В накладе не останешься.
Нумагути сложил большой и указательный пальцы буквой «О». Кадзумасе показалось, что через этот кружок на него смотрят мать и старшая сестра.
Можно немного подумать?
Валяй, только не тяни. Ответ нужен на этой неделе.
Понял.
Кадзумаса перевел взгляд с Нумагути на свою машину. Тамон сидел не шевелясь, как статуя, и пристально смотрел на него.
2
Кадзумаса насыпал в пластиковую миску из-под лапши купленный в «Товарах для дома» собачий корм и поставил перед Тамоном. Пес довольно зачавкал.
Да, ты порядком оголодал, дружище. Давай, хрусти дальше.
Кадзумаса уселся на татами, скрестив ноги, закурил и, пуская кольца дыма, наблюдал, как насыщается Тамон.
По пути домой, останавливаясь на светофоре, Кадзумаса каждый раз поглаживал устроившуюся на пассажирском сиденье собаку. Даже сквозь густую шерсть можно было понять, какой Тамон худой. Прощупывалось каждое ребро, тело в каких-то струпьях.
Откуда же ты взялся, приятель?
Подобрав последние крошки, Тамон облизнулся и сел на татами.
Ну, иди сюда.
Кадзумаса жестом поманил пса, Тамон подошел. Погладил его по голове, по груди, тот довольно зажмурился.
У Кадзумасы никогда не было собаки и заводить ее он не собирался. Как оказалось, с собакой совсем не плохо.
Зазвонил смартфон. Сестра Маюми.
Чего? сказал он.
Я просто так. Чем занимаешься?
Кадзумаса сразу понял, что она говорит неправду. Сестра ухаживала за матерью и очень уставала. Видно, хотела ему поплакаться, но из-за его резкого тона передумала.
С матерью что-нибудь?
Да ничего особенного
Голос ее как-то потух, и она вздохнула.
Первые признаки ранней деменции проявились у матери прошлым летом. Довольно долго болезнь протекала в легкой форме, но после землетрясения матери пришлось какое-то время жить в центре, где размещали пострадавших. С тех пор ее состояние стало ухудшаться. Видимо, отрыв от дома, к которому она привыкла, жизнь с чужими людьми, да еще когда их много, стали для нее серьезным стрессом.
Маюми жила в городе. Спокойно смотреть, как мать чахнет на глазах, она не могла, поэтому бросила свою квартиру и перебралась в родительский дом. Отремонтировала, прибралась и перевезла туда мать, чтобы за ней ухаживать. Произошло это спустя пару месяцев после землетрясения. С тех пор Маюми сильно исхудала и осунулась от забот, которым, казалось, не будет конца.
Она только-только разменяла тридцатник, была, что называется, в самом расцвете, но, случайно глянув на ее исхудавший профиль, можно было подумать, что перед тобой женщина средних лет.
Извини, сестренка. Будь я толковее да ловчее, мог бы по крайней мере хоть деньгами тебя обеспечить.
Сейчас время такое. Ты уж будь поосторожней, лишнего на себя не бери.
Да конечно. Знаешь, я собаку подобрал.
Собаку?
Похоже, после землетрясения без хозяина осталась. Послушный, умный пес. Решил взять. Привезу как-нибудь. Я слышал как это называется? Собачья терапия? Говорят, что старикам, у кого болезни или деменция, легче становится, когда они собаку гладят.
Точно. Я тоже слышала. Привози-привози. Мама обрадуется. Она давно мечтала собаку завести.
Мама мечтала о собаке?
Ну да. В детстве у них дома жила собака. Но папа был против живности в доме и не разрешал.
В первый раз слышу.
Это было до твоего рождения. Мама, конечно, расстроилась, но очень скоро узнала, что беременна, и забыла о собаке.
Вон оно как
А как собаку зовут?
Тамон, ответил Кадзумаса.
Он был рад, что, когда они заговорили о собаке, в голосе Маюми снова зазвучала жизнь.
Это что за кличка такая?
У него на ошейнике бирка, на ней написано: «Тамон». Тамон это который бог[5].
Понятно. Тогда постарайся поскорее к нам его привезти. Я уже несколько месяцев не видела, как мама улыбается.
Лады. Сделаю.
Хорошо, что я тебе позвонила. Сразу настроение поднялось. Все-таки семья великое дело, сказала Маюми, заканчивая разговор.
Тамон положил голову на бедро Кадзумасы и задремал.
По виду умиротворенной морды и ритмично поднимавшейся и опускавшейся спины Кадзумаса понял, что Тамон принял нового хозяина, доверился ему.
Он погладил пса по спине. Легонько, чтобы не разбудить.
Ощутил живое тепло.
И на душе стало спокойно.
3
Попробовал поискать в интернете какую-нибудь информацию о собаке.
«Тамон», «собака», «кобель», «овчарка», «метис», «пропажа», «землетрясение» Перебрал в поиске все слова, какие пришли в голову, но так ничего и не нашел. Никакого намека.
Тамона никто не искал. Наверное, хозяин так пострадал от землетрясения, что ему не до собаки, или даже погиб.
Выходит, можно спокойно взять Тамона себе.
Кадзумаса посадил Тамона в машину, и они поехали к матери.
Раз вчера такой разговор был, зачем доброе дело откладывать.
Дом, где жили мать и Маюми, находился в жилом квартале к югу от реки Натори и стоял немного на отшибе.
После рождения Маюми отец купил этот дом, взяв кредит в банке. Денег, полученных по страховке после его смерти, хватило, чтобы погасить долг.
Кадзумаса и Маюми собирались продать дом, если бы состояние матери ухудшилось и ее пришлось бы поместить в учреждение вроде хосписа, но землетрясение перечеркнуло их планы.
Участок, на котором стоял дом, был совсем небольшой. Места в садике хватало лишь на площадку для одного автомобиля и пару клумб. Кадзумаса приткнул машину к микролитражке, на которой ездила Маюми. Целиком она не поместилась и малость выступала за границы участка, но претензий никто предъявлять не стал.
Ну, пошли, Тамон. Веди себя хорошо.
Кадзумаса пристегнул поводок к новому ошейнику, купленному вместе с собачьим кормом, и вылез из машины.
Сестренка! Я Тамона привез, крикнул Кадзумаса, открывая дверь в дом.
Сестра отозвалась не сразу:
Кадзумаса? Ты с собакой?
Да.
Кадзумаса вытер Тамону лапы мокрым полотенцем и вошел в дом. Из ванной показалась Маюми.
Стираешь?
По лицу Маюми пробежала тень:
За мамой недоглядела.
Судя по выражению лица сестры, мать не просто обмочилась.
Достается тебе сказал Кадзумаса.
Маюми в ответ только опустила голову.
Да ничего, я привыкла Маме хуже. Прям не знаю, что делать Ой! Тамон! Здравствуй, здравствуй.
Маюми наклонилась и протянула руку. Тамон с важным видом обнюхал ей пальцы, лизнул кончиком языка.
Умная ты псина!
Маюми погладила морду Тамона.
Хороший пес?
Спокойный, послушный вроде. Матери, думаю, тоже понравится. Ну что, попробуем отведем к ней?
Ага.
Маюми пошла впереди, Кадзумаса, ведя Тамона, последовал за ней в коридор. Комната матери была на первом этаже в самой глубине дома. Самая просторная и солнечная.
Мама! Кадзумаса приехал. Проходи.
Ответа не последовало. Маюми открыла дверь. В комнате пахло дезинфектором. Перехватив поводок, Кадзумаса вместе с Тамоном вошел в комнату.
Мам! Ты как?
Мать лежала на футоне[6] на боку и, повернув голову, смотрела на клумбу за окном.
Мама! еще раз окликнул ее Кадзумаса.
Мать перевела взгляд на него.
Вы кто?
Слова матери поразили Кадзумасу, он закусил губу. Болезнь матери постепенно прогрессировала. Ему это было известно. Но она впервые не узнала собственного сына.
Ну ты даешь, мама! Это же Кадзумаса. Твой сын.
Маюми рассмеялась, будто ничего особенного не произошло, но смех получился каким-то неестественным, и даже в профиль было видно, как она ошарашена.
А? Кадзумаса? Как ты вырос.
Пока Кадзумаса, не зная, что на это сказать, ошеломленно стоял на месте, Тамон подошел к матери. Сунул нос ей в лицо, понюхал.
Ой! Что это? Собака? Кайт, что ли?
Мать протянула руку и погладила Тамона по груди.
Кайт. Точно, Кайт. Где ты шлялся?
В голосе матери звучали интонации маленькой девочки.
Кайт?
Кадзумаса взглянул на Маюми.
Может, когда она была маленькая, у них была собака по кличке Кайт?
Кайт, Кайт.