Так что, граф, не брыкайтесь.Судя по его виду, побрыкаться
очень хотелось, но вздохнул и поинтересовался кротко:— А какие главные требования?— Граф, — напомнил я, — вы же не только рыцарь, но и
умелый хозяйственник. И даже кадровик! Вон за Норберта каждый день вас вспоминаю…— То-то меня икотка душит…— По-хорошему вспоминаю, —
сказал я строго. — Представьте себе, что это ваша земля… ну, что ваши Цоллерн и Ротвайль несколько расширились. Но порядок нужно навести и
в расширенности, и в дальнейшей расширяемости. И чтоб все работало. Для нас это жизненно важно, ибо мы сейчас не волки в овечьей стае, а
пастухи, что хоть и режут отдельных несознательных овец пожирнее, но за остальными следят и ухаживают, отращивая где мясо, где шерсть.— Гм,
— сказал он задумчиво, — а нельзя ли учредить должность двух вице-регентов?..— Зачем?— Я буду резать, — пояснил он, — а другой кормить и
ухаживать.— Нет уж, — сказал я, — такое должно быть в одних руках. Сами понимаете почему.Он понимал, судя по мрачному лицу, сказал с
тяжелым вздохом:— Хорошо, переговорю с Рэджилом Роденберри, так зовут городского старшину? Он показался вменяемым человеком.— Правильный
выбор, — сказал я с одобрением.— Считаете? — ответил он. — Или сбиваете с толку? Если дать больше власти… скажем, как в наших городах, этот
Роденберри землю будет рыть копытами и рылом.— Да и другим цехам, — подсказал я, — больше прав, самоуправления, право на герб…— Не
сбивайте, — огрызнулся он. — А то у вас такой вид, что сразу хочется сделать наоборот.— Вы тоже, — проговорил я важно, — в правильном
направлении роете, граф. Уж и не знаю чем.В кабинет заглянул Зигфрид, лицо хмурое и настороженное.— Ваше высочество, к вам гости.— Кто? —
спросил я.— Местные лорды, — доложил он.— Где они?— Я их отвел в малый зал тут рядом, — сообщил он. — Там хорошая охрана, если где что
пойдет не так.Альбрехт заметил обеспокоенно:— Не совсем же они дураки; хотя почему нет? Дураков все-таки на свете больше. Ваше высочество,
я все понял, ухожу осличать.Зигфрид проводил его непонимающим взглядом. Я сказал нетерпеливо:— Хорошо, пойдем. Не будем заставлять ждать,
выкажем уважение.Во всем дворце залы огромные, неуютные, я то и дело замечаю, как от стен дует холодным ветерком через неплотно подогнанные
гранитные глыбы. Где-то из щелей выпал мох, которым прокладывают на стыках, и теперь только гобелены спасают от кинжальных сквозняков давно
уже не летнего воздуха, но не могут перекрыть ему дорогу в залы вообще.Все эти дни я даже завтракал в королевских покоях, что не совсем по
этикету, а вообще-то это полагается делать вот в этом зале, длинном, унылом и рассчитанном на целый полк.В малом зале, что даже не зал, а
большая уютная комната, в огромном камине полыхают толстые березовые поленья, несет приятным сухим жаром.Трое дородных мужчин повернулись в
мою сторону, но я шагнул к камину, теплый воздух коснулся лица, и я с наслаждением протянул к огню озябшие руки.Зигфрид придвинул мне
кресло, поклонился и вышел. Я молча сел, а ноги в сапогах опустил на каминную решетку из темного и почти обуглившегося от жара металла, но
затем убоялся за их сохранность и убрал.В комнату вошел Норберт, поклонился и застыл у двери, дескать, сегодня его почетная очередь из
наиболее знатных лордов прислуживать за столом обожаемому сюзерену.Я повернулся вместе с креслом в сторону гостей, все трое ждут молча и
терпеливо.