Вряд ли, сказала она, вслушиваясь. Мы только что въехали. Не думаю, что мы вспомнили о том, что надо заказать доставку газет.
На лице Уимисса проступило облегчение.
Тогда я могу рассказать, что случилось на самом деле, сказал он, раз у вас нет предубеждения, порожденного этими чудовищными предположениями, о которых говорили на дознании. Как будто я и так мало страдал! Как будто это все и так недостаточно ужасно
На дознании? повторила Люси.
Она снова повернулась к нему:
Значит, ваши проблемы связаны со смертью?
Конечно, разве что-то иное могло бы довести меня до такого состояния?
О, простите, сказала она, и ее глаза и голос изменились, в них появилось что-то живое, почти ласковое. Надеюсь, это не кто-то, кого вы Кого вы любили?
Моя жена, сказал Уимисс.
Он вскочил, чуть не плача при мысли об этом, при мысли о том, что ему пришлось вынести, и, повернувшись к ней спиной, принялся обрывать листья с ветки у себя над головой.
Люси наблюдала за ним, подперев подбородок обеими руками.
Расскажите, сказала она спокойно и ласково.
Он снова тяжело опустился на скамейку, и постоянно восклицая, что не понимает, как такое ужасное бедствие могло произойти с ним, именно с ним, который никогда
Да, серьезно ответила Люси, да, я понимаю
никогда не сталкивался с С бедствиями! снова заявил он и рассказал наконец свою историю.
Как всегда, двадцать пятого июля они с женой а они всегда делали это двадцать пятого июля перебрались на лето в свой дом у реки, где он предвкушал славное время ничегонеделанья после всех этих месяцев в Лондоне; он намеревался валяться в плоскодонке и читать, покуривать, отдыхать, ведь Лондон такое ужасное место, от него страшно устаешь, но не прошло и двадцати четырех часов, как его жена как его жена
Воспоминание оказалось слишком тяжелым. Он не мог говорить.
Она была Она была больна? ласково спросила Люси, дав ему время успокоиться. В таком случае, по крайней мере, можно как-то подготовиться
Она вовсе не болела! вскричал Уимисс. Просто умерла!
О, совсем как мой отец! разволновавшись, воскликнула Люси.
Теперь уже она сама накрыла своей рукой его руки. Уимисс схватил ее руку и принялся рассказывать.
Он писал письма в библиотеке, за столом у окна, из которого видно террасу, и сад, и реку, за час до этого они выпили чаю, с этой стороны дома мощеная плитами терраса, а задняя стена библиотеки примыкает к главным комнатам, и вдруг между ним и светом возникла какая-то тень, тень промелькнула, и он услышал глухой удар, он никогда его не забудет, этот звук, а за окном, на каменных плитах
О нет О нет выдохнула Люси.
Там была моя жена, торопливо проговорил Уимисс, теперь не способный остановиться, в глазах его было удивление и ужас. Она упала из окна своей гостиной, гостиная у нее наверху, из-за вида Как раз над библиотекой Она пролетела мимо моего окна, как камень И разбилась разбилась
О нет, нет!
Теперь вы понимаете, в каком я состоянии?! вскричал он. Понимаете, что я просто схожу с ума? А меня обрекают на одиночество заставили уединиться, потому что предполагается, будто я должен скорбеть в одиночестве столько времени, сколько считается приличным, а я не могу думать ни о чем, кроме этого ужасного дознания!
Он стиснул ее руку до боли.
Если бы вы не позволили зайти и поговорить с вами, я бы наверняка бросился вон с того утеса, и положил бы всему конец!
Но как, почему Как получилось, что она упала? прошептала Люси, которой рассказ о страданиях несчастного Уимисса показался самым страшным из всего, что она когда-либо слышала.
Она внимала его словам, уставившись на него, слегка приоткрыв рот, всем своим существом выражая сочувствие. Жизнь какая она страшная, сколько в ней неожиданного! Живешь себе, живешь, не думая о том ужасном дне, когда спадут все покровы, и перед тобой предстанет смерть, которая на самом деле всегда была рядом, смерть только притворялась и ждала. Вот и отец полный любви, любопытства, планов, ушел, перестал быть, как какой-нибудь жучок, на которого случайно наступили на прогулке, или жена этого человека, погибшая в одно мгновение, погибшая так жестоко, так ужасно
Я не раз предупреждал ее об этом окне, ответил Уимисс почти сердито, впрочем, в его голосе все время прорывались сердитые нотки на чудовищную злонамеренность судьбы. Оно очень низкое, а пол скользкий. Дубовый. Все полы в моем доме из полированного дуба. Я сам приказал так сделать. Она, наверное, высунулась из окна, а ноги заскользили. Вот почему она упала головой вперед
Ох, ох вздрогнула Люси.
Что же ей сделать, что сказать, чтобы как-то смягчить эти ужасные воспоминания?
А потом, через мгновение продолжил Уимисс, как и Люси, не осознавая, что она гладит его руку своей дрожащей рукой, на дознании, словно все это и так не было для меня ужасно, присяжные заспорили о причинах смерти.
О причинах смерти? переспросила Люси. Но ведь она упала!
Перессорились из-за того, произошло это случайно или намеренно.
Намеренно?
Самоубийство.
Ох
Она втянула в себя воздух.
Но Это же не так?
Да как это может быть? Она была моей женой, никаких забот не знала, все для нее, никаких проблем, ничего, что ее беспокоило бы, и со здоровьем все хорошо. Мы были женаты пятнадцать лет, и я всегда был ей предан Всегда предан.
Он стукнул свободной рукой по колену. В голосе его слышались слезы негодования.
Тогда почему присяжные?..
Моя жена держала дуру-горничную я эту женщину всегда терпеть не мог, и вот на дознании она сказала кое-что, кое-что, о чем моя жена якобы ей говорила. Вы же знаете этих слуг. Ну, и это подействовало на некоторых присяжных. Вы же знаете, из кого собирают коллегию мясник, пекарь, собачий лекарь, большинство совершенно темные люди, дикие, готовы поверить чему угодно. И вот, вместо того чтобы вынести вердикт о смерти в результате несчастного случая, они объявили, что присяжные не смогли прийти к какому-либо выводу. Открытый вердикт.
Как это ужасно Как ужасно для вас! промолвила Люси дрожащим от сочувствия голосом.
Вы бы знали об этом, если б на прошлой неделе читали газеты, сказал Уимисс, уже спокойнее.
Он выговорился, и ему стало легче. Он глянул в ее лицо, в полные ужаса глаза, увидел дрожащие губы.
А теперь расскажите о себе, сказал он, почувствовав что-то вроде угрызений совести: несомненно, то, что случилось с ней, не могло идти ни в какое сравнение с тем, что произошло с ним самим, но все же и она только что перенесла удар, встреча их произошла на общей территории несчастья, познакомила их сама Смерть.
Неужели жизнь это только смерть? тихо спросила она, глядя на него полными муки глазами.
Но перед тем, как он смог ответить а как он мог бы ответить на такой вопрос, кроме как «Нет, это не так», что и он, и она просто жертвы чудовищной несправедливости он-то точно жертва, потому что ее отец наверняка умер, как умирают все отцы, как положено, в постели, итак, перед тем, как он смог ответить, из дома вышли две женщины и мелкими почтительными шажками проследовали к воротам. Солнце освещало их строгие фигуры и приличные черные одежды, которые специально хранятся для таких случаев.
Одна из них увидела под шелковицей Люси и, сначала замешкавшись, направилась к ней через газон медленным тактичным шагом.
Здесь кто-то хочет с вами поговорить, сказал Уимисс, поскольку Люси сидела спиной к дорожке.
Она вздрогнула и повернулась.
Женщина, склонив голову набок и сложив на груди руки, нерешительно приблизилась и слегка улыбнулась, выражая тем самым почтительное сочувствие.
Джентльмен готов, мисс, мягко произнесла она.
III
Этот и весь следующий день Уимисс был для Люси опорой и утешением. Он делал все, что надлежало сделать в связи со смертью, то, что приносит дополнительные страдания, словно специально предназначенные для того, чтобы окончательно раздавить скорбящего. Правда, доктор был очень добр и готов помочь, но это был совершенно чужой человек, до того ужасного утра она никогда его не видела, к тому же у него были и другие дела его пациенты жили на изрядном друг от друга расстоянии. Уимиссу же было совершенно нечем себя занять. И он мог целиком посвятить себя Люси. Он стал ее другом, их так странно и так тесно связала смерть. Ей казалось, что с самого начала времен он и она направлялись рука об руку вот к этому месту, к этому дому и саду, к этому году, этому августу, этому моменту их существования.