Даже в постели Ланарвилис держалась несколько отстранено. Тем не менее они с Грациллонием были друзьями и вместе трудились на благо Иса.
– Что все это значит? – отрывисто спросила Ланарвилис на родном языке.
– Сейчас объясню, – ответил Грациллоний на том же языке. – Как Юлия? – шестая и, вероятно, последняя дочь Ланарвилис родилась слабенькой и часто болела. Порой случалось, что король посещал Ланарвилис, когда та присматривала за Дахут; и рядом с Юлией дочь Дахилис выглядела разодетой в шелка красавицей в компании нищенки‑дурнушки, в ней даже словно проявлялось что‑то нечеловеческое…
– Вчера лихорадка замучила, пришлось пригласить Иннилис. Она наложила руки, потом дала Юлии лекарство. Сегодня уже гораздо лучше.
– Хорошо. Присаживайся, – Грациллоний указал на стул. По прошествии двух с половиной лет в Исе он совсем привык к этому предмету мебели и начисто позабыл, что во многих областях империи стул показался бы диковинкой.
Ланарвилис послушно села. Он пристроился рядом. Бодилис закончила читать, передала письмо сестре и тоже села. На некоторое время в зале установилась тишина, нарушаемая лишь шелестом дождя за окном.
Наконец Ланарвилис, которая читала, шевеля губами и водя пальцем по строчкам, опустила папирус.
– Оказывается, я изрядно подзапустила свою латынь. Насколько могу понять, август приказывает тебе явиться к нему и доложить о том, что здесь происходит. Но ведь ты регулярно извещаешь его о наших делах.
– Он хочет, чтобы я доложил лично, – пояснил Грациллоний.
– И куда он тебя вызывает? – спросила Ланарвилис со вздохом.
– В Августу Треверорум. Помнишь, рассказывали, как он в начале года вступил в этот город?
– Да, Магна Клеменция Максима приняли с почестями, после того как он разгромил императора Грациана, который погиб в сражении; соправитель последнего Валентиниан поспешил заключить с Максимом перемирие и отказался от своих притязаний на Британию, Галлию и Испанию, но сохранил пока за собой Италию, Африку и часть Иллирики. Восточной же империей по‑прежнему управлял из Константинополя Феодосий.
– В общем‑то понятно. Оружие сложено, претензии удовлетворены, и речь уже не о том, как захватить власть, а как ее удержать. От меня он узнает об Исе больше, чем из самого подробного донесения, больше узнает и лучше поймет.
– И как он поступит с этим знанием? – уточнила Бодилис.
Грациллоний пожал плечами.
– Посмотрим. Я всегда считал, что август Максим – тот самый врач, который нужен больному Риму. Наверное, он попросит моего совета. Именно это я, кстати сказать, и хотел среди прочего обсудить с вами.
– Он может запретить тебе вернуться сюда, – промолвила Ланарвилис.
– Вряд ли. Конечно, ему больше нет необходимости опасаться враждебной Арморики у себя в тылу. Но вы сами знаете, сколько еще нужно сделать – угомонить пиратов и бандитов, возродить торговлю, объединить заново весь полуостров… Мне сподручнее всего возглавить эту работу, тем паче что я доказал свою верность Максиму.
– Значит, уедешь ты надолго…
Грациллоний кивнул.
– Похоже на то. Даже с римскими дорогами путь займет не меньше половины месяца, если не загонять лошадей. Сама встреча наверняка продлится от силы несколько дней, однако я не премину… э… воспользоваться возможностью.
– Им это не понравится – суффетам, вотариям, простым горожанам. Они не привыкли к долгому отсутствию короля.
– Понимаю. Но войны как будто не ожидается, а в городе все спокойно и дела идут замечательно. Что же до обрядов – придется подождать моего возвращения или назначить вместо меня кого‑то другого.