Совсем молоденький, почти мальчик. Красивый, что правда, то правда, но ничуть на заколдованную принцессу не похожий.
Его густые черные волосы вились крупными кудрями, смоляные пряди эффектно разметались по голубому хрусталю – иные женщины от лучших куаферов не могут добиться такого художественного беспорядка. Длинные загнутые ресницы опускались на скулы пушистыми полукружьями. Чернущие. Цвет волос и ресниц позволял предположить, что и глаза у юноши черные, точнее, темно‑темно‑карие. С отсветами жаркого, бесовского огня, который пленяет женские сердца, а мужчин заставляет без нужды класть ладони на эфесы мечей и распрямлять плечи, невольно уподобляясь бойцовым петухам перед дракой.
Маг рассматривал спящего и рассеянно дергал себя за бороду.
– Ну, красавец, – буркнул он, – просыпаться будешь?
Вместо ответа юноша глубоко вздохнул. Грудь его поднялась, явственно обозначились ребра под тонкой рубашкой.
– Живой, – констатировал маг. Слез с постамента и шустро взобрался на второе возвышение.
Там в хрустальном гробу лежал еще один человек.
Тоже очень молодой. Но на этом его сходство с соседом и заканчивалось.
Коротко остриженные волосы даже в полутьме отливали золотом. Такой цвет бывает у солнечных лучей, когда день переходит в вечер. Загорелое лицо, худое, с острым подбородком, было настолько же неприятным, насколько красивым был облик того, черноволосого. Лицо аскета.
– Тощий какой! – Ольжех недовольно поморщился. – Говорил я, откормить сначала надо, а потом уж в стазис. Подъем! – Он постучал по хрустальной крышке. – Вставать пора.
Золотоволосый проигнорировал. И маг рявкнул, притопнув ногой:
– Тревога! К бою!
Первыми ожили руки. Метнулись, ударившись о стены. Пальцы царапнули холодный камень. И открылись глаза. Темно‑синие. Холодные. В глазах была ярость, без намека на страх или непонимание.
– Как был дикарем, так и остался. – Маг заставил себя отвести глаза от бешеных синих огней. – Сейчас, сейчас. Открою.
Без напряжения он сдвинул кажущуюся неподъемной прозрачную плиту. Золотоволосый рванулся встать, но смог лишь сесть, уцепившись за край саркофага:
– Что это?
– Смотря где, – без особого дружелюбия ответил старик. – Ежели вокруг, так пещера. А ежели что с тобой, так это ты с непривычки. Ничего, оклемаешься скоро, будешь как новенький.
– А, господин Ольжех, – без эмоций констатировал парень. – День добрый. Где мой брат?
– Спит еще. – Маг кивнул на соседнюю гробницу. – Он себе на уме. Как захочет, так и проснется. Зато на своих ногах пойдет.
– Где Миротворец?
– Ох ты ж на мою голову! Вот он, вот лежит, – старик ткнул пальцем в нишу над усыпальницей. – Давай‑ка я тебе помогу выбраться.
– Я сам.
– Не смеши мои тапочки, сэр Артур.
Впрочем, он позволил парню попробовать. И тот действительно сам выбрался из гроба. Правда, уже на полу качнулся и начал оседать. Маг шустро подставил свое сухое плечико. Кажется, он должен был рухнуть под тяжестью золотоволосого, однако ж ничего, не рухнул и даже помог Артуру добраться из пещеры до комнаты, где усадил в свое собственное кресло.
– Дальше не надо, – сказал он, пресекая попытки юноши подняться. – Дальше тебе пока нельзя. Реальность, знаешь ли, штука хрупкая. Как бы не потрескалась.
– Где Крылан?
– Подох. В смысле помер.
– Сволочи.
– Слушай, сэр рыцарь, – нахмурился маг. – Ты что, ждал, что мы еще и лошадь твою спать уложим?
– Хотелось бы. Выпить есть?
Ольжех возвел очи горе:
– Вода.
– Понятно.