Да тебе-то чего? Это Бабушкина забота! беззаботно махнул рукой Дедушка. Повозиться, конечно, ей придётся. Бывают крупные экземпляры, до 400 килограммов. Поговаривают, они и детей в свои ямы утягивали.
«Я уже взрослый, подумал Миша, Дедушка сам говорил».
Вначале Бабушка почистит голубчика от слизи, продолжал Дедушка. Чешуи у него нет, а вот слизи бр-р-р! Потом надо отделить его усатую башку, хвост и плавники
«Значит, без когтей, только с клыками, решил Миша. Или на плавниках могут быть когти?»
Потом всё это в кипяток подсоленный, да с лучком, мелко порезанным, пять картофелин, четыре помидорки причмокивая, рассказывал Дедушка.
Его что, есть придётся? поморщился Миша.
Из голов, хвоста и плавников уха получается знатная! Всё остальное мясо только на жарку! облизнулся Дедушка. А самые известные разновидности этой рыбы сом обыкновенный и сом американский.
Так ты опять про рыбалку? возмутился Миша. Договорились же: возьмёмся за удочки, когда проголодаемся. Пообещай, что раньше не вспомнишь!
Но Дедушка тянул ноги по-походному, струночкой, и похрапывал, поэтому ничего не мог обещать. Миша даже обрадовался: «Самое интересное место рядом. Дедушка всегда на самом интересном месте засыпает, когда читает мне книжки!»
Миша всё время был начеку. Шёл впереди Дедушки и смотрел пытливым взглядом вначале налево, потом прямо, потом направо. Потом ещё раз направо, потом прямо, потом налево. Но не оглядывался. Поэтому не заметил: когда тропинка свернула, только он продолжил по ней путь. А Дедушка маршировал ровным походным шагом, не меняя прежнего направления: всё прямо и прямо
Себе под ноги Миша тоже не смотрел.
И тут яма
Падать было даже приятно. Что ни говорите свободный полёт. И приземлился удачно. На что-то почти мягкое. На что именно не разглядеть. Ночь наступила. А Луну и звёзды заволокло туманом.
Что-то мягкое под Мишей заворочалось и, кажется, икнуло. «Это кто-то, не что-то!» понял Миша и осторожно его погладил. Слизи не обнаруживалось. Вроде бы густая длинная чешуя. Или это короткий редкий мех? А про клыки сразу не спросишь. Поэтому Миша просто сказал:
Я Миша. А ты кто?
Не помню, пропищал кто-то противным голосом.
А сюда как попал?
Не помню! Не помню! и кто-то всхлипнул. Но тут же пропищал: Я тебя съем Не помню почему, но чувствую должен.
Не слышу, строго сказал Миша.
Ты что, глухой? спросил кто-то обиженно.
Сам ты глухой! буркнул Миша. Просто слушать тебя противно!
И что я тебе такого противного сказал? Не помню, вздохнул кто-то.
Вот и правильно, похвалил Миша, про это не надо помнить. Ты молодец.
Я молодец, с гордостью сказал кто-то.
Не слышу! Повтори, что ты сказал, устало прошептал Миша.
Из ямы долго ещё раздавались голоса. Сонный Мишин бормотал: «Не слышу!», а чей-то горделивый ему в ответ: «Я молодец!»
Луна слушала такие разговоры и беззвучно хохотала, разбрызгивая по небу звёздную пыль. Лесные жители вместе с Несведущим Человеком собирали долетающие до Земли пылинки, заваривали их в чайничках, а потом пили настой и тоже хохотали. Они сразу же вспоминали смешные истории и становились счастливыми.
Когда Миша проснулся, то забеспокоился: «Куда запропал Дедушка?» Потом он подумал: «Хорошо бы позавтракать, даже геркулесом в йогурте».
Эй, Миша, будешь ватрушку? раздался чей-то нахальный голос. Бабушка полчаса как прислала. Тёпленькая. С вишнёвым вареньем!
Миша, не теряя хладнокровия, обернулся. И увидел на поляне под гигантским лопухом Сущее Безобразие. С клыками. С когтями. И коварное это было видно по трём хищно блестевшим глазищам: жёлтому с красным зрачком, красному с жёлтым зрачком и просто красному. Сущее Безобразие то распахивало за своей спиной крылья, то с хрустом схлопывало. Красовалось своей страшнотой. А всё тело его было покрыто чёрной злодейской чешуёй.
«Куда запропал Дедушка?» снова подумал Миша. А вслух сказал:
Ватрушку буду!
Подошёл к Безобразию и вытащил ватрушку из его лап (на каждом из десяти пальцев были когти то ли перстни такие специальные, с маленькими ножами, то ли это были его родные когти, Безобразиевские).
Отломить половину? спросил Миша, который терпеть не мог есть в одиночку.
Не ем до обеда, лязгнуло клыками Сущее Безобразие, чтобы злее быть.
Ну-ну! строго сказал Миша и принялся за ватрушку, обдумывая сложившуюся ситуацию.
Сущее Безобразие продолжало хлопать крыльями.
Когда даже крошки от ватрушки были тщательно и вдумчиво прожёваны и проглочены, Миша встал и направился к ручью.
Ты куда? настиг его рык в спину.
Запить.
Миша зачерпнул пригоршню воды, вздохнул и сказал:
Дорогая Бабушка! Спасибо тебе за ватрушку! Она самая моя любимая, с вишнёвым вареньем. Ты так много сделала для меня, ненаглядная Бабушка. Как приятно это вспоминать здесь, на поляне, где растёт один-единственный огромный лопух. Люби меня вечно! Аминь! и Миша тонкой струйкой вылил воду в ручей.
Бабушка не ответила.
Миша сделал вывод, что она уже накормила родителей завтраком и вымыла посуду. Закрыт кран.
Слушай, обернулся Миша к Безобразию. Ты ведь отколупнуло от ватрушки две вишенки. Я видел, видел. Иди сюда, поблагодари Бабушку.
Безобразие нехотя поплелось к ручью и небрежно прорычало:
Сибочки!
«Две вишенки съесть ему было не лень, а поблагодарить по-человечески язык отвалится!» подумал Миша и спросил:
Это ты вчера сидело в яме?
Ну я. Понимаешь, иду себе по лесу, мух ловлю (мне нравится, как они жужжат в кулаке) и вдруг бац!.. И я в яме. Головой стукнулось и растерялось. Но ты вовремя сказал, что я молодец. Это повысило мою самооценку, и я всё вспомнило. Нам с тобой биться надо. Вытащило я тебя сюда, на солнышко, чтоб побыстрее начать. Без рассусоливаний всяких.
А биться зачем?
Так традиция же. Ну, ты будто бы красный молодец, богатырь Илья Муромец, а я при таком раскладе типа Соловей-разбойник. Выходи, в общем, на бой.
Сказки, значит, читаешь? вздохнул Миша. Молодец!
Ха-ха! вдруг обрадовалось Сущее Безобразие. Вот нравится мне, как ты меня называешь!!! Молодец! Я что-то новое в себе чувствую! Неожиданное!
Миша вновь вздохнул.
А у тебя какая фамилия? поинтересовалось Безобразие.
Муромец, строго сказал Миша.
Не ври! насупилось Безобразие. Я ведь про Илюху пошутило.
Миша прислушался к себе: «Может, и в самом деле вру?» Но потом понял: «Не вру. Только чуточку преувеличиваю». У Миши фамилия была Кузнецов.
Хватит болтать. Выходи на побединок! рявкнуло Сущее Безобразие и приняло боевую стойку, крылья размахнуло.
На поединок, поправил Миша.
Для тебя поединок, для меня побединок! Я тебя одолею! хвастливо заявило Безобразие.
Миша усмехнулся, выставил правое плечо вперёд и боком запрыгал, высоко задирая коленки.
Крабиком! Крабиком! Крабиком! весело закричал.
«Он со мной, как с котёнком», обиделось Сущее Безобразие, но невольно попятилось.
Долго бились Миша и Сущее Безобразие. С рассвета и до заката, без перерыва на обед всё как полагается. Безобразие как пыхнёт пламенем, а Миша в ручей с целебной Бабушкиной любовью прыг, и никаких ожогов. И оттуда потом с корягой Или Миша хвать Безобразие за крылья, длинным его хвостом их и завяжет. Но Безобразие безжалостно чирк по собственному хвосту когтем, и снова клыки на Мишу вострит. В общем, приёмчики будь здоров применяли. Самим нравилось. То и дело говорили друг другу:
Ухты, здорово! Покажи, как тебе это удалось!
И каждый честно показывал свой приём, потом вместе его отрабатывали.
Только у Безобразия «крабиком» никак не получалось.
Как, как ты ногами перебираешь? оно переспрашивало. Миша показывал, конечно. Но всё без толку.
«Крабиком! Крабиком!» надо радостнее кричать, подсказывал Миша.
Но какие у Сущего Безобразия радости?
Во время битвы лесные жители в сторонке не стеснялись. Ежи сами под руки бойцов подкатывались приятно же, когда тебя в воздух подбрасывают. Жуки и пчёлы, вороны и утки жужжали и галдели, обеспечивая эффектное шумовое сопровождение. Ягоды земляники и голубики, рассчитавшись на первый-второй, на языки бойцов прыгали, чтобы те на ходу могли подкрепиться.