1
С привала снялись быстро словно воробьи, наклевавшиеся крошек Никитка Келарев притиснул вдруг свое оттопыренное ухо к земле, послушал недолго и проговорил скучным голосом:
- Ишь ты, несутся во весь опор со стороны холма, торопятся нас распотрошить. Значит, скоро здесь будут.
Я, как сидел, так и подскочил над невысокой выжженной травой - все правильно, без всякого приукрашивания. На высотке меж деревьев-палочек мелькает десятка два темных пятнышек. Никак товарищ Курбанов, что из отряда имени Первобытного Коммунизма, напал на наш след. А я то рассчитывал, что после переправы поимеем день, чтобы раствориться в горах. Да и была надежда - не сунется он на афганский бережок.
- Никита, снимай недоуздки. Сивого не навьючивать, итак уж хромает бедолага. Двинем к ущелью Кызылбаш. Там мы всяко быстрее переберемся, чем "товарищи".
И вот горная дорога снова вилась подо мной, а порывистый ветер рвано свистел, врываясь в уши. Я занимал место посреди цепочки. Впереди скакали Келарев с Иловайским, замыкали Пантелеев и ротмистр Сольберг на храпящем жеребце. А ведь заложил нас тот аксакал, которого мы повстречали за переправой через Пяндж. Келарев предлагал тут же перекрестить его шашкой, а я чего-то пожалел, старик уж совсем как каменный "баба" застыл. Сентиментальность сия, похоже, боком выходит.
А сейчас нельзя красных ближе чем на полверсты подпускать, иначе посрезают нас из винтов. В ущелье Кызылбаш мы тропки заранее проведали, быстро переберемся на другую сторону, пока Курбанов со своими конниками будет за кручи цепляться. Да только сможем ли оторваться от преследователей неугомонных? Хоть и поотдыхали мы с полудня, однако у вражьей силы лошадки посвежее. Наши-то, считай от самого Иргиза в походе, под чепраками шкура чуть ли не до крови вытерта.
Дорога под копытами валиком крутиться, а я как будто на одном месте застыл в самой середке вселенной. Но вот громыхнул первый выстрел и сразу зябь прошла между лопаток. Не дали мне из себя солнце вообразить. Это, конечно, не всерьез палят, на испуг берут. С такой дистанции, да на скаку, в свою мишень только бес попасть может. Впрочем, под суконным шлемом с красной звездочкой во лбу немало бесов бродит.
Меня нагнал вахмистр Пантелеев.
- Разделиться надо, Вашбродь.
Кличка тут у меня Вашбродь, поскольку на Ваше Благородие не слишком смахиваю. А командовать отрядом должен по уставу драгунский ротмистр Сольберг. Но он еще под Астраханью ума стал лишаться, а на Иргизе ему начали являться духи. Кто знает, чего ему там бесы-демоны насоветуют, хватит с нас тех Советов, что на родине остались.
- Вашбродь, ну-тко отправляйтесь прямо по тропе вместе с ротмистром и Келаревым, а я с Иловайским чуток приотстану, и затем подадимся мы к скале Зулькарнайн. Там как-нибудь по спуску проковыляем, а эти стервецы точно все ноги переломают на камнях, да еще мы их из ружей поугощаем. Вы же за Кызылбашем дуйте к югу, у кишлака Маверан, Бог даст, и встретимся.
Это, конечно, недурственный способ "товарищей" запутать. Тем более, как через сухое русло переберемся, у них под наблюдением только Пантелеев с Иловайским останутся.
- Ладно, вахмистр, только не шали особо, знаю я тебя, тоже разбойник приличный.
Пантелеев окрикнул Иловайского и оба они немного сдали назад. Так что мы с Келаревым и Сольбергом раньше долетели до сухого русла. Тысячу лет назад, еще до татарского нашествия здесь журчала себе веселая река, а сейчас осталась лишь скучная серая рытвина, а за ней бывший высокий берег, ныне каменная стена яра. Пантелеев с Иловайским вдоль стены налево понеслись, а остальные углубились в узкий разлом и через каких-нибудь полчаса достигли ущелья Кызылбаш. Тут с севера послышался треск выстрелов, значит ввязались мои товарищи в катавасию. А нам думать не о чем, надо к югу подаваться через это самое ущелье.