли скафандр восстанавливать жидкостный баланс Тайлы.