Ваши войска вынуждены
будут разбрестись по окрестностям, что нежелательно как для вас, так и для нас…— Вы сформулировали все очень четко, — ответил я. — Что вы
предлагаете?Он чуть смешался, явно готовился подходить к этому вопросу долго и осторожно.— Мне трудно, — сказал он откровенно, — что-то
предлагать, так как я, вы верно сказали, человек войны. Но мои управители в один голос вопят, что нужно на каких-то условиях посылать вам
продовольствие, чтобы избежать неизбежных грабежей.Барон Оберштайн вставил осторожно:— Мы, как вы понимаете, в состоянии запереться за
крепкими стенами и держать оборону. Однако, как рыцари и христиане, мы обязаны защитить все наши села и деревни, а также мелкие города,
которые огорожены лишь простым частоколом для защиты от волков, лис и мелких грабителей.Маркграф вставил с пылом:— Если бы мы могли пойти в
бой и погибнуть, но спасти наших подданных, мы бы это сделали!..— Но это была бы бесполезная жертва, — сказал я с сочувствием. — Согласен,
ситуация неважная. Мы все за этим столом — люди войны и стремимся к жарким сражениям, подвигам, блеску мечей, грохоту топоров по щитам и
шлемам противника, крикам трупов и ручьям горячей хлюпающей крови под нашими подошвами. Желательно, чтобы по колено. По колено в крови —
это звучит и наполняет гордостью! Однако все мы — рыцари, а это значит, как вы правильно только что сказали, красиво и возвышенно, мы
должны защищать тех, кто сам защитить себя не в силах. Потому я готов к такому сдержанному сотрудничеству, которое не умаляет ни моей, ни
вашей чести, а также не задевает достоинства, а служит только спасению тех, кого мы обязаны защищать.Вильдграф Зальц-Грумбах перевел
дыхание, вытер вспотевший лоб. Я повел бровью в сторону Норберта, тот молча наклонил над его фужером носик кувшина.На этот раз я наполнил
доверху коллекционным коньяком. Вильдграф сграбастал фужер в широкую ладонь и одним глотком отправил в рот, закашлялся, глаза полезли на
лоб.Барон, что сразу понял по цвету, что его старшему соратнику наливают то же самое, что и ему, наблюдал с некоторым злорадством и
одновременно сочувствием.Отвлекая внимание от кашляющего и фыркающего вильдграфа, он проговорил сдержанно-деловито:— В какой форме это
можно устроить?— Вариантов много, — ответил я, — но не лучше ли оставить самый простой? Который никого не задевает и ни на кого не бросает
тень?.. Крестьяне будут привозить в город продукты, как и привозили. А мы будем платить по тем же ценам, что были здесь до нашего…
появления. Таким образом снимутся многие неудобные вопросы. Разумеется, никакого насилия над крестьянами чиниться не будет, это не в наших
интересах. Пусть война идет между армиями, не задевая тех, кто эти армии кормит и одевает.Вильдграф заметил осторожно:— Это приемлемый
вариант…— На данном этапе, — добавил я, помогая ему, — на данном этапе. А что будет потом, оставим будущему. Сейчас же вы и мы, как вы
заметили исключительно верно, заинтересованы в зимнем перемирии.Норберт снова неспешно, давая мне время сосредоточиться, наполнил их
фужеры, сам не зная, что наливает, а я сосредоточенно создавал ром, джин и виски.Маркграф Берген, которому достался старый выдержанный
джин, сперва понюхал, поинтересовался с видом знатока:— Вино из можжевельника? Удивительно…Я улыбнулся.— Да там много чего намешано. Вкус
на любителя, но в такую погоду нужно что-то крепкое.Он отпил, прислушался, невольно заулыбался.— Чудесный вкус… Я велю управителю пополнить
запасы моего винного погреба этим чудесным… как он называется?— Джин, — ответил я.