Может, не сегодня? попыталась уберечь его от предстоящих переживаний девушка.
Ну, почему же! с прежней неестественной бодростью отозвался Кирилл.
Он рвался в бой.
А мы его уже поджидали.
Танечка судорожно вздохнула и обречённо замолкла, осознав, наконец, что изменить что-либо она уже не в силах. Поднялись на нужный этаж. Танечка нажала кнопку звонка. Кирилл внутренне подобрался и выставил букет перед собой, как будто пытался прикрыться цветами. Дверь распахнулась. На пороге стояла дородная тетка в давно не стиранном халате и бигуди. У Танечки вытянулось лицо. Кирилл этого даже не заметил, поскольку растерялся. Танечкину маму он представлял себе совершенно иначе.
Ой! всплеснула руками тётка в бигуди. С цветами! Молодец!
Выхватила из Кирилловых рук букет и умчалась куда-то в глубь квартиры. Кирилл растерянно переступил порог и оказался в прихожей, в которой с потолка совсем по-деревенски свешивались косички златобоких луковиц, а вещи были разбросаны в беспорядке, и вдобавок пахло пылью и кислыми щами.
Танькин хахаль пришёл! тараторила где-то в глубине квартиры женщина, нисколько не беспокоясь о том, что её слова слышны и в прихожей. Глянь, какой букет мне притащил! Может, богатый?
В последней фразе явно угадывалась надежда.
Кирилл посмотрел на Танечку. Танечка прятала глаза и стремительно пунцовела.
Давай его сюда, жениха этого! пробасил мужской голос. Щас познакомимся!
Интонация была такая, что Кириллу, кажется, уже захотелось развернуться и уйти, но уйти он не успел, потому что тётка в бигуди стремительно ворвалась в прихожую, ухватила Кирилла за руку и увлекла его за собой.
Мы сегодня немножко не в духе, сообщила она вполголоса. Так что вы уж осторожненько
Танечка бессловесной овечкой плелась за ними следом.
Обладатель выразительного баса обнаружился на кухне, и почти всё пространство той кухни он один и занимал такой был огромный. Шкафоподобный мужик двухметрового роста с большим «пивным» животом, в драной майке и заношенных спортивных штанах с оттянутыми коленками. Он как раз только что встал из-за стола, на котором присутствовали початая бутылка дешёвой водки, давно не мытый стакан, надкусанная луковица, краюха высохшего хлеба и две курицы совсем не живые и уже даже ощипанные. Их вполне живой собрат-петух важно прохаживался по полу, но что-то подсказывало, что ходить ему осталось совсем недолго.
Танечка, которая только что впервые увидела своего «папу», испытала немалое потрясение. Всё происходящее мы снимали из своего укрытия из-за зеркального стекла. Я стоял рядом с нашим оператором и видел выражение лица девушки, но на неё, к счастью, никто не обращал внимания. Кириллу, например, совсем не до Танечки сейчас было.
Ну, чё? сказал папаша. Знакомиться будем?
И протянул Кириллу свою ладонь-лопату.
Его жена в это мгновение за спиной муженька ухватила початую бутылку водки с явным намерением спрятать её куда-нибудь подальше, но не успела. Папаша отдёрнул руку, которую уже готов был пожать Кирилл, собрал её в кулак и тот кулак поднёс к носу своей супруги.
Видала? Поставь на место!
Женщина смотрела на тот кулак как заворожённая. И Кирилл тоже. Размеры кулака его впечатлили.
Вам знакомо выражение «пудовые кулаки»? Сразу представляется: они такие огромные, размером чуть ли не с человеческую голову, таким ударить по столу, и стол развалится. Представили? Так вот, у мужика были не пудовые, а двухпудовые кулаки. Ими можно было запросто забивать в грунт бетонные сваи. Что-то такое об этих кулаках женщина знала, наверное, потому что как загипнотизированная, не спуская с тех кулаков взгляда, медленно вернула бутылку водки на стол.
Будем знакомиться, как ни в чём не бывало произнёс мужик и снова протянул Кириллу ладонь-лопату. Оглоедов моя фамилия. Отчим я этой дурёхе.
Последовал кивок в направлении совершенно деморализованной Танечки.
А ты хахаль её очередной, да?
Папа! пискнула протестующе Танечка.
Молчать! рявкнул Оглоедов.
В шкафчике звякнула посуда. Петух испуганно метнулся в угол и спрятался за переполненным мусорным ведром.
Разговорились, бляха-муха! громыхал осерчавший Оглоедов. Я вас научу политесу!
Кирилл смотрел на него со всевозрастающим волнением. Ничего подобного он увидеть не ожидал.
Проведя воспитательную работу в возглавляемом им коллективе, Оглоедов несколько успокоился, хотя градус его настроения, как было видно, так и не возвратился из зоны отрицательных величин.
Ну, рассказывай! сказал он хмуро, обращаясь к Кириллу.
О ч-чём?
Ты чё, заикаешься? неприятно удивился Оглоедов.
Нет, это я сегодня в первый раз.
Ты смотри у меня, туманно погрозил Оглоедов. Не балуй, в общем. Так ты кто?
Кирилл.
Я вижу, что не Прасковья. По жизни ты кто? Приторговываешь? Или, может, в автосервисе?
Я учусь.
Студент?
Студент.
Ну, надо же! сказал Оглоедов, впервые за время общения проявляя интерес к собеседнику. На кого учишься?
Буду специалистом по индоевропейским языкам.
Переводчиком, что ли? не поверил в близкое счастье своего собеседника Оглоедов.
Нет, теоретические изыскания.
Судя по выражению лица Оглоедова, он так и не понял, что там к чему, но суть, как оказалось, уловил верно.
Понятно, протянул он, стремительно, на глазах, мрачнея. Учёные-мочёные. Конференции-диссертации. Дырявые сапоги у жены и детки, которые никогда не видят шоколадных конфет. Потому что папка у них носит шляпу и очки, и если разобраться, то он самый что ни на есть никчёмный человек, даром что образованный.
Ну, хватит! пискнула Танечка.
Цыц!
Осерчавший Оглоедов плеснул в стакан водки, заполнил его до краев, махнул водочку одним залпом и закусывать не стал. Наблюдаемая картина произвела на Кирилла неизгладимое впечатление.
В общем, всё понятно, резюмировал Оглоедов. Кормить вас придётся до конца дней своих.
Вздохнул и сжал кулаки. Его жена предусмотрительно втянула голову в плечи и на всякий случай перестала дышать.
Вот ты мне скажи, вдруг задушевно произнёс Оглоедов, которого уже стала пробирать выпитая водка. Чего вас всех в эту науку тянет, во все эти индийские языки, которые ты учишь, или как их там называют
Индоевропейские.
Да плевать мне! махнул своей лапищей Оглоедов, отчего по кухне пробежал лёгкий ветерок. Вот чего вы все честно трудиться не хотите?
Как наш папочка! заискивающе подсказала из-за его спины женщина.
Вот эту курицу, Оглоедов взял куриную тушку и ткнул ею Кириллу прямо в лицо, я честно заработал. Да, я на Рижском рынке По мясу, в смысле Рубщиком, в общем Я университетов не кончал. Но на столе всегда есть что покушать. А если б я по научной части пошёл, к примеру, так семья б с голоду подыхала.
А вот Танечке мы всё-таки дали образование! счастливо закатила глаза женщина.
Дали! не разделил её счастья мрачный Оглоедов. На свою голову!
Он так расстроился, что одним махом выпил ещё стакан водки.
Что же он делает! запаниковала Светлана, которая стояла рядом со мной в укрытии. Напьётся и сорвёт съёмку!
Ладно, прокормим как-нибудь, сказал со вздохом Оглоедов. Ты хоть его любишь, пентюха этого? спросил он, обращаясь к «дочери».
Танечка, совершенно деморализованная, только кивнула в ответ.
Главное, чтоб жили душа в душу, всё с тем же мрачным видом произнёс Оглоедов. А не то я устрою вам райскую жизнь!
С этими словами он на глазах у Кирилла легко оторвал курице голову и не глядя швырнул её в мусорное ведро. Его жена при этом явно уменьшилась в росте. Несчастная женщина, как казалось, с радостью покинула бы место происходящих событий, но в силу каких-то причин не смела этого сделать.
Кирилл выглядел неважно. Он жил совсем другой жизнью, нисколько не похожей на ту, которую он сейчас наблюдал. В той, знакомой ему жизни, были абонементы в филармонию, непременные подарки к Рождеству, белоснежная до неправдоподобия скатерть на обеденном столе, компакт-диски с Гайдном и Дворжаком, и непременные Кафка с Зюскиндом на книжной полке. Здесь же он обнаружил водку в замызганном стакане, пару уворованных на рынке дохлых кур, сшибающий с ног неистребимый луковый дух, аляповатый портрет полуголой девицы на стене и использованный презерватив на мусорной куче в углу.