На что вы сейчас намекаете? с каждой секундой я злюсь на него все сильнее.
А вы как думаете? На что это похоже?
Впрочем, резко вмешивается детектив, ваша подруга Анжелика, играющая за мафиози, чьим орудием стал пистолет, писала похожую работу, но на тему огнестрельных ранений, что в очередной раз подтверждает наши предположения. Все роли были распределены не случайно.
Вам нужно вспомнить, кто из онлайн игры мог это знать. Возможно, вы общались где-то за ее пределами? подсказывает младший следователь.
Мне нужно подумать, рассеянно отвечаю я, чувствуя неимоверную слабость во всем теле.
Разумеется. Мы оставим вас ненадолго. Детектив первым встает с места и уходит, кивнув коллегам.
Оставшись наедине с собой, я погружаюсь в воспоминания, пытаясь отыскать там хоть какие-то подсказки.
5 глава
За пару дней до игры мы со Стасом отправились в морской ресторан.
С трудом отыскав вход в здание-корабль, мы удивились тому, как сильно там ощущался запах моря. Закрыв глаза всего на несколько секунд, я чувствовала себя погруженной под воду.
Мы заняли наш круглый столик рядом с иллюминатором, посмотрев в который можно увидеть морское дно. Все выглядело так реалистично, будто мы находились на затонувшем корабле, за пределами которого сотни километров водного пространства.
К нам подошел официант в полосатом одеянии и, оставив на столе два меню, пообещал вернуться через несколько минут.
Видел, как здесь называется картошка фри? улыбнулась я. «Пальчики морского дьявола».
Мне нравится, очень даже оригинально, кивнул Стас, изучая меню.
Я захотела выбрать напиток с очередным тематическим названием и перелистнула в самый конец меню. А когда оказалась на нужной странице, зацепилась взглядом за словосочетание «Последняя экспедиция», прочла его вслух и впала в незнакомое прежде оцепенение.
Так говорят о плаванье, из которого уже не возвращаются, подсказал Стас, заметив, как сильно я сбита с толку.
Да, я знаю.
В ответ он лишь пожал плечами и вернулся к изучению блюд. Я постаралась сбросить с себя это странное состояние и подозвала официанта.
Когда все заказанное оказалось на нашем столе, я с трудом могла оторвать взгляд не от увиденного. Заказанный в форме морской звезды салат был покрыт гранатовыми зернами и под флуоресцентной лампой казался выложенным из драгоценных переливающихся камней, напоминающих рубины. Поданный в прозрачной тарелке суп с креветками и кальмарами напоминал морскую воду. А десерт "Морские ежи", покрытое карамельными иголками пирожное «картошка», буквально таял во рту.
Все шло хорошо, пока передо мной не поставили заказанный коктейль. Я смотрела на этот красный напиток в стакане с пиратским черепом и не решалась отпить. От накатившей тревоги стало жарко. Предчувствие чего-то плохого сидело под кожей и назойливо зудело. И как я не пыталась отвлечься, общаясь со Стасом, мне с трудом удавалось уловить суть нашего разговора.
С тобой все нормально? Он подсел ближе и коснулся моего колена. Ты какая-то рассеянная.
Сама не знаю, что со мной. В голове дурацкие мысли.
Например? Я начинаю переживать. Пожалуйста, расскажи, что происходит.
Я всегда знала, что могу рассказать ему обо всем, что творится внутри. Даже могла поведать о кошмарном сне, снова посетившем меня прошлой ночью. Но разве справедливо портить столь прекрасный вечер своими странными, до одури пугающими, ощущениями? В голове крутился лишь один вопрос: может ли что-то действительно случиться, если я промолчу?
Все нормально, правда. Это просто стресс, решив ничего не говорить, я окончательно закрылась в себе. И от этого стало только хуже.
Молчание, бережно хранимое мной весь вечер, не помогло избавиться от навязчивого чувства оно не исчезло даже дома. Ощущение было таким, словно кто-то играл на скрипке, струны которой заменили на мои нервы. Перед сном мой взгляд снова застыл на приглашении, лежащем на тумбе. И чем дольше я на него смотрела, тем хуже мне становилось.
Удалось что-то вспомнить? интересуется украдкой заглянувший в допросную младший следователь.
Ничего из того, что поможет вам спасти этих людей, я без конца возвращаюсь к идущей на экране трансляции и не могу перестать дрожать от мысли, что вот-вот случится нечто непоправимое.
Мне кажется, начинает он, маленькими шагами направляясь ко мне, что ваша жизнь разделилась на «до» и «после» и сейчас вам трудно вспомнить о том, что было перед игрой. Гораздо проще зацепиться за пережитое потрясение и за последовавшую за ним трагедию.
Наверно, соглашаюсь я, кивнув. Мне хочется помнить их живыми и счастливыми, но вы даже не представляете, как это сложно.
Впервые на могилах друзей я побывала спустя год после игры. В тот день я смотрела на передвижной календарь. Бегунок с окошком выделял дату двадцать четвертое июля. Две недели я ждала этого момента, боясь позабыть, словно это вообще возможно.
Тогда я впервые задумалась, а удается ли хоть кому-то спокойно прожить день, в который они кого-то потеряли. Что чувствуют люди через пять или десять лет после чьей-то смерти? Забывают ли они хоть когда-то? Хотя бы случайно или потому, что слишком заняты? А если забывают, как сильно они после этого себя ненавидят?
На кладбище меня привез отец.
Их похоронили рядом, сообщил он мне, когда я уже схватилась за дверную ручку.
Зачем?
Так решили все остальные, сухо ответил он, словно заранее готовился к этому неприятному вопросу.
Остальные. Те, к кому мы не имели отношения, потому что наша семья никого не потеряла. Вот только я лишилась трех близких людей. Меня затошнило от мысли, что мне не позволено считать себя частью этого горя только потому, что я до сих пор жива.
Найти целый ряд могил, заваленных венками, оказалось пугающе легко. Одинаковые гранитные надгробия с разными черно-белыми изображениями на них. Зернистые фотографии очень быстро начали плыть перед глазами, и я едва не потеряла сознание.
В себя меня привел неожиданно раздавшийся поблизости голос.
Пришла позлорадствовать?
Обернувшись, я увидела отца Стаса. Его брезгливый взгляд будто говорил, что перед ним сейчас самое отвратительное существо на планете. Во многом благодаря этому моменту я очень быстро поняла, как смотрят на прокаженных, и что теперь я одна из них.
Мне не хотелось возвращаться в состояние абсолютной ненависти к себе. Нельзя было допустить, чтобы меня в очередной раз сделали козлом отпущения. Но кто, если не я, виноват в том, что его сын лежит в земле?
Я думала о времени, когда его родители считали меня частью семьи и мечтали о нашей со Стасом свадьбе, и не понимала, почему именно я стала тем человеком, который разрушил их жизнь.
Даже ничего не скажешь? поинтересовался мужчина озлобленным голосом.
Казалось, он готов голыми руками вырыть могилу и, не задумываясь, бросить меня прямо в нее.
Скажи же! Неожиданно он сорвался на крик, а после упал передо мной на колени и начал рыдать. Скажи хоть что-нибудь
Он опустил голову на землю. И тогда я по-настоящему увидела, что сделала. Увидела, как выглядят вдребезги разбитые мной люди.
Я медленно опустилась на землю рядом с ним. Как бы мне не хотелось его успокоить, я так и не смогла дотронуться до его трясущегося от истерики тела.
С каждой минутой его всхлипы становились все тише и тише, а потом и вовсе прекратились. Он поднял голову и взглянул на меня красными от слез глазами. Его лицо оказалось перепачкано кладбищенской землей. Несмотря на страх быть отвергнутой, я достала из сумки влажную салфетку. Презрение в его глазах сменилось равнодушием. Он словно вообще позабыл, кто перед ним сидит.