Маклейн не просыхает круглые сутки, тебе ли не знать? услышал он мамин ехидный голос. Если даже поверить, что охотники существуют, то как мы с Шоном пережили ту ночь?
Не знаю, Шинейд, не знаю, ответила ей Аннабель. Если это и правда Дон, он мог пожалеть вас.
Да? А зачем приходил тогда?
Сама ломаю голову. Ты осматривала Шона? Укусов нет?
Ни укусов, ни акульих зубов, ни перепонок между пальцами, уверенно ответила мама. И у меня тоже.
Они замолчали, и Шон слушал только шум ветра да гул разбивающихся о камни волн, а потом Аннабель сказала:
Ты не будешь против, если я расспрошу Шона о той ночи?
Буду, Аннабель, буду, потому что не хочу забивать ему голову бреднями про морских охотников и их хозяина. Пусть спит по ночам спокойно и без кошмаров.
Шон услышал, как скрипнула ступенька под маминой ногой и кинулся в спальню. Сунул жемчужину под подушку, сам с сочинением господина Жюля Верна плюхнулся на ещё влажный стул. За миг до того, как открылась дверь, натянул одеяло на грязную простынь. Мама подошла и поцеловала его в макушку.
Что читаешь?
Таинственный остров, ответил Шон, закрывая книгу.
Таинственный сказала Шинейд, прям, как наш. Сынок! Она опустилась на его кровать, расправила одеяло, и у Шона перехватило дыхание. Позапрошлой ночью, когда папа уезжал в Сторновей, ты ничего подозрительного не слышал?
Нет, мам. Шторм был и сильный дождь, это всё. А что?
А кроме этого? Какие-то посторонние звуки?
Нет, мам, ничего не слышал. Почему ты спрашиваешь? Мама испытующе смотрела ему в глаза, и Шон почувствовал, как кровь приливает к его ушам. Он очень любилу маму и совсем не хотел ей врать, но и сказать о том, что ночью к нему приходил дед, а потом, у него на глазах, прыгнул с утёса в море, он тоже не мог.
Шинейд заметила, как покраснели его уши, как появились красные пятна на его щёках. Заметила и ничего не сказала.
Читай, сынок, похлопала она его по колену. Я сейчас приготовлю завтрак.
Она пошла к двери и остановилась в проёме, тревожно глядя на макушку сына. Он почувствовал её взгляд и обернулся.
Мам, а где папа? спросил Шон.
Папа рано утром ушёл в море. Логан наткнулся на большую стаю макрели, сейчас все наши рыбаки там.
Шинейд поставила перед Шоном тарелку с жареными яйцами и тремя кружками сторновейского пудинга. Взъерошила русые волосы. Пока он расправлялся с завтраком, зашла в его комнату и откинула одеяло. Колени у Шинейд ослабли и она тихонько опустилась на стул. Когда через несколько минут притихший Шон вошёл в комнату, она так и сидела на стуле, невидящими глазами глядя на море за окном.
Мам, тихо сказал он.
Шинейд не пошевелилась. Шон обнял её за плечи и уткнулся носом в её густые волосы.
Прости, шепнул он виновато.
Значит, это правда? Шинейд накрыла руку сына и прижалась щекой. Ей никогда не было так страшно. Кто приходил к тебе той ночью, Шон?
Дедушка Дональд, признался он.
Шон больше не мог скрывать, он рассказал маме всё, от начала и до конца. А потом достал жемчужину и протянул ей, и перламутрово-золотистый шарик стал последней каплей. Слёзы брызнули из глаз Шинейд. Она обняла сына так крепко, что ему было трудно дышать, положила голову ему на плечо и разрыдалась, а он гладил её по голове, совсем как взрослый.
* * *
Лодка Роя была слишком мала, а улов обещался большой. Когда Логан предложил ему идти на его шхуне, а улов потом поделить по справедливости, Рой согласился, не думая. Они вышли в море на рассвете, полдня тянули сети и ссыпали улов в трюм.
Небольшую часть сгрузили в лодку Аннабель Ганн. Она сама подхватывала огромные корзины, гружёные живым серебром, и опрокидывала себе под ноги. Хватит, чтобы засолить целую бочку, и останется ещё гора для коптильни, а остальное пожарит. Улов богатый, вечером рыбаки придут в её паб, и про их жён Аннабель тоже не забудет. Сегодня весь Мантерстад будет гулять.
Когда трюм шхуны заполнился почти доверху, Логан похлопал Роя по плечу:
Шабаш, Броди! Я пошёл на Сторновей, сдам рыбу. Как вернусь, рассчитаюсь. Или хочешь, пошли со мной? он подмигнул Рою. Спрыснем в кабаке удачный день, девок пощупаем.
Рой посмотрел на утёс, над краем которого едва выступал бурый конёк крыши их домика и махнул рукой:
А пошли! Развеемся.
Он перегнулся через борт, в паре кабельтовых от их шхуны на волнах качалась синяя шлюпка, кто-то в плаще с натянутым капюшоном ковырялся на дне, перебирая улов.
Эй, на борту! зычно крикнул Рой, сложив руки рупором.
Рыбак поднялся, откинул капюшон. Это был молодой Хэмиш. В руках он держал здоровенного омара.
Ого! расхохотался Рой. С уловом!
Спасибо, мистер Броди! крикнул он в ответ. С вашим не сравнить.
Да, брат, не говори Ты не мог бы зайти ко мне домой по пути? Скажи Шинейд, что я с Логаном ушёл в Сторновей сдавать улов, ему нужна моя помощь. Хорошо?
Да, кивнул Хэмиш и чуть вместе с омаром не рухнул за борт, когда его шлюпку качнула набежавшая волна. Скажу. Жалко, что вас не будет вечером у Аннабель.
Ничего, вернусь наверстаю, Рой козырнул по-военноморскому и пошёл выбирать якорь.
Ветер им совсем не помогал. Пока тащились вдоль западного побережья, дул Норд-Ост. Возле северного мыса, не зря носящего гордое имя Задницы Льюиса, он усилился и шхуну упрямо сносило к прибрежным скалам. Мастерством бывалых моряков и Божьей помощью, Логану с Роем удалось выгрести к порту Несс, но там пришлось бросить якорь и переждать пару часов, пока ветер немного не стихнет.
Когда шхуна Логана вошла в бухту Сторновея, был поздний вечер. Мангерстцы сунулись к складам, но нашли только запертые створы и угрюмого сторожа. Он тряс в воздухе древней "Смуглой Бесс" и обещал немедленно пустить её в ход, если "проклятая деревенщина" не уберётся восвояси. Как ни чертыхались Логан с Роем, а пришлось убираться.
"Деревенщина"! бурчал под нос Логан. Тоже мне лондонский денди выискался!
Они свернули на улочку, поднимавшуюся от пакгаузов вверх по склону. Логан позвонил в дом рыботорговца, и тот, благоухая ароматом виски, заявил, что до утра никого своих сотрудников не поднимет, В доме раздавались возбуждённые голоса. Кто-то не слишком искусно пытался подобрать на пианино новомодные "Фиалки" миссис Эллен Райт, юный девичий голос подпевал, путая слова. Логан вздохнул с немалой долей зависти и дёрнул Роя за рукав. Они двинулись к порту, и торговец с видимым облегчением захлопнул дверь.
Деньги для портового кутежа пока лежали в трюме в виде серебристых тушек, обильно пересыпанных каменной солью. Мангерстцы пересчитали наличную мелочь и горестно вздохнули. В лавке на набережной Логан купил бутылку самого дешёвого островного виски. Оставшейся мелочи едва хватило на две койки в ночлежке. Они завалились в похожие на гробы деревянные короба, которые тут заменяли кровати. Большое помещение с двумя десятками постояльцев освещала одна керосиновая лампа. Набитый соломой тюфяк и дырявое шерстяное одеяло вот и все удобства.
Рой представил свою тёплую, мягкую жёнушку, её густые волосы, которые он так любил перебирать когда-то. Он уже пожалел, что пошёл с Логаном на Сторновей. Взял бы тот с собой юнца Хэмиша, ему всё равно по ночам делать нечего. Деревнный стук отвлёк его от грустных мыслей. Это Логан хлопнул донышком открытой бутылки по стенке «гроба» Роя.
Пойло дерьмо, но согревает, хриплым шёпотом сказал Логан, и Рой приложился к горлышку. Мощный сивушный дух ударил в нос, но свою роль виски выполнил, прогнал горячую волну по жилам, и жизнь показалась Рою уже не такой тоскливой. Под завистливое бурчание соседей, они прикончили бутылку и захрапели, не опасаясь, что их обворуют, потому что воровать у них было нечего.
Утром похмельный торговец рыбой принял у них улов. Логан торговался долго и ожесточённо. Пока сошлись в цене, пока грузчики перетащили рыбу на холодный склад, солнце перевалило невысокий зенит и отправилось освещать Исландию. К родным скалам Мангерста шхуна Логана подошла в кромешной темноте. Рыбаки спустили шлюпку и погребли к берегу.