Пойдем? спросил он, кивком указав в сторону дома.
Прогулка у них сегодня, выход в город, как говорится. В поселок девушка не захотела, а в Геленджик очень даже с удовольствием. От поселка на такси всего полчаса пути.
Возвращались они той же дорогой, какой и пришли. На тропинке у реки их ждали. Давид стоял на том самом месте, откуда Игнат сегодня утром утащил Лию в кусты.
Игнат не сразу его и узнал, настолько Давид изменился. Из худосочного паренька с нежными чертами лица он превратился в заматерелого мужчину с жестким взглядом. Высокий, крепкий, черты лица правильные, но загрубевшие на лагерных ветрах, волосы черные, как адова смоль, глаза синие, как дневное небо над Арктикой, такое же морозное и пронизанное ледяными ветрами.
Давид пристально смотрел на Игната, если он пытался его заморозить, то кое-чего добился. Игнату действительно стало немного не по себе. Давид производил сильное впечатление, отрицать это бессмысленно.
На Игната Давид смотрел с осуждением, а на Лию с презрением. Но из себя не выходил, накопившаяся в нем энергия для взрыва не рвалась наружу, но чувствовалась. А взорваться Давид мог. Драться он особо не умел, но этот недостаток с лихвой компенсировался его бешенством, которое находило на него в схватке с противником. Он запросто мог схватиться за камень, за нож. И пырнуть он мог ножом, Игнат знал как минимум два таких случая. В драках стенка на стенку. Насмерть Давид никого не зарезал, даже до реанимации дело не доходило, поэтому к ответственности его никто не привлекал. Да и кто бы его сдал? Пацаны с Виноградного любили драться, а стучать нет. И в Морячке такая же правильная братва Эх, были времена. И сейчас не лучше. Но Игнат уже в этих сварах не участвует. Да и Давид вышел из глупого возраста. Хотя вряд ли поумнел.
Ну, здравствуй!
Игнат понимал, что Давид руки ему не пожмет, поэтому пятерню ему не протягивал. И поздоровался сухо.
Здравствуй, здравствуй С Лией моей гуляешь?
Лия не вздыхала, даже головы не опустила, но ничего не сказала. Она сравнивала Игната с Давидом, и это сравнение было не в пользу Давида.
Даже хуже.
Что хуже?
Для тебя хуже. Для меня лучше, усмехнулся Игнат.
А для нее? Давид кивком указал на Лию.
Та в ответ лишь цокнула языком. Она-то яблоко раздора, но сейчас не время переводить на нее стрелки. Если Давид все знает, если он начал разговор с предъяв, то сначала нужно спросить с Игната, а потом уже выяснять с ней отношения. А спросить Давид мог, наверняка у него в заднем кармане джинсов находился кнопочный нож. А может, и под штаниной прячется.
Нехорошо ты поступил, брат, качнул головой Давид.
Ну, во-первых, я не знал.
А во-вторых?
А во-вторых, я бы все равно закрутил с Лией.
Влюбился?
Может быть.
Понимаю Сам думал, что лучше биксы нет.
Она не бикса! угрожающе нахмурился Игнат.
С одной стороны, бикса это всего лишь красивая девушка. Коза, бикса, чувиха. Но в уголовном мире биксами называют шалав и проституток
Ты много чего не знаешь, пацан, едко усмехнулся Давид.
Узнает! резко глянула на него Лия.
А я чистую девочку нашел. В Новороссийске.
Флаг в руки! Лия шлагбаумом опустила руку в западном направлении.
Не знал, как тебе сказать. А теперь и говорить не надо, одними губами усмехнулся Давид.
Давай, давай! Лия повторила жест.
Зря ты с ней связался, зло, но без наезда сказал Давид.
Повернулся к Игнату спиной, сунул руки в карманы и пошел, изображая полнейшее равнодушие к происходящему. А задний карман брюк оттягивало что-то похожее на нож.
Лия стояла не шевелясь. Давид поднялся вверх по склону, только тогда Игнат посмотрел на нее. Она вздохнула, заметив его взгляд, и побрела вдоль реки в сторону от моря. Остановилась возле знакомой ивушки, оперлась на ствол рукой. Игнат подошел, остановился напротив. Он ничего не сказал, но Лия почувствовала вопрос.
Я с Молчаном жила, тихо сказала она.
Игнат кивнул, принимая объяснение. Знал он, кто такой Молчан, фигура в уголовном мире серьезная. К тридцати годам он имел две ходки по воровским статьям, в тридцать шесть его короновали, а еще через два года убили где-то на Тайшетской пересылке. А брали его здесь, в Морячке, на продаже краденого автомобиля взяли. Все это Игнат знал. А то, что сказала Лия, нет.
В «Морячке» работала официанткой, а там, ты знаешь, блатные бывают. Какой-то урод докопался, Молчан заступился, ну и
Понятно.
Два года с ним жила.
Ну да.
В ресторане Лия работала, с блатными хороводила. Может, и сама блатная кошка. Есть в ней что-то такое зубастое и царапистое, хотя и не злое. Но развратное. Игнату как с добрым утром отдалась, под купальником кожа у нее загорелая, может, она не только официанткой работает. Девушка она красивая, и блатным нравится, и курортникам. Может, не зря Давид ее биксой назвал.
А в прошлом году его закрыли.
И убили, кивнул Игнат.
Слышал? с интересом глянула на него Лия.
Он же в законе, слухи распространяются быстро.
И я сейчас в кабаке работаю. И сейчас там блатные Думаешь, кто-то пристает? Нет!.. Уважают!..
Я пристаю.
А если судьба у меня такая?
Какая?
А Молчан, Давид Ты!.. Или ты такая же судьба, как ветер в голове? едко усмехнулась она.
Только Молчан? Только Давид?
Ну был еще один, до Молчана Курортный Мне тогда девятнадцать лет было, так мозги закрутил С тех пор я курортников седьмой дорогой Да и раньше обходила пожала плечами Лия. И вдруг жестко глянула на Игната. А ведь ты думаешь, что я шмара какая-то!
А давай сегодня в «Морячок» сходим?
Зачем?
А посмотрю!
Как меня снимают?..
А тебя снимают?
А пойдем сегодня в «Морячок»!
Лия резко поднялась и, задев Игната плечом, взяла обратный курс. Догонять он ее не стал и домой отправился в одиночку. И ей успокоиться надо, и ему мысли в порядок привести.
Дядя Валя уже вернулся домой с работы. Он командовал тракторной бригадой на винограднике и дома вел себя как начальник. Увидев Игната, он внутренне подобрался, приосанился, нахмурил брови. И руку пожал, вопросительно глядя ему в глаза. Крупный он дядька, сильный, рукопожатие крепкое, но кости у Игната не затрещали. У него у самого хватка железная, тренированная. Вольной борьбой с младших классов занимался, затем на самбо перешел.
Накупался? спросил дядя Валя.
Он и сам после душа, голова мокрая, сам пахнет мылом, на плече полотенце.
Купался, кивнул Игнат. Но еще не наелся.
На три недели, говоришь, приехал.
На три недели?
А потом?
Потому уеду.
И не останешься?
А надо?
Да нет Деньги есть?
Хотите одолжить?
А ты не хочешь?
Я на свои живу.
Дядя Валя хотел сказать что-то не очень приятное, но увидел мужчину, который стоял за калиткой.
Началось! хлопнув Игната по плечу, он направился к незваному гостю, который стоял, слегка покачиваясь, будто от ветра. Он держал за руль велосипед.
Качало мужика, а ветра нет. Физиономия у него распаренная, красная, и дело тут не только в солнце. Под градусом он, причем прилично. А ведь на велосипеде ехал.
Ну чего тебе? громко спросил дядя Валя.
Валентин Георгиевич! донеслось из-за калитки.
Что Валентин Георгиевич? Я уже пятьдесят пять лет Валентин Георгиевич!
Зоя просила!..
Опять просила!
Дядя Валя вышел за калитку, взял мужика за плечо и повел к дороге вместе с велосипедом.
Откуда-то появилась тетя Витя, подошла к Игнату. И у нее полотенце через плечо, но вместе с тем и тарелка в руке. Видно, из летней кухни вышла, посуду мыла-протирала.
Что он тебе сказал? глядя вдаль, спросила она.
Да ничего Кто это?
Да Гена, зять Валентина, муж Зойкин.
Игнат кивнул. Зойку он знал и помнил ее взрослой девушкой. Которая гуляла с такими же взрослыми парнями. Гуляла, пока не нагуляла. Дядя Валя, помнится, на всю улицу кричал, проклиная дочь.
В Виноградном живут Тетя Витя повела рукой в сторону от поселка.
Не зря их улица называлась Виноградной. И виноградники у них здесь, и связывала улица два поселка. Километров пять-шесть от Морячка до Виноградного, место там неплохое, в межгорной долине, но до моря не очень близко.