Вторая Анна чуть постарше: она сидит за столом и держит в руках огромный апельсин, ее карие глаза широко распахнуты, будто она впервые видит этот фрукт.
На третьей фотографии ее выпускной в детском саду: на ней костюм солнца огромный желтый круг с лучами вокруг ее маленького тельца. Рыжая прядь выбилась из-под костюма и ниспадает на лицо, усыпанное веснушками. Она не улыбается, потому что не особо довольна своим костюмом и ролью в театральной сценке.
Следующий снимок Анна лежит на ярко-зеленой газонной траве, на глазах у нее очки с толстой оправой в форме сердец, а в руке розовый чупа чупс.
Затем фото на море, сделанное ранним утром, когда вода кристально голубая, а небо абсолютно безоблачное. Рыжие волосы намокли и небрежно лежат на плечах.
И крайняя фотография выпускной вечер в школе. На ней синее платье, а в волосах венок из искусственных орхидей. Анна держит в руках аттестат и широко улыбается, ее глаза слегка прищурены из-за слепящего солнца.
Подруга так и не успела сделать для родителей снимок в фиолетовом цвете.
Держа в руках ее мертвое тело, я думала лишь об этих фотографиях. Казалось бы, что такого особенного в этом элементе декора, но они передавали весь пройденный ей путь. Это линия ее жизни со всеми радостями и печалями, и она закончилась на игре, на которой Анна оказалась по моей вине.
Когда у меня перед глазами всплыла картина подруги, лежащей в фиолетовом гробу, я начала задыхаться. Не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Казалось, что грудная клетка вот-вот взорвется. Чувствовалась не просто тревога я ощущала беспощадный и опустошающий нутро страх. Из-за онемевших конечностей, мне не удавалось пошевелиться, не получалось даже приподняться. Продолжая задыхаться, я упала на спину, в ушах пульсировало бешеное сердцебиение.
Я понадеялась, что умираю. И на долю секунды испытала облегчение, что все кончено.
Но умереть мне не дали.
В кабине появился охранник со шприцем в руке. Я видела, как блестит приближающаяся ко мне игла и как она проникает под кожу. Неизвестная жидкость разливалась по телу, пока меня несли обратно. Будто специально охранник грубо бросил мое обмякшее тело на пол игровой кабины. Я с грохотом приземлилась на спину и к невыносимой эмоциональной боли добавилась еще и физическая.
Когда человек получает серьезную рану, у него зачастую случается шок. И, если вовремя не оказать помощь, он умрет. Тогда я испытывала нечто похожее. Каждый новый вдох сопровождался невыносимой болью, а каждая последующая минута становилась тяжелее предыдущей.
Спустя какое-то время мне удалось приподняться, но голова беспомощно свисала над коленями. Я хорошо помню, что не плакала. Никто не плачет, когда у него шок.
7 глава
Я напрягаюсь, когда в допросную возвращается следователь. Для меня он, его младший помощник и детектив люди без имени. Не знаю, замечают ли они, сколь велика моя к ним неприязнь. Как и не знаю, волнует ли их это вообще.
Тогда, два с половиной года назад, полицейские пришли за мной ровно через полтора часа после выписки из лечебницы.
Вы не можете ее забрать, она только вернулась! кричала навзрыд мама, преграждая им путь ко мне, стоящей в другой комнате.
Все нормально, мам. Мы же знали, что рано или поздно они придут.
Она обернулась и бросила на меня умоляющий взгляд. На щеках у нее образовались следы от потекшей туши, а в глазах стояла необъятная печаль. Думаю, будь она горой, в тот момент с нее бы сошел настоящий оползень.
Она ни в чем не виновата, разве вы не понимаете? орал отец, которого держали сразу несколько полицейских.
Еще увидимся, пообещала я им и добровольно вышла навстречу своей судьбе.
Помню мамино нежное прикосновение, а затем меня схватили чужие, с огрубевшей кожей, руки. С тех рук все и началось: нескончаемые расспросы, тюремное заключение, встречи с адвокатами и невыносимо долгие судебные разбирательства.
Я никогда не забуду свой самый первый допрос.
Вы убийца, Аделина? спросил следователь, который вел это дело в самом начале.
Что?
Вы считаете себя убийцей?
А какой-то убийца считает?
Вы не ответили.
Нет, я не считаю себя убийцей.
Но разве не вы убили семерых человек?
Я этого не помню.
То есть, вы не отдавали отчет своим действиям?
Как это?
Вы не понимали, что делаете, когда убивали других людей? он продолжал напирать, словно ожидая услышать мое чистосердечное признание.
Я не помню, что кого-то убила.
Вы не пытались сбежать?
Нет.
А кто-то другой пытался?
Да.
И что с ним случилось?
Его застрелили, вспомнив раздавшийся в тот момент выстрел, я зажмурилась.
Вам стало лучше после лечения в психиатрической клинике?
Я вышла из нее меньше трех часов назад. Трудно сказать, стало ли мне легче.
Но сейчас вы находитесь в здравом сознании и светлой памяти, так сказать?
Наверное, да. Откуда мне знать, я же не психиатр.
Но вы врач, не так ли?
Все верно. Я хирург.
Это объясняет точность, с которой вы убивали этих людей.
Он разложил передо мной снимки погибших участников игры.
Точность? удивилась я.
Да. Все эти люди погибли от ножевого ранения в область печени. Специалист сообщил, что их смерть наступила из-за повреждения крупных артерий печени. В результате такой травмы человек умирает в течение десяти минут из-за обильного кровотечения. Вам это известно?
Я знаю, что любое ранение печени чрезвычайно опасно для жизни.
Как вы считаете, может ли человек, не обладающий глубокими познаниями в медицине, убить с подобной точностью?
Откуда мне знать?
Хочу знать ваше экспертное врачебное мнение.
Думаю, что это возможно, если тщательно изучить строение органа.
Скажите, Аделина, вы тщательно изучали органы человека во время учебы в медицинском университете?
Да, но эта информация находится в свободном доступе. Ее можно узнать и без диплома врача.
Последний вопрос. Как вам кажется, Аделина, врач должен использовать свои знания исключительно в благих целях?
Конечно.
Тогда как вы объясните то, что сделали с этими бедными людьми?
Я этого не делала, шепотом произнесла я, понимая, что он мне не верит.
Жаль, что вам не хватает смелости признаться в содеянном. Но у вас еще будет шанс. В суде.
Захлопнув папку, он поднялся со стула и вышел из комнаты, оставив меня наедине с собственными мыслями.
Я уверена, что сидящие передо мной мужчины ничем не отличаются от того следователя.
Вы состояли в одной интересной беседе вконтакте, следователь бросает на стол целую стопку бумаг, это распечатка всей переписки. Припоминаете такое?
Да, а что? я пробегаю взглядом по листам.
А то, что вы рассказывали им о своей дипломной работе, он тычет пальцем в гору бумаг, страница шестьдесят восьмая. Любой из этой беседы может быть связан с организаторами. Это вы понимаете?
С чего вы это взяли? Они такие же игроки, как и я. Мы месяцами общались обо всем на свете. Меня злит, что они в очередной раз роются в моей жизни. Словно она всегда будет принадлежать им, а не мне.
Мы не верим в подобные совпадения, Аделина, говорит детектив, аккуратно собирая рассыпавшиеся по всему столу листы.
Думаете, у организаторов подобной игры на выживание нет ресурсов, чтобы узнать обо мне все, что им нужно?
А вам не кажется, что это может быть чем-то личным? осторожно интересуется младший следователь. Что, если вас выбрали не организаторы, а кто-то другой. Тот, кто им помогает. Тот, кто захотел вам навредить. Тот, кто сейчас присылает нам все эти письма, желая добраться до вас всеми возможными способами.
Я не нашлась, что ответить. До этого у полиции были совсем другие версии. И каждая из них непременно заводила их в тупик.
Аделина, начинает детектив, мы не хотим требовать от вас чего-то невозможного, но было бы здорово, если бы вы рассказали нам об участниках этой беседы. С кем из них вы общались больше всего, а с кем не ладили. Возможно, кто-то из них проявлял к вам повышенное внимание, предлагал встретиться, но вы этого не хотели. Или, может, был кто-то особенно неприметный, кто всегда держался в тени. Подумайте, хорошо?