Аманда знала, что Кейз в лагере в полной безопасности. Просто без него чувствовала себя неприкаянной. Единственный раз, когда его так долго не было дома, был, когда его положили в больницу с отравлением в совсем еще маленьком возрасте, но даже тогда Аманда ночевала у него в палате.
Лицо Сары смягчилось.
Это я отлично понимаю. Она подошла и наклонилась к столу рядом с Амандой. В первую неделю лагеря у меня обычно все ногти сгрызены под корень. Пока я не получаю от мальчишек первое письмо. Но мои мальчики обычно каждое лето ездят в одно и то же место.
Ты тоже волнуешься? спросила Аманда.
Младший сын Сары Генри учился в одном классе с Кейзом, так они с Амандой и познакомились. Но Сара была из тех супермамочек, у которых все всегда под контролем, какую бы новую катастрофу ни устроило их чадо. А катастроф было превеликое множество.
Пусть тебя не обманывает моя внешняя стойкость! воскликнула Сара. Мне легче не позволять себе думать про это. Как говорится, с глаз долой из сердца вон. Чем-то напоминает тот случай, когда перед окончанием учебного года мне из школы написали по поводу Генри: «Просим прийти к нам». Хочешь знать, как я поступила?
Как? спросила Аманда, примостившись на краешке стула. Она бы все отдала за толику напускной храбрости, как у Сары.
Я проигнорировала это сообщение! Можешь себе представить? Сара покачала головой, словно бы испытывала сама к себе отвращение, но при этом казалась слегка польщенной. Честно? Я просто не могла с этим справиться. Мне нужна была передышка от всего, что связано с детьми. Разумеется, теперь мы в срочном порядке собираем экстренное заседание родительского комитета сегодня вечером. Догадываюсь, это и по мою душу.
Что за экстренное заседание? уточнила Аманда.
Но я же тебе говорила. Помнишь? Якобы произошла утечка списка контактов. Она прижала ладони к щекам, на секунду распахнула глаза, а потом ухмыльнулась. Такое впечатление, что все родители учеников нашей школы подпадают под программу защиты свидетелей ЦРУ или что-то типа того. Они сразу психуют.
Да, Сара ей это говорила, но у Аманды вылетело из головы. Зак бы тоже психанул, если бы обнаружил, что кто-то хакнул контакты. Он был помешан на неприкосновенности их частной жизни. Если их данные попадут не в те руки, то Зак наверняка предъявит претензии школе. Он даже может захотеть забрать оттуда Кейза, а этого не должно случиться. Грейс-Холл единственное светлое пятно в жизни Кейза в этот непростой переходный период.
Аманда надеялась, что они смогут переехать после окончания учебного года Кейза, но в итоге не вышло. По крайней мере, Кейз в свои десять легко заводил друзей. Это облегчало ему привыкание к множеству новых мест. Кейз был тусовщиком, бейсбольным фанатиком, но в то же время и вдумчивым художником, мог с удовольствием сидеть часами в одиночестве и рисовать свое любимое животное ягуара.
Но перейти в новую школу, когда до конца пятого класса оставалось всего несколько месяцев, непосильная задача для любого ребенка, даже очень легко приспосабливающегося. Были и слезы, и кошмары. Один раз Кейз даже обмочился во сне. Аманда, которую частенько мучили кошмары, считала крепкий сон своего ребенка подтверждением, что она что-то делает правильно. Теперь это уже осталось позади. Кейз оживился, когда Аманда согласилась отправить его в лагерь: восемь недель в Калифорнии с лучшим другом Аше. Но что, если сынок снова загрустит, когда лагерь закончится и придет пора возвращаться в Центр-Слоуп?! Об этом Аманда не хотела думать. Она всегда шла на уступки ради карьеры мужа, но никогда не делала этого за счет сына. Ее самая важная работа защищать сына, но сложно бывает балансировать между интересами Зака и Кейза.
А вот теперь и ты в бешенстве, сказала Сара. Узнаю это выражение лица!
Нет, я не в бешенстве, солгала Аманда.
В любом случае школа использует все возможные ресурсы, чтобы расследовать произошедшее, сообщила Сара, но ее голос звучал так, будто она пыталась убедить саму себя. Наняли какую-то модную фирму, которая специализируется на кибербезопасности.
Я понятия не имела, пробормотала Аманда.
Потому что администрация школы помалкивает. Я им постоянно говорю, что создается впечатление, будто они что-то скрывают. Так ты пойдешь со мной на собрание?
Аманда до сих пор успела побывать только на одном собрании родительского комитета и сочла это мероприятие пугающим.
Не знаю, смогу ли я
Разумеется, сможешь. Мне нужна моральная поддержка. Родители ищут, на кого бы переключиться, сказала Сара таким тоном, будто не могла пресечь все их попытки на корню. В восемь. У меня. И я не приму отказа!
Сара прекрасно обошлась бы без Аманды, но хотела, чтобы подруга пошла. Этого было достаточно.
Приду! пообещала Аманда. Обязательно!
Лиззи
6 июля, понедельник
Тюрьма Райкерс выглядела куда хуже, чем я помнила, даже в темноте.
Более крупные тюремные корпуса, казалось, специально были спроектированы так, чтобы напирать друг на друга, зато здания поменьше и куча всяких трейлеров администрация, бараки для охранников и склады с оружием безо всяких опознавательных знаков, словно бы просели. Массивная бетонная тюремная баржа, которая каким-то чудом держалась на воде, стала прибежищем еще нескольким сотням заключенных, которые, как я читала, недавно умудрились отвязать баржу и чуть было не сбежали, медленно отплывая прочь.
В темноте поблескивало ограждение из колючей проволоки, перекошенное, местами покрытое чешуйками ржавчины. Проволока то вытягивалась в прямые линии, то складывалась в квадраты, изгибалась в круги, отчего появлялось неприятное чувство, будто ты заперт сразу и внутри, и снаружи. Но больше всего я боялась после прошлого визита в Райкерс это было несколько лет назад, когда я приехала допросить свидетеля резкого запаха нечистот и крыс.
В отличие от обычных снующих туда-сюда по ночам грызунов, райкерсские крысы вольготно шастают посреди бела дня, агрессивно отстаивая свою территорию. Еще одна причина любить темноту. Когда я вошла в «Бантум», корпус, где содержался Зак, еще пятнадцать минут ушло на все формальности, прежде чем я наконец оказалась в крошечной кабинке, где пахло мочой, луком и спертым дыханием, и, уставившись на мутную плексигласовую перегородку, ждала, когда охрана приведет Зака.
По дороге сюда в памяти всплыли обрывочные воспоминания о нашей дружбе с Заком. Мы не так уж долго были близки, но провели вместе добрую часть первого курса: учились, обедали и ужинали, ходили в кино. То, что я забыла, какой была наша дружба, необязательно отражало отношение к Заку. Просто у меня всегда была избирательная память. Но сейчас-то я все вспомнила. Зак мне нравился, поскольку все в нем казалось знакомым, причем и хорошее, и плохое. Как-то раз наш любимый преподаватель по контрактному праву вместо лекции устроил вдруг занудную «профориентационную консультацию». Когда тем же вечером мы пошли ужинать в «Махоуни», паб на Риттенхаус-сквер, Зак все никак не мог угомониться.
Не, ну ты можешь поверить, какую чушь нес профессор Шмидт?! восклицал он, щедро сдабривая кетчупом свой бургер, когда в паб ввалилась шумная толпа университетских футболистов.
Про бездушные фирмы, которые специализируются на корпоративном праве?
Зак покивал, не сводя взгляда с бургера, скорее всего для того, чтобы не встречаться глазами ни с кем из очень крупных и весьма нетрезвых футболистов, окруживших нас.
Ужас! А мне ведь он нравился! Теперь может проваливать ко всем чертям.
То есть ты считаешь такие фирмы душевными? поддразнила я Зака, косясь на гиганта, стоявшего рядом со мной и опасно покачивавшегося из стороны в сторону.