Потому что?
Потому что ты вбила себе в голову дурацкую мысль, что Богиня тебя спасет. Она не спасет. Никто не спасет. Иисус дал твоему раку развиться. Все. Богам плевать.
Богиня всегда присмотрит за мной. Мама указала на свою татуировку. Этот знак обещание ее покровительства.
Херовый из нее покровитель.
Ты осуждаешь Богиню, будто знаком с ней. И ты знаком, но ты не знаешь ее. Никто не знает. И планов ее тоже никто не знает.
А когда мы доедем? Что тогда?
Сначала надо доехать.
Мы остановились на очередной заправке. Один ее вид удручал: облезлые столбы, некоторые буквы на вывеске перегорели, а кассир была крайне недовольна посетителем, который прервал просмотр ее любимого сериала.
Лето стояло жаркое. Я закатал рукава рубашки и расстегнул пару верхних пуговиц. Часть еды, которую я собрался брать, оказалась просроченной, а на другой части я нашел тараканов. Ужасное зрелище. Убедившись, что наш паек надежно упакован и произведен не раньше, чем месяц назад, я принес еду на прилавок.
Пижон, тихо сказала кассир вместо приветствия, пока пробивала товар.
Не подскажите, есть тут в радиусе пятидесяти километров пышные леса? спросил я. Хочу отдохнуть от городской суеты.
Ага. Она почему-то не переставала жевать жвачку. Да еще и делала это так демонстративно, что мне стало противно.
Не подскажите, куда ехать?
В тот богатый пентхаус, откуда ты свалился к нам. Здесь таких как ты не любят.
Таких, как я?
Богачей. Посмотрите на него! Рубашка, небось, на заказ сшита?
Я не могу понять, у нас проблемы?
Уж точно, сказал мужик, вышедший из подсобки. Был ли он механиком? Не знаю. Но его руки были в мазуте, а на лице смешались копоть и пот. Проваливай отсюда, пока цел и здоров.
Мне надо заправить машину и купить поесть.
Проваливай, говорю.
Обслужите меня, и я уйду. Ссоры мне не к чему.
Механик подошел к прилавку и скинул еду на пол, а кассир хищно улыбнулась. Я тяжело выдохнул и даже не дернулся, когда механик угрожающе расправил плечи. Мне было не до этого. Моя мать умирала.
Я ударил лишь один раз. Как в тех дурацких поговорках. Один раз, прямо в нос. Уж не знаю, вложил ли я в удар всю свою силу, но души там было предостаточно. Лицо механика на миг исказилось, а следом по его щекам прошла волна от удара. Нос смялся, хрящ хрустнул. Он сначала отошел на два шага, но затем его ноги запутались, и механик с позором приземлился на задницу.
Я растер костяшки на руке, поднял продукты и потребовал свой бензин, но тут меня настиг ответный удар в челюсть, а затем слабый толчок в нос. Полилась кровь.
Нравится драться, а? спросил механик, разведя руки. Любишь это чертово чувство восторга, а, городской?
Да что же ты пристал?
Уверен, механик не ожидал от человека в брюках резкого удара в живот. Поэтому не буду хвастаться, что с ноги впечатал его в стеклянную стену, да так, что та рассыпалась фонтаном из мелких осколков.
Бензин, быстро! крикнул я кассиру. Она замахала руками и пробила тридцать литров.
Я забрал еду, не заплатив, и заметил, как кассир взяла телефон и начала набирать номер. Уверен, что номер короткий и весьма неприятный. Встреча с полицией мне была ни к чему.
По дороге к машине я убедился, что камер нигде нет, и что из магазина не видно моей кареты, хотя на всякий случай открыл багажник и достал пару тряпок, которыми закрыл номера. Я заправился на полную и сел за руль.
Что там случилось? спросила мама.
Ничего.
Это что, кровь?
Я дотронулся до верхней губы. Действительно, из носа еще текла кровь, загадив всю рубашку, а на левой щеке пульсировал синяк.
Небольшая потасовка, сказал я и завел машину. Мы тронулись с места.
Не расскажешь?
Говорю же, все нормально.
Не лезть, да?
Угу.
Мы ехали долго и ровно. Я открыл окно и высунул наружу руку, в машине стало совсем жарко. Моя рубашка вся промокла от пота. Кажется, мама наслаждалась поездкой. Она тоже открыла окно и чуть опустила сидение, подставив лицо прохладному ветру. Такая спокойная. Почему она такая спокойная?
Если я попрошу тебя об услуге, ты мне ее окажешь? спросила мама.
Да, конечно. Разумеется. Что необходимо?
Не сейчас. Но пообещай, что сделаешь все, о чем я могу попросить.
Я не могу этого пообещать. Разве это честно?
А разве я тебя обманывала?
Да. Постоянно.
Ты путаешь ложь с заботой. Мама посмотрела на меня. Ты обещаешь мне?
Ладно, сказал я и махнул рукой, не выдержав ее взгляда. Без проблем. Обещаю.
Маму это успокоило. Я и не заметил, как она уснула, да так крепко, что проспала остаток пути. Я знал шоссе, по которому мы колесили, ездил как-то по работе в командировку, но сейчас дорога изменилась. Поворот на запад куда-то исчез, остался лишь на восток. Да и заканчивалась дорога странно, я точно помню, что она еще долго вела на север, а тут словно обрыв. Словно кто-то решил снести асфальт, а на его могиле возвести целый сад из тысячелистников. И как только мы приехали к этому саду, мама проснулась.
Здесь, сказала она. Останови здесь.
Я подчинился. Мама вышла из машины. В сумерках, по пояс в цветах да со спины я ее точно не узнавал. Кто эта женщина? Кожа на ее руках сверкает под заходящим солнцем, короткие волосы едва заметно, но шевелятся под ветром. Кто она? Мне было неважно. Я следовал за ней.
Цветы щекотали мои ладони. Я чувствовал их легкий запах. Никогда раньше не чувствовал, а вот сейчас И солнце это. Светит из-за облаков настолько тонких, что они больше похожи на дым. Скользкий дым. Белая полоса света, придавленная тьмой неба.
Ты видишь ее? спросила мама. Видишь богиню?
Я вижу цветы.
Она цветы. Она ветер. Воздух, что ты вдыхаешь. Я богиня. Она вокруг, она внутри. Мама легла на землю, идеально ровно примяв цветы. А теперь моя просьба. Оставь меня здесь. Оставь одну. Навсегда.
Ну уж нет.
Просто еще одно мертвое тело в земле Богини. Это правильно.
Нет-нет, мы сейчас же уедем отсюда.
Дурачок, ты так ничего и не понял. Ты пообещал мне. Пообещал.
Плевать, нет. Это неправильно, неестественно.
Вот уж нет. Это самое естественное из всего, что ты встречал. И ты пообещал мне. Скажешь, что соврал своей матери? Соврал мне?
Я Нет.
Вот и хорошо. Оставь меня.
Я взглянул на полосу света на небе. Может, она в чем-то и была права. Что может быть естественнее?
Я никогда не говорил тебе
Я знаю. Ты меня любишь.
Люблю.
И я ушел. Сел в машину, провернул ключ, развернул руль. Машина покладисто подчинилась. Она везла меня домой, туда, куда я ей приказывал. Приказывал педалями и рулем. Я был ее хозяином. Она была моей. Ей было больно, когда я с яростью ударил ее. Бедная разразилась протяжным гудком, но все же не возмутилась, когда я резко развернулся и поехал обратно на поле тысячелистников.
Я искал маму. Долго искал. Та полоса света давно исчезла, прежде чем я обнаружил себя посреди поля тысячелистников. Наверное, глупое зрелище. Мужчина в брюках и мокрой от пота рубашке стоит посреди дикой природы и оглядывается, пытаясь понять, где он. Я не видел своей машины. Не видел дороги. И не видел матери.
Я развел руки и закричал, что было сил. Закрыл глаза и просто орал, как гребанный сумасшедший. Без перерыва. Кричал, пока горло не село. Пока я не превратился в обмякшего, плачущего, грязного щенка посреди цветов, жалеющего себя и всю свою жизнь. Бесполезный кусок плоти, в котором по какой-то причине еще течет кровь.
Уж не знаю, каким чудом я нашел дорогу к машине. Малышка ждала меня ровно там, где я ее оставил. Я провел рукой по рулю, ощутив приятную прохладу, завел двигатель и выжал максимум. Ехал ли я домой? Не уверен. Больше похоже, что я ехал в то место, которое раньше называл домом.
Бумажный кораблик
Примечание
Этот текст не был создан с целью кого-то оскорбить, унизить или еще Бог весть что. Я просто хотел рассказать историю, которая приключилась со мной в конце 2021-го года, когда я-таки собрался с силами и переехал в Санкт-Петербург. Так что все события, рассказанные в этой истории, чистая правда, хоть и, возможно, слегка преувеличенная. Все совпадения с реальными людьми не случайны, а имена не выдуманы.