Со временем я изобрела забаву раскачивалась так сильно, что качели норовили перевернуться, и с самой высокой точки обозревала окружающий мир. Сначала глаз цеплялся за небо, сверкающий купол. Потом за великанов, спящих со своими жителями, но в любой момент готовых пожрать деревья, машины, дороги, все, что встанет у них на пути. Следом за автомобили, замершие причудливыми тенями. Я угадывала в них магических существ: утонченных эльфов, единорогов, русалок Но больше всего я любила кусты, шуршащие под порывами ветра мне нравилось чувство смутного страха, словно меня могут похитить или просто съесть. При этом я часто размышляла о том, что бы в такой ситуации чувствовала мама, как бы реагировала, искала бы меня или забыла, что у нее когда-то была дочь, ругалась бы или тосковала
Свое пребывание в школе я сравнивала именно с этой забавой. Одновременно и болезненное, и захватывающее. Нельзя сказать, что люблю учиться, но мне нравится находиться в школьных стенах из-за людей.
После освобождения от матери меня влекло к ним неодолимо. Они виделись звездной россыпью. Каждый со своими предпочтениями, мыслями, рассуждениями, надеждами, тревогами. Один не похож на другого, и у них редко есть что-то по-настоящему общее. А если и есть, им очень сложно встретиться и стать близкими друг другу. Словно океан разбрасывает их в разные стороны, учиняя препятствия, которые они чудом преодолевают, завоевывая собственное счастье. Хватит, чтобы взорвать воображение. Будь я писателем, из них всех можно бы было слепить множество чарующих персонажей.
Но, сколько бы ни всматривалась в идущих навстречу, не могла найти чего-то действительно неповторимого. Звезд было много, но своим светом они затмевали Луну. Будто прятали ее. Но я искала.
У меня есть Солнце. Горячее, яркое. И небо со звездами. Гипнотизирующее, необъятное. Только Луны для Солнца нигде нет.
Так я думала до того, как хлопнули входные двери и в коридор вошла новенькая. Я направлялась в столовую, купить булочку живот крутило от голода, и абсолютно случайно застала своеобразное приветствие.
В ее внешности не было ничего особенного. Черты едва ли не скучные, так что, столкнувшись с ней в толпе или пообщавшись ни о чем, ни за что ее не запомнишь. Темные волосы и болтающийся за спиной рюкзак, за какими обычно охотятся в супермаркетах пятиклассники. И тем не менее она приковывала к себе взгляд. Сначала я не поняла, чем именно, но затем, подобравшись ближе, осознала ее глаза. Карие, упрямые, пугающие омертвелой глубиной. Не оставляло чувство, словно, если спросить ее о чем угодно, она ответит, как если бы у нее поинтересовались о неоспоримой истине.
Она излучала странный свет. Впервые мне встретился человек, превосходящий звезды но не так, как мое Солнце; нежнее.
Глядя на нее, невольно вспоминалась владычица царства мертвых, какой я представляла ее в детстве. Потому я и дала ей это имя, и не зря даже на ощупь эта девушка была холодной. Однако к ней хотелось прикасаться, и я не могла отказать себе в удовольствии подхватывала ее под локоть, клала голову ей на плечо.
Сегодня был лишь второй день нашего знакомства. Она ничего не знала обо мне, я не имела ни малейшего понятия о ее жизни, но могла утверждать, что достигну цели стать ее подругой. И вот, Хель сама сжала мою руку под партой. Наверное, подумала, что мне страшно. Если бы мы дружили дольше, я бы даже обиделась неужели меня испугает какой-то убийца? Уж у кого, а у меня найдутся силы защититься. И у Господина Солнца тоже.
Новости о несчастном мальчике никого не тронули. Скорее, никто не поверил преступления в городе совершаются редко и банально. Нарушители закона никогда не выставляют себя напоказ.
В целом урок прошел спокойно: Проповедница монотонно объясняла тему, убаюкивая учеников, пытавшихся бодриться, засовывая руки в рукава, читать что-то в учебнике или с экранов телефонов. Наверное, только мы с Хель чувствовали себя приподнято мне не давала смыкать глаз радость оттого, что мы теперь подруги, а она сосредоточенно конспектировала слова Проповедницы.
Идиллию омрачила Марина. Решила подстроить пакость, не иначе. Например, отговорить ее присоединяться к нам. Она всегда тяготела к волкам, поддерживала их, делала все возможное, чтобы они одерживали верх везде и всегда.
Впрочем, вернулась Хель посвежевшей уголки ее тонких губ чуть приподнялись. Я угомонилась значит, Марина не приплела ничего, связанного с выбором «лагеря». Любопытство одолело уже через секунду и, только Хель заняла свое место, я тут же зашептала:
Чего она хотела? Не тяни, интересно же!
Да ничего особенного, ответила она. Пригласила в спортзал завтра после уроков, чтобы проанализировать мою игру и как положено оценить мои способности.
Ты согласилась?
Да. Это займет от силы час, а мне некуда спешить.
Возможно, она бы добавила еще что-то, но нас прервал стук линейкой по столу:
Девочки, будьте добры, перестать чесать языками на моем уроке! У вас неограниченное для болтовни время за пределами школы, а мы располагаем сорока пятью минутами! Если уж не хотите учиться, хотя бы уважительнее относитесь к тем, кто хочет! Вы мешаете не только мне, но и своим друзьям!
После этого мы сидели молча. Я крутилась туда-сюда, рассматривая одноклассников. Они еще не проснулись и вели себя тихо, так что мне быстро наскучило, и тогда я принялась рисовать за красными полями тетради.
Звонок не хуже будильника смел дрему с ребят, а меня заставил испуганно подскочить. Хель его словно не услышала педантично дописала строчку, положила ручку в пенал с парой значков и сложила все вещи в одну аккуратную стопку. Когда Проповедница отпустила нас на перемену, запихнула их в портфель, закрыла его на молнию и уточнила:
У нас сейчас литература, верно?
Ага, откликнулась я. Любишь ее?
Больше остальных предметов.
По тебе и видно, что ты не технарь, так что не удивлена. А мне вот не очень нравится. По мне, так это муторно разбирать, кто, что и зачем сделал. Да и рассказывается там не о живых людях, а плодах воображения. Бессмыслица.
Хель передернула плечами будто уязвленно:
На вкус и цвет
Мы сделали несколько шагов к двери. Ни слова.
Ты обиделась, да? погрустнела я. Прости, я же не специально.
Нет, равнодушно ответила Хель.
Да вижу же, что да. Эй! Ну я правда не хотела!
Знаю и не обижаюсь. Перестань видеть то, чего нет.
Я открыла рот, чтобы вновь затянуть свою волынку, как услышала грубое:
Эй, рыжая!
Чего тебе, куцый хвост?
Хель напряглась. Видимо, вспомнила его выходку, которую он учудил в ее первый школьный день.
Увидев ее, Гери тут же приосанился:
Доброе утро, Хель.
Откуда ты знаешь ее прозвище?! взвилась я. Неужто в этих стенах слухи распространяются настолько быстро? И кто за это ответственен?!
Взаимно, буркнула Хель, доброжелательности в тоне ни на грош.
И зачем ты к нам наведался, уперла руки в боки я. Не для того же, чтобы с моей подругой лясы точить? Чего тебе? Давай быстрее, нам на другой этаж, не хочу тратить время на тебя.
А ты как всегда многословна, аж уши вянут.
Не издевайся. Говори.
Он поднял руки в защитном жесте:
Ладно, ладно, уговорила. В общем, Он, волк сделал ударение, приказал подойти к нему в радиорубку. Срочно.
До меня не сразу дошел смысл слов. Он попросил Гери передать мне, чтобы я подошла в радиорубку? Он попросил Гери? Серьезно?
Они слишком не ладили для подобного. Впрочем, Он успел настроить против себя всех волков и большую часть лисов, так что трудно было бы найти человека, относившегося к нему с искренним участием. В большинстве случаев его принимали за шута или клоуна, о чьих проделках слагали легенды.