Опять убёг, поганец! всплеснула руками теща. Ну, что стоишь, давай его отлавливать, а то опять примет и тогда какой из него сборщик!
Потянув дочь за рукав плаща и зычно гаркнув на весь лес: «Амфитрион!!», Коробочка, не попрощавшись, удалилась, прихватив с собой Зою.
Ну и экземпляр, невозмутимо улыбнулась уголками рта Гляссер.
Да уж, Екатерина Антоновна, подтвердила Ольга. У нас в деревне еще кадры найдутся, увидите.
Куда уж я денусь, невесело усмехнулась Гляссер. Ладно, пойдем, Оля, в конце концов у нас дела. Далеко еще до места?
Километра полтора, Екатерина Антоновна.
Они неспешно двинулись по лесной дороге, с удовольствием вдыхая насыщенный ароматами воздух, не замечая, что за ними пристально следят.
* * *
Ну и куда пойдем, Олег? поинтересовалась супруга. Где здесь черника?
Пристроимся вон за той группой, Ася, беззаботно ответил Штеменко, указывая рукой на двоих мужчин и двоих женщин.
Синицкие и Цельские (а это были они) неспеша двигались в сторону большого черничника.
Мне кажется, эта молодая пара с девочкой с нас глаз не спускает, иронично заметила Елизавета Григорьевна.
Ну, так что ж, Лиза, лес большой всем хватит.
Вы хотите сказать, они пытаются разведать наши места, Артамон Георгиевич? в голосе Инны Цельской смешались недоверие и возмущение.
Ах, какое вероломство, Инночка, почти пропела Елизавета Григорьевна.
Может попробуем их запутать, а? предложил Николай Антипович.
Это как? не поняла парикмахер.
Артамон и я оторвемся, а дамы останутся тут. Они наверняка пойдут за нами, но с дочкой они не слишком-то мобильны, мы прибавим шагу, те потеряют нас из виду, а потом мы встретимся с нашими дамами в оговоренном месте. Что скажешь, Артамон?
Не стоит, великодушно сказал Синицкий. Я повторюсь лес большой.
Ну что ж, Моня, пошли на место, слегка подтолкнула его супруга. Ты наша семейная совесть.
Согласен, Лизонька, степенно кивнул головой Синицкий.
Четверка родственников неспешно продолжила путь к большому черничнику; один из них краем глаза держал в орбите своего зрения двух женщин, также неспешно следовавших по лесу. Теперь за Екатериной Анатольевной Гляссер и Ольгой Матвеевной Саврасовой следовало, как минимум, двое.
* * *
Не устали, Софья Карповна? врач-реаниматолог виртуозно изобразил голосом заботливость.
Пока нет, Максимчик, но если что, я присяду, отдохну. Сложу плащ втрое, не простужусь.
Смотрите. Вот уже черника, может начнем собирать?
Да как-то тут маловато и не очень крупная она, засомневалась теща. Впрочем, как хочешь, я-то думала за людьми пойти, но в принципе, чего далеко тащиться, ноги сбивать, можно и тут по ягодке.
Вообще-то Ниночка наказывала побольше к зиме насобирать, вспомнил указание уехавшей с сыном жены Егоров.
Ничего, мы потихоньку, Софья Карповна уже открыла крышку пятилитрового бидона. А вон там, смотри Максимка, не подберезовик ли?
Егоров сделал пару шагов в сторону гриба, на который указывала теща и, наклонившись, сорвал его.
Верно, Софья Карповна, а вы мастерица грибы собирать.
Да надо что-то одно, на всё времени не хватит.
А что же, я могу по грибы, воодушевился зять.
Ленивый ты, Максимушка, попеняла ему тёща. Всё норовишь выбирать что полегче. Вот наберем бидон, там видно будет. А пока начинай брать с Богом помолясь, вон там вроде ягода покрупнее.
Врач-реаниматолог вздохнул, достал свой бидон и, прихлопнув больно впившегося комара, принялся за дело.
* * *
Ольга, аууу, сложив руки трубочкой, прокричала Гляссер.
Пять минут назад она обнаружила крупный подосиновик. Срезав гриб, она заметила невдалеке несколько моховиков и поспешила к ним. В экс-директоре краеведческого музея разгорелся вегетарианский охотничий азарт. За моховиками последовала мини-полянка лисичек и вскоре уже Гляссер с победным видом прижимала к груди полпакета грибов. Только тут, обнаружив отсутствие коллеги, Екатерина Антоновна быстро вышла из состояния эйфории. В характере ее сочетались вполне увлеченность и практичность.
Она дважды позвала Саврасову, но никто не отозвался. Экс-директор огляделась по сторонам.
«Так, с какой же стороны я пришла?» начала размышлять она, обернувшись вокруг своей оси. «Вот! Кажется оттуда» наконец определилась она. Не забыв прихватить на треть полный черникой бидон, оставленный ею метрах в десяти от полянки лисичек у поваленного дерева и взяв в другую руку полпакета свежесрезанных грибов, который она несла уже без особого пиетета, помахивая им, Гляссер покинула грибное место с некоторым сожалением, но и с четким пониманием необходимости найти коллегу, отлично знающую этот лес. Пройдя метров сто в ту сторону, откуда (как полагала Гляссер) они пришли, Екатерина Антоновна заметила высокую худощавую женщину в темно-синем плаще.
Скажите, пожалуйста, где здесь центральная дорога? устремилась к ней Екатерина Антоновна.
Какая центральная дорога? чуть не выронила корзинку от неожиданности женщина в плаще.
Ну, то есть, лесная дорога, что ведет из деревни, несколько сумбурно проговорила экс-директор музея.
Какая-то дорога вон там, женщина в плаще махнула слева от себя.
Да, это, наверное, она, совершенно успокоилась Гляссер. Скажите, а вы не видели здесь женщину помоложе меня в косынке, у нее был бидон, а одета она в желтый плащ? тут же задала новый вопрос экс-директор.
Она прошла мимо меня минут десять назад в ту сторону, и женщина показала на большой черничник, уходящий, по-видимому, в глубь леса.
Странно, что Оля не звала меня. Или я ее не слышала? пробормотала Гляссер.
Вы что-то сказали? спросила ее неизвестная женщина.
Нет, нет, ничего, извините. Спасибо вам за помощь.
Да не за что, слегка удивилась ее новая знакомая.
Экс-директор музея отошла на несколько шагов. Постояв с минуту в нерешительности, она внимательно огляделась вокруг, затем направилась в сторону где, по словам женщины в тёмно-синем плаще, провожавшей Гляссер несколько удивленным взглядом, проходила дорога в деревню.
* * *
Ну что, вздрогнем?! Амфитрион Ферапонтович Редькин с благоговейным почтением поднял небольшой пластиковый стаканчик на две трети заполненный весьма уважаемой им «Пшеничной».
Будем! коротко высказался Владлен Дмитриевич Рулеткин, переведя взгляд на третьего собутыльника музыканта Дудкина.
Юрий Петрович лишь коротко кивнул, только слегка дернулся кадык. Дело было в том, что пока приятели тостовали, он уже выпил без лишних экивоков и теперь ничтоже сумняшеся, закусывал. Бог в лице Амфитриона Ферапонтовича Редькина послал в ту июльскую субботу нашему музыканту докторской колбаски с хлебом, соленых огурчиков и некрупные шпроты, которые Юрий Петрович извлекал из заблаговременно открытой банки прямо рукой.
Однако, Юра в восхищенном тоне Рулеткина проскальзывали нотки неудовольствия.
Рулеткин, в отличие Редькина, неспешно опорожнил стаканчик и тоже степенно закусил, после чего вытер губы салфеткой, возможно, хотел выглядеть интеллигентнее.
Как это тебе удалось ускользнуть от Пелагеи, а, Митрион, поинтересовался Дудкин.
Уметь надо, отметил довольный зять грозной Коробочки, отправляя в рот соленый огурчик.
Похоже сегодня полдеревни в лес собрались, заметил, закуривая сигарету «Прима» Рулеткин.
Если не вся, Ильич, улыбнулся Редькин, так иногда шутливо называвший приятеля-собутыльника, который был немного внешне похож на Ленина.
Да ты об этом говорил, склероз у тебя что ли? удивленно поглядел на Редькина Дудкин. Скажи лучше, Амфитрион, ты черникой-то, как отчитываться будешь?
Это вопрос непростой, картинно почесал в затылке Редькин. И я думаю, друзья, торжественно добавил он. Прежде, чем на него ответить надо хватить еще по одной, как считаете, а?