А что меня проверять, я ни от кого не скрываюсь, вяло отмахнулся Данила. Рассказал как было.
Ты что правда не понимаешь? Запрос сделают. Нет тебя в списках, ни в одном отряде. Выходит засланный казачок.
Хватит ахинею нести! неприязненно выдавил Данила, но уже внутренне понимал, что Юра прав.
Ты это будешь пузатым дядям в погонах рассказывать, когда тебя поместят в тюремный лазарет и прищелкнут наручниками к кровати!
Это все твои фантазии! мрачно буркнул Данила, внутренне сдаваясь.
Да нет! Они любят таких лазутчиков, доходяг, ловить. Показать свою бдительность и нужность.
Не собираюсь я перед ними исповедоваться! совсем растерялся Данила.
Они еще ордена на грудь прицепят за твою персону!
Отстань ради бога! взмолился Данила. Без тебя тошно.
Ну-ну! А потом тебя, если не посадят, то депортируют или обменяют и накрылось твое козырное лечение. Ну, это если раньше не помрешь!
Тебе то что? не выдержал Данила.
А все почему? Язык враг твой! Помалкивал бы в тряпочку, правдолюбец хренов!
Парни долго смотрели друг на друга как петухи, но вдруг Юра сменил гнев на милость, широко улыбнулся, снимая напряжение:
Ладно! Расслабься. Это пока Омаровна допишет седьмой вариант, пока его отошлют, пока там сообразят, что к чему, у нас есть немного времени. Давай так! Дуй в кабинет к главврачу. Ее сегодня нет. Там Зинка. Вот тебе шоколадка. Попроси ее выдать на пару часов твой паспорт. Скажешь: симку купить надо. Домой звонить, типа деньги кончились. Ну, или соври еще чего-нибудь. Как возьмешь, «паспортину», собирай манатки и дуем на вокзал.
А ты?
Не парься? Мне давно намекают, что я тут задержался. Я заранее все получил. Тебя ждал.
Ладно! Спасибо! повертел Данила в руках плитку «Бабаевского с фундуком». Пойду попробую!
Ни пуха ни пера!
К черту!
Операция по вызволению паспорта, прошла без сучка и задоринки и уже спустя полчаса, молодые люди торопливо подходили к железнодорожным кассам.
Только не долечились! тяжело вздыхал Данила. Бьет в голову от быстрой ходьбы!
Ну, там тебя скорее в гроб вогнали бы коновалы, подтрунивал Юра.
И то правда.
Поезд подошел без опозданий. Настроение у них было приподнятое. Данила неотрывно смотрел в окно. Проезжали станцию. Синяя форма станционных рабочих. Желтые флажки, белые железнодорожные домики, разъезды, семафоры, холмы, перелески, закрытые шлагбаумы, изгибающийся хвост вагонов, низкое утреннее солнце, водонапорные башни из красного кирпича. Это была Россия.
Операция возмездие
Воронеж встретил их шумным гомоном «таксистских» зазывал. Юра щедро угощал его сигаретами, был очень улыбчив.
Одет ты для города, конечно, не фонтан! делая узкие глаза, критично отметил он. А что не взял форму получше? Там же на рынке в Аквилоне был выбор: «Горки», «Цифры», «Охота»?
Сам он был одет с иголочки: на груди красовался нагрудный знак. Хорошее сукно, все подогнано в размер, поглажено.
Я же с госпиталя, без копейки. На что хватило.
Ну, да! Ну, да! торопливо согласился Юра. Это поправимо.
Да я не парюсь.
Ну, поехали, сеструха ждет. Это не далеко. Вон и автобус.
Сестра, Лида, была немногословной девушкой, приятной внешности. Бледное лицо ее было обрамлено красивыми темно русыми волосами, уложенными в тугой узел на затылке, а маленькие морщинки на лбу, у края рта, делали ее чуть старше своих лет. К этому прибавлялся взгляд печальных голубых глаз, часто направленных в пол. Она практически не применяла косметику, не делала маникюр и жила какой-то своей жизнью. Домик, в котором Лида обитала, был неказистый, и девушка жила в нем одна. Это Даниле показалось странным. За этим скрывалась какая-то тайна.
Уж лучше, в ее положении, снять дешевую комнату, чем прозябать на отшибе совсем одной?! поделился он своими мыслями с Юрой.
Да-а-аа! вяло махнул он рукой. Неудачно сходила замуж!
Данила не стал больше расспрашивать. Сестра собрала скромный обед, где превалировала картошка и солонина с погреба. Юра достал трехлитровую банку домашнего слабого вина.
Собственное! Чистый виноград. Вот эти пяточки его давили, перед тем как уехали.
Ноги то хоть мыл? ехидно поинтересовался Данила.
А зачем. Самый смак в этом!! рассмеялся Юра. Да! Шучу. Шучу.
Вино оказалось отменным, заходило легко и градусы в нем явно присутствовали. Юра был в ударе. Лида, видать, давно не пила, тоже захмелела. На лице у Лиды появилась долгожданная улыбка. Девушка, очевидно, сняла какой-то груз, что давил нее и лицо ее стало милым и добродушным.
Можно я буду звать вас Даня или даже Данечка?! неожиданно заявила она и глаза ее лучились.
Отчего нельзя. И давайте не «выкать», согласился Данила и улыбнулся в ответ.
Тогда бокал за нас! с вызовом бросила она и в глазах ее появились задорные огоньки.
Лида! погрозил ей пальцем брат.
Чего! немного расхлябанно ответила она ему и одарила его взглядом исподлобья.
Ничего!
Ох! Хо-хо! дерзко поморщилась она и поднесла полный бокал, и свои спелые малиновые губы к лицу Данилы. Данила засмущался, оглянулся на Юру, и вызвал у нее смех.
Все, больше этому столику не наливаем! ревниво возмутился Юра. Иди! Иди спать! У нас тут мужской разговор!
Девушка, сделав губы трубочкой, показала ему язык. Юра в ответ шутливо вытащил кулак.
Стоеросовый солдафон ты братик! с брезгливым выражением, заявила она. Только и умеешь!
Иди. Иди!
Лида не стала больше пикироваться и покачивая бедрами, ушла что-то напевая, но перед тем, как скрылась, обожгла Данилу многозначительным взглядом.
Да! Дура! Не обращай внимания! вслед ей, беззлобно, бросил брат.
Данила, не пил, растянул бокал вина на весь вечер. Он и так ходил по краю, опустошая стандарты обезболивающих. Юра не настаивал и между делом, уточнил некоторые детали плана. К его осуществлению они решили приступить с завтрашнего дня.
Когда, в банке, вина осталось меньше половины, Юра вдруг резко встал и за вращал глазами.
Баста! Друган. Я норму знаю! Давай покурим и спать.
Идет! беззлобно усмехнулся Данила, наблюдая за изрядно захмелевшим другом.
Ему было постелено заранее. Штопаное, но чистое глаженое белье. Аккуратно взбитая подушка. Легкий холодок новой постели. Скрипучие пружины койки тяжело отозвались. «Хорошо! подумалось ему, тысячу лет не спал на домашней постели! Много ли человеку надо?!» Непрошенная улыбка коснулась его губ.
Спустя минут пятнадцать, когда все уснули, чуть слышно отворилась дверь и заскрипели половицы. Данила в недоумении скосил глаза. Лунный свет высветил крадущуюся бледную фигуру. Легкая белая тень, как привидение из детских сказок, приблизилась к нему, и Данила вдруг почувствовал у себя на груди теплую ладошку, а потом горячие нетерпеливые губы. Он хотел что-то сказать, но девушка прошипела:
Т-ссс!
И жестом приказала ему молчать. Ее волосы шатром, были над ним, щекотали лоб, нос, щеки, а ее губы не оставляли его ни на секунду. Данила притянул ее к себе, но она указала рукой на пол. Это было логично, койка отчаянно скрипела.
Желтая яркая Луна любопытно заглядывала из-за занавески. Четкие полосы, квадраты, резко чертили пространство комнаты. В серебристом призрачном свете угадывались: старый комод, слоники на нем, настенный коврик с оленями и фигура девушки в легком одеянии.
Лида быстро сняла одеяло и положила на пол. Ее распущенные волосы густым веером метнулись на фоне проема окна. Глаза горели и жгли даже сквозь полумрак комнаты. Голое тело не могла скрыть тонкая ночная рубашка. Ее как будто и не было. В этом воздушном ситце, билось пульсирующее как ртуть естество, змея в мешке, кобра! Он чувствовал упругую грудь нерожавшей женщины, страсть, поглотившую ее, нетерпеливые ласки и даже какое-то остервенение затравленной несправедливостью души. Девушка изгибалась, кусалась, стонала и будто выплескивала что-то нерастраченное, глубоко скрытое, тайное, что давно ждало выхода. Это был вихрь, вулкан, катастрофа перед которыми нельзя было устоять. Да он и не пытался.