Антон до сих пор вспоминал с гадливостью, как выезжал прошлой весной на перехват в Черноморскую губернию туда проник некий Бехоев, называвший себя то «полевым командиром», то «моджахедом».
Весь в черном, в маске с прорезями для глаз и рта, он походил на шкодливого беса. Положив при захвате шестерых казаков, «моджахед» сдался, не испытывая даже малейшего потрясения от содеянного.
Бывалых жандармов тошнило при виде окровавленных тел, барышни рыдали и падали в обморок при одном известии о ЧП, а Бехоев даже аппетита не утратил, в охотку хлебая тюремный борщ
Уваров усмехнулся. Зато он тогда лишний раз убедился, что служба его необходимейшая. Они в Шестой экспедиции, как те витязи в старину, охраняют рубежи земли русской от нелюдей из Сопределья, берегут мир и покой.
Войдя в курительную комнату, отделанную зеркалами, Антон достал папиросу, и щелкнул зажигалкой. Затянулся, щуря серые глаза, поглядел на свое отражение, на узкое, костистое лицо, посечённое шрамами, и выпустил дым, туманя образ в зеркале.
Скоро начнётся нечто новое в его жизни, в его службе, хотя оба этих понятия сливаются. Сам Леонтий Васильевич Дубельт, Свиты Его Величества генерал-майор, утвердил Уварова начальником региональной канцелярии III отделения в Приморской области.12
Несколько лет Антон прожил в Гонконге, Макао, Шанхае. Сносно говорил на китайском, а «преподавала» язык голытьба из Коулун-Сити, да монахи из Шаолиня. И кем, как не им, «укреплять регионалку»? Почет и слава, так сказать. За заслуги перед Отечеством. Но и скучно же будет, господа! Ох, и скучно
«Регионалу» не подобает самому гоняться за врагами народа и престола, его задача узреть проблему. Оценить ее, взвесить и доложить в столицу. И лишь в чрезвычайных случаях позволительно хвататься за револьвер.
Вздохнув, Антон присел на один из кожаных диванов, обивку которых не мог прожечь пепел, и задумался. Ароматный дымок «Дуката» вился перед ним, вгоняя в молитвенный транс, как фимиам монаха.
Тут в «курилку» ворвались двое барон Дольет и Семен Леванда, оперативники, народ очень шумный, так что о медитации пришлось забыть.
Здравствуйте, граф, расплылся в улыбке Семен, шоб вы были здоровы! Таки вы куда?
На Дальний Восток, Сема.
Капитан! вскричал барон, по армейскому обычаю отбрасывая приставку «штабс», хотя звания не имел вовсе. Мы вас поздравляем!
С чем? прищурился Уваров.
С синекурой, дражайший Антон Иваныч! Уверяю вас, канцелярия во Владивостоке настоящее хлебное место! И жалованье приличное, весьма приличное, и респект. Так что примите мои искренние поздравления!
Присоединяюсь, граф! сказал Леванда, падая на диван, жалобно взвизгнувший пружинами. Клянусь своей жуткой красотой, таки желаю счастья в работе и успехов в личной жизни!
Антон вздохнул, терзаемый сомнениями, но неугомонный барон
по-своему разумел его душевные муки.
Понимаю, сказал он, прикладывая пятерню к сердцу. Эта ваша последняя пассия чудо, как хороша! Молодые молдаваночки кого угодно способны соблазнить, даже благонамеренного отца семейства, вроде нашего фон Бока, но Иляна прелесть в превосходной степени!
Тут дверь в курительную отворилась, пропуская самого Николая Христиановича, начальника канцелярии.
На фон Боке, высоком и тощем, с вечно растрёпанной седой шевелюрой, отлично сидел длинный черный сюртук, а стоячий воротник белой рубашки, накрахмаленной до хруста, подпирал идеально выбритый подбородок. Стоило бы, пожалуй, и подраспустить галстук с родовым вензелем, но для Николая Христиановича это равнялось кощунству. Сложив обе руки на костяном набалдашнике трости, он ласково прожурчал:
Душа моя, Дмитрий Иванович, потрудитесь-ка объяснить, для чего вы склоняете мою фамилию?
Барон, красный как рак, вскочил, начал неуклюже объясняться, но фон Бок, получив моральное удовлетворение, усадил его обратно мановением руки. Заняв свободный диванчик, начальник канцелярии достал из футляра дорогую сигару, аккуратно обрезал её и раскурил по всем правилам.
Душа моя, Антон Иванович, сказал он, обретая величественность патриарха, вы нас покидаете?
Увы, ваше высокородие, завздыхал Уваров. И хочу, и страшусь, и переживаю. Новое дело, новые люди
Фон Бок покивал понятливо.
Я начинал службу в Четвёртой экспедиции, проговорил он, занимался разведкой и контрразведкой. Господи, я даже представить себе не мог тогда, что перейду в Особую. Право, ходоки меня пугали! Однако втянулся. А какие там места, в Уссурийском крае! Море какое, сопки А люди каковы? Крепкий народ!
Уваров незаметно глянул на часы, и Николай Христианович спросил участливо:
Пора?
Пора, вздохнул «регионал», невесть в какой раз. Честь имею, господа!
У выхода граф чуть не столкнулся с молодой темноволосой женщиной в очках, которая поздоровалась с ним коротким кивком. Машинально ответив, Антон проводил ее взглядом, самую малость удивленный Анастасию Егоровну Агафьеву, сыщицу из Туркестанского отделения, повстречать в штабе было делом почти что немыслимым, ибо за границей она проводила больше времени, чем в России.
Тумур завёл мотор, ожидая с минутку, пока тот «раскочегарится».
В Пулково, мастер, велел Уваров, усаживаясь.
Лучше всего было лететь на рейсовом дирижабле до Хабаровска, а там пересесть на поезд, и здравствуй, Владивосток! «Дикий Восток»
Ерёма должен был уже ожидать в воздушном порту, со всем багажом. Уваров улыбнулся: небось, еще и выговор учинит «барину» за опоздание.
Еремей Потапович Гора из солдат. Повоевать ему не пришлось, как дедам и прадедам, а вот сына потерял-таки. Гора-младший погиб при задержании ходока под Киевом и безутешный отец мало-помалу перенес всю свою заботу и попечение на «его сиятельство», хоть и будучи всего-то на пяток лет старше
В воздушном порту Хабаровска, на бескрайнем зеленом поле, над которым висели, вытягиваясь по ветру, гигантские сигары дирижаблей, цепляясь носами за причальные мачты, Антона Ивановича уже ждали двое офицеров вышли ему навстречу, покидая черный обтекаемый «Лесснер».
Молоденький поручик четко отдал честь, и протянул Уварову медный цилиндр пневмопочты.13
Ваше благородие, звонко доложил он, срочное донесение из Владивостока! Мы задержали его отсылку в Питер, поскольку подпоручик замялся.
Поскольку я плыл в небесах, кивнул Антон, и отвернул крышку контейнера.
Послание было кратким, изложено грамотно, а выписано и вовсе каллиграфическим почерком учитель словесности поставил бы пятёрку, не задумываясь.
В письме «младший оперативный сотрудник М.В.Облонская» докладывала о «резком оживлении китайских агентурных сетей в Приморской области. Беспримерно усилились вербовка манз и подкуп русских чиновников, в том числе среди жандармерии. Неоднократно в соседствующей с нами области Маньчжурии, особенно в районе Гродеково, замечались по ночам странные вспышки, сопровождавшиеся глухим ревом. Часто наблюдались огни в небе, пролетавшие с большой скоростью и воем. Природа данных световых явлений пока невыяснена.
Особенно сложная обстановка сложилась в поселке Тетюхе, Ольгинского уезда. Именно отсюда начинается тайная тропа, по которой в Китай поступает контрабандный армаферрит (с Поста Св. Ольги и Тетюхе-Пристани, куда прибывают английские и немецкие суда).
В этих же местах неоднократно отмечались явления класса «портал». С весны полиция задержала в Тетюхинской волости семерых ходоков.
Объединёнными усилиями жандармов и казаков были схвачены пятеро четыре охранника (бойцы осназа китайской Имперской Безопасности) и «несун» с грузом метеоритного вещества (около пуда весом, хотя места занимает совсем немного).