Вдруг дверь шкафа с грохотом открылась, и на лейтенанта набросился человек, прятавшийся внутри. Выстрелить лейтенант не успел, но в долгу не остался мгновенно сцепившись с напавшим, он повалил его на пол. К ним тут же подступил Стас. Нападавший не сумел завладеть табельным оружием, и пистолет отлетел в сторону. Крячко быстрым движением ноги отправил его к Гурову. Чтобы взять пистолет, сыщику пришлось поторопиться, он опустился на одно колено, наклонился и внезапно потерял равновесие. Завалиться на бок помешала стена, к ней-то Гуров и «приклеился», преклонив колено. Перед его глазами развертывалось что-то фантастическое: ровные линии искажались, движения тех, кто был в комнате, стали рваными. Гуров будто смотрел какое-то кино, а пленку, на которую оно было записано, монтировал пьяный монтажер. Стас что-то крикнул, но Гуров не разобрал ни слова. Ему требовался отдых, всего-то минуту, не больше.
Дикий грохот раздался совсем рядом с ним. За спиной Льва Ивановича тут же образовалась мягкая опора, которая утянула его куда-то назад.
* * *
Две недели?!
Как минимум, отрезал врач и взглянул на наручные часы. Скоро ужин, супруга рядом с вами, в палате тепло, а жалоб у вас никаких, как я понял, нет?
Каждый раз перед тем, как отправиться домой, заведующий отделением с деловитым видом обходил палаты и пересчитывал своих пациентов. Обычно Гурова он навещал последним.
Так что, Лев Иванович, нет жалоб?
Вы же знаете, что нет, устало произнес сыщик.
Надежда покинуть палату и отправиться домой не оправдывалась вот уже десять дней. Поначалу как только Льва Ивановича не пытали: то давление измеряли, то отправили на МРТ в подвал соседнего корпуса, то ЭКГ делали, на котором неожиданно обнаружили шумы в сердце. Гуров знал, что сотрясение мозга вещь довольно серьезная, и поэтому первую неделю пребывания в стационаре вел себя хорошо, исполнял предписанное и употреблял назначенное строго по расписанию. Галлюцинации, которые накрыли его в логове бандитов, медицина списала на последствия ударов по голове, с чем даже сам Лев Иванович вынужден был согласиться, так как наверняка знал, что его били. И, скорее всего, сильно. И, наверное, не один раз.
Но с начала второй недели он чувствовал себя прекрасно, если не считать некоторых моментов, о которых Гуров решил было помалкивать, но очень скоро понял, что не того пытается обвести вокруг пальца. Несколько раз по ночам у него случались приступы головокружения, после чего Гурова начинало рвать. Со временем приступы стали реже, а рвота и вовсе прекратилась, но лечащий врач Гурова Анатолий Игоревич безошибочно угадал, что почем, едва взглянув на синяки под глазами Льва Ивановича.
Если будет прогрессировать, то рекомендую не скрывать, посоветовал он.
А что вы хотите? попытался отшутиться Гуров. Я же на воздухе не бываю.
Врач с жалостью посмотрел на пациента.
Думаете, дело только в этом? решил уточнить он. То есть, значит, получается так: вас избили, вы несколько часов провели в сыром помещении со связанными конечностями, после чего приняли участие в задержании преступника, но не смогли полноценно в нем участвовать по причине того, что крыша поехала не в том направлении? И даже после этого, находясь под пристальным медицинским наблюдением и корчась по ночам от головной боли, вы считаете, что это все побочки из-за отсутствия свежего воздуха?
Доктор, я могу спокойно долечиться дома.
Вы распознаете у себя признаки инсульта? спокойно спросил медик.
И Лев Иванович решил ничего больше не скрывать. Но разговор о выписке заводил каждый день.
Сейчас, во время обхода, услышав старую песню о главном, врач неожиданно решил снять некоторые ограничения, но обозначил сроки.
Послезавтра будет ровно две недели с того момента, как вы сюда попали, сказал он. Если все будет нормально, то, возможно, поговорим о выписке.
Маша, которая забежала к Гурову перед спектаклем, с сомнением взглянула в сторону мужа.
Что не так? не понял Лев Иванович.
Все так, ответила она. Но меня до поздней ночи не будет дома.
Прекрати, попросил Гуров. Я что, в первый раз сознание теряю?
Так сильно тебя еще не калечили, ровным тоном произнесла супруга.
«Просто всего не знаешь, подумал Гуров. И слава богу».
Доктор, можно напроситься в попутчики? спросила Маша.
Конечно, кивнул тот. Вас подвезти до театра?
Он все уже знал про супругу Гурова. И не только он, а весь больничный медперсонал. На Гурова приходили посмотреть из кардиологии, хирургии и офтальмологии, но особенно усердствовали урологи. Заведующий урологическим отделением даже попросил у Маши автограф для своей второй половины. А еще получил пропуск в театр, где шел спектакль с ее участием.
Лева, тогда я побегу? неуверенно улыбнулась она.
Иди, разрешил Лев Иванович. До свидания, Анатолий Игоревич.
Смотри-ка, даже имя мое запомнили, восхитился врач.
Не все мозги мне отбили, улыбнулся Гуров. Запомните меня таким, Анатолий Игоревич.
Каким?
Здоровым.
Две недели, Лев Иванович, поднял указательный палец врач. Не меньше!
Он вышел из палаты. Маша тут же наклонилась над мужем, поцеловала его в щеку, задержала пристальный взгляд на его лице.
Позвоню, пообещала она. Постарайся сделать так, чтобы твой телефон не был занят.
Да мне никто и не звонит, удивился Гуров. Все мои в курсе того, что я в больнице. О чем ты говоришь?
Не рассказывай мне сказки, попросила Маша.
Не буду, пообещал Лев Иванович. Ты все равно в них не веришь. Но если у меня все-таки телефон будет занят, то завтра не приходи. Отдохни. У меня все есть, что нужно, а ты сама слышала, что через два дня меня выпишут.
Это неточно, возразила жена.
Точно. И ты сама видишь, что я здесь просто так валяюсь. Занимайся своими делами, нечего ко мне мотаться.
Сейчас мое дело это ты.
Она, не оглядываясь, вышла из палаты. Гуров подождал, пока стихнут шаги супруги, и схватился за мобильный телефон.
Привет, произнес он в трубку. Не поверишь, но враги только что покинули поле боя. Раньше никак позвонить не мог.
Совсем тебя там в черном теле держат, поддержал друга Стас.
И не говори.
Как себя чувствуешь?
Догадайся. Для галочки не выписывают. Правда, врач пообещал подумать насчет понедельника, но что-то мне подсказывает, что врет и не краснеет. Давай лучше о деле поговорим. Что там, как у вас дела?
Крячко пытался поговорить с напарником уже несколько дней, но либо ему, либо Гурову вечно что-то мешало, и разговор обрывался, толком не начавшись. Лев Иванович искренне надеялся на то, что сегодня он все-таки состоится.
Ну как у нас дела вздохнул Стас. Сам знаешь. Сначала пытаешься решить проблему, но по пути набирается новый ворох вопросов. Давай-ка я сразу скажу, что никакого села с названием Тавшино в нашей области не числится. Но указатель ты действительно видел.
Конечно, видел. Я же в своем уме был, возмутился Гуров.
Указатель этот липовый, чья-то шутка, продолжил Стас. Участковый лично при мне его из земли одной рукой вытащил, а это говорит о том, что его воткнули туда недавно. Что к чему непонятно.
Дуристика какая-то, пожал плечами Гуров. А такой населенный пункт вообще существует?
Если и существует, то не там, где ты был.
Тем более непонятно.
Местечко, в которое тебя привел «волгарь», действительно является селом, но теперь оно практически опустело. Называется оно Бедное, сплошные заброшенные участки, да ты и сам, наверное, успел заметить. Даже стариков не осталось. Поумирали они. А родственникам не до дач. Хотя, по словам того же участкового, по весне иногда кто-то приезжает туда, начинает что-то сажать. Некоторые остаются до осени, но с каждым годом их все меньше. Особенных проблем гости не доставляют, но следить за селом приходится.