«Простите, сэр», пискляво передразнил парнишку студент, медленно работаешь, поэтому платы не получишь! с этими словами гимназист взмахом трости снес разложенные на подставке щетки и баночки с ваксой, развернулся и преспокойно двинулся к дверям «Миль Энд».
Джеймс проводил его взглядом. У входа стояла группка учащихся и один из преподавателей. Никто не сделал обидчику замечание, никто даже не посмотрел осуждающе. Только улыбались, а один даже хлопнул гимназиста по плечу, словно в одобрение. Джеймс сглотнул горькую от ненависти слюну и принялся собирать раскиданные вещи. Хватит на сегодня чистки! «Сейчас поем, а потом к мистеру Коплину помогать», решил парнишка. Но мысли о еде, печеной картошке или истекающей жиром рыбке прямо с жару, не улучшали настроения. Не хотелось и гнуть спину у сапожника. Ради чего? Чтобы покупать на жалкий пенни уголь для комнатушки в трущобах, пока такие вот гимназисты лупят его по пальцам? По какому праву?! Чем они лучше?! В них ни капли крови эльфов, они даже не видят волшебство, в отличие от самого Джеймса!
У них просто. Больше. Денег.
Джеймс яростно пнул гнилую картофелину и ускорил шаг. Больше не больше, а если не закупить угля матушка и малышка Юфи замерзнут и простынут, если какую-нибудь лихорадку не подхватят. Их семья уже потеряла одного из детей, и Джеймсу до сих пор снилось бледное до синевы личико брата, его тонкие сжавшиеся пальцы и приоткрытые губы. За неделю до этого матушке не заплатили за сшитые рубашки, и Лэмбам не хватило на оплату комнаты ночевать пришлось на улице, вот малыш и заболел. А если бы заплатили Джеймс остановился и пересчитал монеты, хватало и на уголь и на еду, но не на жилье. Перед внутренним взором вспыхнули бронзовые пуговицы на дорогом пальто, и парнишка сжал кулаки. Из-за таких и погибают невинные дети!
«Хотел бы я отомстить, думал Джеймс, протягивая плату за две картофелины и устриц. Лишить этого щеголя дома, выкинуть его на улицу, чтобы он чистил ботинки, а кто-нибудь пытался отдавить ему пальцы лишь за то, что он медленно работает! Посмотрел бы я на него тогда!» Мечты об отмщении захватили Джеймса настолько, что он не заметил, как умял весь свой обед и дошел до дома сапожника. Зайдя внутрь, он пристроил чемоданчик туда, откуда взял его утром. С перекладины под потолком свесился брауни, одобрительно хмыкнул.
Как день, малыш Лэмб? поинтересовался фэйри.
Джеймса раздражало, когда его называли «малыш». Ему четырнадцать! Но с волшебными созданиями спорить себе дороже.
Бывало и лучше, буркнул он в ответ.
Бывало, бывало, эхом повторил брауни и исчез.
Что все это значило Джеймс не понял, впрочем, весь его небогатый опыт общения с волшебным народцем сводился к тому, что он был непонятным. Фэйри задавали загадки без разгадок, пытались завести его в чащу или как сейчас говорили какую-нибудь общую фразу и исчезали. Когда Джеймс был ребенком, Добрые Соседи казались интересными, но сейчас парнишка старался избегать общения с ними все равно ничем не помогут, а то и хуже сделают. Матушка рассказывала много сказок о том, как фэйри обманывали детей и взрослых, лишая их самого дорогого в обмен на какую-нибудь безделицу. С другой стороны, «избегать» сильное слово. Когда Лэмбы жили в маленьком живописном городке, окруженном полями да холмами, фэйри почти не было видно, а уж теперь, в Нодноле тем более. Только вот брауни
Сапожник нарезал заготовки для каблука, когда Джеймс зашел в мастерскую. Эта комната нравилась парнишке больше всего: тепло, сухо, тихо, пахнет кожей и воском. Можно работать, полностью погрузившись в свои мысли. Единственный минус прямо за стенкой находилась гостиная, а стены тонкие, и если в гости к миссис Коплин приходила соседка, то Джеймс слышал каждое слово. Так получилось и в этот раз.
Сначала раздался шорох платьев, потом звон чайных чашек, а потом тяжкий вздох. Два раза хлопнула дверца шкафа, видимо, миссис Коплин достала из него что-то к чаю. Заскрипели по полу ножки стульев и вновь зашуршали юбки дамы расселись.
Какая погодка сегодня, совсем ненастная, традиционно начала соседка.
И не говори, согласилась с ней миссис Коплин под звуки разливаемого в чашки чая. Уж какой ветер холодный!
Точно-точно! подхватила соседка. Может поэтому малышка Мэри сегодня не явилась?
Малышка Мэри? Та, что водяной кресс продает? Зеленщица?
Да-да! Джеймс ясно представил, как дама закивала. Я каждое утро покупаю у нее свежую зелень. Во-первых, она без гнили приносит, во-вторых, дешевле, чем у других на рынке. И вот сегодня, представляешь, прихожу, а Мэри нет!
Женщины замолчали, слышалось лишь как они прихлебывают горячий чай, да монотонно работает мистер Коплин.
Джеймс помнил Мэри. Маленькая, закутанная в драные шали фигурка, стоящая у самых ворот с пучками яркой зелени и в жару, и в холод, и в дождь. Обратный путь домой у него лежал через рынок, а девочка всегда оставалась допоздна даже если удавалось распродать весь товар, она помогала торговцам за небольшую плату. Прошлой зимой Джеймс купил домой горячих пирожков с потрохами, но увидев Мэри, бледную, с кругами под глазами и посиневшими от холода ручками, похожими на худые птичьи лапки, отдал ей свою порцию
Даже его жизнь была лучше, чем у нее.
А знаешь, прервала молчание миссис Коплин, я слышала, что дети пропадают.
Среди бедноты все время кто-то пропадает, равнодушно заметила соседка. Джеймс услышал, как она скрипнула блюдцем с чашкой по столу, подвигая его ближе к миссис Коплин. Но я надеюсь, что Мэри все-таки вернется. У нее лучший кресс! Не хотелось бы в два раза больше за гнилушки отдавать!
Джеймс стиснул зубы и сильнее нужного надавил на нож, криво отрезав заготовку. «Значит вот оно как? пронеслась яростная мысль. В два раза больше за гнилушки отдавать не хочется! Лицемерная, равнодушная, гадкая» Джеймс раз за разом надавливал на нож, кромсая несчастный кусочек кожи и не замечая этого. Зато заметил мистер Коплин. Он положил ладонь на руку Джеймса, останавливая, и покачал головой.
Простите, буркнул Джеймс. Он взглянул на безнадежно испорченную заголовку и повторил уже с искренним раскаянием. Простите.
Мистер Коплин понимающе кивнул, и оба вернулись к работе. Парнишка постарался полностью сосредоточиться на том, что он делает, чтобы больше не отвлекаться на разговоры за стеной, и у него получилось. Сначала какие-то обрывки фраз все-таки долетали до него, что-то про чаепитие в парке, воскресную службу, Общество борьбы с пьянством, но постепенно Джеймс ушел в себя. Как и утром, его руки делали привычную работу, но разум в этом не участвовал.
Часы летели незаметно.
Ну, хватит на сегодня, произнес сапожник, когда стемнело настолько, что пришлось зажигать свечи.
Из кухни уже тянуло стряпней вареным картофелем и чем-то мясным, и от этих запахов в животе у Джеймса тоскливо заныло. Он проголодался, и сильно, а до дома и ужина предстояло преодолеть путь по промозглым зимним улицам.
Хорошо, сэр, парнишка отложил кусочек кожи с которым работал в сторону и поднялся. Хорошего вечера, мистер Коплин.
Постой, тот тоже встал и пояснил, денег тебе заплачу, за неделю.
Джеймс нахмурился, а потом просиял: «Точно! Сегодня же суббота!» Каждую неделю, перед выходным днем сапожник выдавал ему два шиллинга, и как можно было забыть об этом?! Парнишка поднял голову и увидел брауни, тот сидел на потолочной балке и щурил желтые глазищи, загадочно улыбаясь. Поймав взгляд Джеймса, фэйри постучал пальцем по голове, а его улыбка из загадочной перетекла в насмешливую. Что он хотел этим сказать? Что забывчивость его рук дело? Или что нужно быть внимательнее к таким важным вещам, как деньги? Джеймс отвернулся от брауни, с трудом yдержавшись от того, чтобы пренебрежительно фыркнуть: при этом боялся он не столько гнева или обиды фэйри, сколько непонимания сапожника, ведь тот как раз отсчитывал монетки.