Считаете, там что-то есть, товарищ капитан? пробормотал Казанцев, таращась на архипелаг. Ну, вроде страшных тайн рейха, какой-нибудь секретный подводный завод или тайные лаборатории
Считаю, что кому-то пора перестать фантазировать. Страшные тайны рейха оставим на потом, а пока будем разбираться со скучными делами земными. Алексей тоже не мог оторваться от этого чуда света. Природа явно переборщила, создавая данный ансамбль.
Раньше туристы из Ленинграда сюда приезжали, стал просвещать Казанцев. Тамошние дворцы и парки надоели, тянуло к природе, приезжали целыми экскурсиями с заводов, школ, институтов. Для них даже две гостиницы в западной части бухты построили в районе улицы Баррикадной. Не «Националь», конечно, но переночевать можно.
Две гостиницы на Баррикадной действительно были неказистые, трехэтажные, построенные на скорую руку. Однотипные здания связывала пешеходная дорожка со скамьями. В годы оккупации в гостиницах жили солдаты и офицеры вермахта, после освобождения солдаты и офицеры Красной армии. Вдоль дороги выстроились армейские «эмки» и полуторки.
Тут столько военных озадаченно проговорил Окулинич. И сухопутные, и военно-морские. Удивляюсь такому разгулу криминала почему не обуздают?
Криминалом милиция занимается, объяснил Хабаров. У военных свои задачи. На их территорию шпана и не полезет.
Он глянул на часы. День был на исходе. Часть города осмотрели, уже могли ориентироваться. Переулки, связующие городские улицы, пока не восстанавливали. Проезжая часть откровенно убогая. Колею в грунте размыли дожди. Самые опасные ямы закладывали кирпичами, деревянными поддонами. Тротуары символические. Клонились понурые деревья за кривыми оградами. Тянулись бараки, частные дома. Во дворах сохло белье, горланила ребятня. Пожилой мужчина перебирал движок старенькой советской «инвалидки».
Пересечем Трудовую, Народную выйдем к городскому рынку, сообщил Казанцев. Он между Народной и Советской. Думаю, еще работает, лейтенант бегло посмотрел на часы. Прикупиться бы надо, товарищ капитан. Курево, еда, все такое. Не понравилась мне местная столовка. Есть, как говорится, можно, но отравишься.
Боец был прав. Каша, усвоенная организмом, имела «туалетный» вид и странный вкус, далекий от слова «съедобно».
Улицу Трудовую перешли в районе чулочно-носочной фабрики, закрытой на большой амбарный замок. Из-за ограды бдительно смотрел престарелый сторож. Производство на освобожденных территориях восстанавливалось поэтапно, разорваться советская власть не могла. На Народной сохранились довоенные таблички. Эту улицу немцы не стали переименовывать видимо, слово не вызывало идеологического неприятия. Казанцев повел группу сомнительным проулком, заявив, что так короче. Только шагнули за угол, стали свидетелями некрасивой сцены. Два субъекта криминальной наружности в кепках, натянутых на глаза, в засаленных пиджаках прижали к забору испуганного мужчину в шляпе. Сущая классика! У одного из хулиганов в зубах была зажата папироса. Он держал гражданина за ворот, другой рукой обшаривал внутренние карманы и похабно ухмылялся. Приятель с той же гадкой ухмылкой щекотал живот жертвы ножичком. Бедняга не сопротивлялся, догадывался о последствиях. Очки в круглой оправе сползали с носа. Гражданин еле дышал, трясясь от страха. В стороне валялся распахнутый портфель из него высыпались бумаги. Видно, не нашлось ничего интересного. Хулиган засмеялся, выуживая из кармана жертвы кожаный портмоне.
Милиция, ни с места! вдруг вскричал Окулинич и бросился смягчать криминогенную ситуацию в городе.
«Только этого не хватало, мелькнула мысль у Хабарова. При чем здесь милиция?»
Двое обернулись, оскалились. Выпало портмоне из дрогнувшей руки субъекта. Окулинич выхватил пистолет, и это бандитам не понравилось.
Шнырь, атас, мусора! Налетчик от испуга чуть не проглотил папиросу, отпрыгнул от гражданина в шляпе и прыжками бросился в переулок, откуда минуту назад они атаковали свою жертву.
Второй замешкался, хотел подобрать кошелек. На него налетел Окулинич, отбросил к забору.
Дай-ка я тоже вмешаюсь, пробормотал Казанцев и побежал в переулок.
Загремели какие-то баки, посыпался мусор. Оставшийся бандит медленно встал, затравленно озираясь. Вдруг он упал на колено, чтобы поднять нож. Окулинич пнул его по руке. Тот взвыл от пронзительной боли, упал на костлявый зад и привалился к забору, с ненавистью таращась на обступивших его людей. Дернулся получил по почкам и снова утихомирился, только щерился, демонстрируя зуб из серого металла.
Чего надо, суки? процедил урка. Никакие вы не милиционеры, волчье позорное.
«Какие мы наблюдательные, оскалился Окулинич, а если не милиционеры, почему волчье позорное?» За спиной опять раздался грохот чертыхаясь и спотыкаясь о битые кирпичи, из переулка выбрался Казанцев.
Ушел, гаденыш. Прыгает, как заяц, не угнаться за ним.
Напрасно обернулись. Фиксатый улучил момент, подскочил. Ахнувший Алексей только и успел отпустить пинка под зад. Вопя благим матом, урка пролетел пару метров, но не упал оттолкнул ошеломленного Казанцева и пропал за углом. Все произошло в считаные мгновения, сотрудники оторопели. А когда пришли в себя, поздно было рвать и метать. Окулинич дернулся, но плюнул, махнул рукой.
Нехорошо, товарищи, есть над чем работать, покачал головой Хабаров. Действуем неслаженно, допускаем грубые ошибки.
При всем уважении, товарищ капитан, буркнул Казанцев, потирая отбитое колено, но вы даже пальцем не пошевелили.
А вы на что? Такая простая задача. Ладно, мы не милиция, чтобы бороться с уличной преступностью.
Гражданин в шляпе все еще трясся. Он сидел на коленях и сгребал в портфель рассыпавшиеся бумаги. Очки свалились с носа, он заморгал, стал шарить по земле рукой, нашел утрату, нацепил на нос. Щелкнул застежкой портфеля и бросился поднимать портмоне.
Господи, как я благодарен, товарищи заикаясь, пробормотала несостоявшаяся жертва. Они бы убили меня, это такие люди, для которых человеческая жизнь ничего не стоит Ума не приложу, откуда они взялись, шел, никого не трогал, налетели, как коршуны, прижали к стеночке Спасибо вам огромное, товарищи
Он распрямился, облизнул губы. Не сказать, что гражданин выглядел карикатурно, но как-то необычно для этих мест. Явный интеллигент такие не только сдачи не дадут, но и матом не ругнутся. Щекастая физиономия, очки, дурацкая шляпа. Плащ был расстегнут, одна из пуговиц болталась на честном слове. Он носил короткие, как у клоуна, брюки из них торчали носки. Оперативники с любопытством разглядывали испуганного человечка.
Я Сикорский, поспешил представиться гражданин. Инженер Сикорский Даниил Евгеньевич, имею научную степень по химии, сам из Сестрорецка, прибыл в Гдышев с тамошнего химического завода. Буду работать на «Вымпеле», имею приглашение возглавить один из научных отделов Прибыл только позавчера, пока плохо ориентируюсь в городе, шел на съемную квартиру, которую подготовило начальство, и вот пожалуйста
Военная контрразведка Смерш, гражданин Сикорский. Алексей показал удостоверение.
Обладатель знаменитой фамилии снова начал зеленеть. Слово из пяти букв, произнесенное незнакомцем, было не самым желательным в этой стране.
О, мой бог вы собираетесь задержать меня, товарищ? голос инженера окончательно сел.
А есть основания? строго спросил Алексей.
Что вы, конечно, нет Я законопослушный гражданин, никогда не делал ничего предосудительного, буду работать в закрытом отделе при заводе но пока еще не работаю, официально трудоустроен с понедельника А эти бумаги в портфеле Сикорский стал судорожно клацать застежкой. Это мои личные рабочие записи, в них нет ничего секретного. Неужели я бы вынес с завода что-то секретное? Сикорский стал вытаскивать свои бумаги.