Он лорд, понял?
— Ну…
— Станешь лордом, — произнес тот же голос, — и к тебе прилетят. А пока на тебя слетаются только навозные мухи.
Уже знают, мелькнула сердитая мысль. Ну да, еще бы, принцесса Констанция Бретонская явилась же открыто. Может быть, брякнула в своей
самоотверженности, какой именно долг собирается исполнить, теперь у матросов будет неспокойный сон, хотя она уже давно на берегу.
Корабль — не дворец или замок, здесь засыпаешь и просыпаешься под топот матросов, за тонкой стеной из досок шумят волны, иногда
ухитряются зайти сбоку, тогда деревянный борт жалобно поскрипывает, а сам корабль мелко вздрагивает.
Будь это нужно только императору, я бы и думать не стал про эти острова. Однако именно с архипелага хлынули две или три волны
переселения в Гандерсгейм, а может, и больше. Всякий раз страну разоряли, а остатки уцелевшего населения покоряли.
Я все равно заинтересовался бы островами со временем, но император подвигнул чуть раньше. Возможно, хитроумный замысел в том, чтобы
приучить меня к мысли, что желания наши совпадают, и в следующий раз постараться толкнуть в авантюру, хоть и полезную, но менее
желательную…
«Богиня Морей», похоже, была на Юге не простой каравеллой, а кораблем высоких императорских чиновников, что зачем-то передвигались
морскими путями. Во всяком случае, об этом говорит слишком уж высокая корма, где много помещений для лиц, я бы сказал, не совсем простых, и
даже очень непростого звания.
Даже моя каюта огромная, это непрактично, хотя, признаю, настолько удобно, что я больше сидел за столом, чем торчал на мостике. Сейчас,
развернув карту Сен-Мари и Гандерсгейма, я всматривался в единственный тоннель, соединяющий с северными королевствами, где и моя Армландия,
и до треска мозгов продумывал, как все это слить воедино через одну-единственную артерию.
Снаружи донесся едва слышный вопль:
— Слева по борту… обломки!
Не утерпев, я выскочил наверх. Солнце ударило в глаза, на самом верху мачты, где «воронье гнездо», матрос размахивает руками и, едва не
подпрыгивая, орет:
— Там человек!.. Даже два… Нет, один точно!
Тут же простучали по палубным доскам подошвы башмаков, кто-то закричал еще громче и начал тыкать пальцем в блестящую, как живое
серебро, даль.
Один из младших командиров проревел зычно:
— На бразах стоять!.. Шлюпку на воду!
На мостик поднялся Ордоньес, тоже смотрел, как и я, с интересом, но ни во что вмешиваться не стал, значит, все по плану, ситуация не
новая, все поступают согласно давно установленным правилам.
Заскрипели блоки, шлюпка пошла вниз, я слышал, как плюхнулась днищем о воду, затем послышались дружные удары весел.
Через минуту она показалась из-за громады корабля уже далеко, четыре пары весел гонят ее уверенно и быстро к темнеющим вдали обломкам.
Ордоньес пробормотал с удовлетворением:
— Ну вот, что-то да узнаем про острова…
— До них уже близко?
— Рукой подать, — заверил он.
— Если не крестьянин, — сказал я, — те правую руку от левой ноги отличить даже не пытаются.
— Крестьян в море не берут, — ответил он и добавил почтительно: — ваша светлость.