Черпак и бак с водой по правую руку, разбудил его голос Любы; голос звучал из комнаты.
Бак был теплым под ним еще тлели угли. Пол покрыт таким же булыжником, как и мостовая на улицах Города. Трубадур подумал и, не спрашивая разрешения, разделся догола. Когда он опрокинул на голову первый черпак почти горячей воды, Люба, услышав плеск, крикнула:
На рукомойнике возьми кусок мыла.
Трубадур послушался. Такого ароматного мыла он не держал в руках даже в Столице. Мыльные струи не превращались в озеро под ногами: в полу было проделано специальное отверстие для стока воды, а шершавые булыжники были пригнаны с едва заметным уклоном в сторону стока. На стене Трубадур нашел крючок, на крючке отрез мягкой ткани. Он промокнул тканью плечи, после чего обмотал отрез вокруг бедер.
Одежда задубела от дорожной пыли, надевать ее на чистое тело не было никакого желания. Он перекинул рубаху, штаны и куртку через локоть. Нужно будет постирать завтра. А когда заработает немного медяков на площади, то обязательно сходит в лавку Стервятника за новой одеждой. Или без денег пойдет утром, Стервятник же обещал поверить в долг. Хотя какой Стервятник? Люба сказала, что он ушел за Ворота. Кому теперь принадлежит лавка? И поверит ли в долг новый ее хозяин?
Света стало больше. Теперь в комнате пылал примкнувший к стене кирпичный очаг. Дым уходил в трубу, что пряталась в стене. В некоторых поселениях на равнине обустраивали такие очаги. Обогревать дома не было необходимости в узкой «живой» полосе между горами и пустошью не бывало слишком холодно, а соломенные крыши и глиняный пол неплохо спасали от жары.
Бывало, правда, слишком мокро во время едких ливней но изредка, не чаще раза в год, и ненадолго, всего на день-другой. Зима так называли жители поселений период дождей. Зимой земля отдыхала после сбора урожая, сеять начинали только дней через двадцать после очередного ливня. Так что огонь в доме был нужен только для того, чтобы готовить еду под крышей в те дни, когда опасно переступать порог. Сложить из камней очаг было хлопотно, да и толку от него выходило едва-едва. Такие очаги были диковиной, но Трубадур все же видел один по дороге.
Теплые блики огня в нише одержали победу над холодным мерцанием Радужной Стены. Уютно трещали горящие дрова. Напротив очага по центру комнаты стоял приземистый и роскошно широкий мягкий диван. Люба забралась на него с ногами, сапоги были небрежно сброшены на пол. Женщина смотрела на языки огня. Когда Трубадур появился в комнате, она улыбнулась ему, не отрывая взгляда от очага.
Спрашивай, велела Люба.
Кто такие чери? Трубадур задал этот вопрос еще в мобиле, но Люба не ответила, потому что они как раз подкатили к дому.
До всех Эпох на равнине жили большие звери, чем-то похожие на сфинксов: такая же крадущаяся грация, мягкие лапы, острые когти и большие клыки, начала Люба после некоторого раздумья.
Я знаю, кивнул Трубадур. Отец рассказывал мне. Они жили возле человеческих селений, воровали скот и детей. Их называли по-разному: львы, тигры, пантеры
Какое удовольствие говорить с Трубадуром, Люба наконец оторвала взгляд от огня и подарила собеседнику улыбку. Только так называли разных зверей. Они даже обитали в разных частях равнины. Тигры жили в областях, что находятся восточнее
Ближе к голове Дракона, кивнул Трубадур с пониманием.
Люба запнулась и некоторое время не могла подобрать слова.
Пусть так, наконец согласилась она. Ближе к голове Дракона. Львы же населяли южные области.
Там пустошь, нахмурился Трубадур.
Прежде все было иначе, вздохнула Люба. Львы были цвета равнинной земли, а тигры словно цветы жгучеголовки и с черными полосами по телу. Львы и тигры даже могли иметь совместное потомство, если бы встречались. Но они жили в разных местах, поэтому их встречи были крайне редки. А уж если в результате таких встреч появлялось потомство, то это можно было бы назвать чудом. Подкинь дров, будь добр.
Трубадур с радостью выполнил это простое поручение. Стоять у спинки дивана без дела ему было неуютно. Хотелось как-то отблагодарить хозяйку дома, сделать для нее что-нибудь полезное вот хотя бы подкинуть дров в очаг. Люба где-то на полу, из-под дивана, раздобыла пузатую бутылку и пару стаканов. Из бутылки, не вставая, разлила по стеклянным стаканам ароматную жидкость песочного цвета.
Виски, ответила она на вопросительный взгляд Трубадура. Очень крепкий эль. Самогон.
На каких травах? спросил Трубадур с видом знатока.
Нет там никаких трав, Люба протянула стакан. Только ячмень да солод. Древний напиток. Не лей сразу в горло. Возьми его «на нос», и Люба показала, как брать виски «на нос».
Трубадур послушно засунул нос в стеклянную посуду. Пахло спиртом, дымом, землей и много чем еще. Люба лукавит есть там какие-то травы, целый букет, разнотравье.
И если случалось такое чудо, продолжила Люба, пока Трубадур брал виски «на нос», если у льва и тигрицы появлялось дитя, то его называли лигром. Лигр это плод любви льва-самца и самки тигрицы. Двойственная природа, от двух разных начал. Чери у Ворот они такие же смешение видов.
Наполовину человек, наполовину зверь? догадался Трубадур.
Нет, Люба покачала головой. Не совсем. Черь не зверь. Даже наполовину. Но и не человек. Ни то, ни сё, понимаешь? После Большого Несчастья наш мир пытался справиться с последствиями и стал выкидывать странные штуки. Может, чери результат этих попыток.
Они пришли с той стороны Немого хребта? решил Трубадур. Или со стороны равнины?
Никто не знает, откуда они пришли, ответила Люба. Некоторые говорят, что они пришли с той стороны Радужной Стены. Только вопрос, зачем они бьются каждую ночь в Ворота, пытаясь прорваться обратно. Наш Город существует так давно, что уже обзавелся собственными преданиями. Не теми, которые вы, Трубадуры, исполняете на сельских площадях, а своими, для, так сказать, внутреннего пользования.
В городе есть свой Трубадур?
Нет, мы не поем песен, не ревнуй, Люба подавила смех. Мы просто говорим друг с другом. Прежде это называлось «распускать слухи». В местных сказаниях-слухах свои герои. Мы говорим о Воротах, о Радужной Стене, о черях, об Анкетной башне, о Бухгалтере.
Расскажи! потребовал Трубадур.
Всему свое время, мягко сказала Люба. Кое-что ты совсем скоро поймешь сам, что-то расскажу я, но большую часть никто из нас не поймет никогда. Или поймет по-своему. У каждого своя история. Многие из них заведомо выдуманные. Ты расскажешь мне свою. Я послушаю с удовольствием. Мы всегда внимательно выслушиваем новоприбывших, таких, как ты, все местные когда-то пришли в Город, проделав длинный путь, каждому интересно знать, что изменилось в оставленном мире.
Что же изменилось за последние годы? спросил Трубадур.
С момента моего прибытия до твоего появления в Городе? Ничего не изменилось, ответила Люба. Сколько бы не приходило новых людей и новых черей. Думаю, и ты не расскажешь мне ничего восхитительно нового.
Чери тоже рассказывают свои истории? удивился Трубадур.
Чери не говорят с людьми, призналась Люба. По преданиям, вначале равнину рассекла Радужная Стена. Спустя годы в стене разверзлись Ворота. Либо Ворота существовали изначально, просто их нашли не сразу. Трудно судить, это случилось очень давно, еще в Эпоху Воюющих Банд. Или того раньше в Эпоху Торговли. Так гласят легенды, но разве легенды можно назвать точным источником информации?
Других нет, отозвался Трубадур.
Других нет, согласилась Люба. К Воротам потянулись люди. Вырос Город. А кто-то говорит, что Город был здесь до всего, даже до самой Стены. Кто-то верит, что Город возник по воле Жрецов из горного Храма в Эпоху Руин. Иные считают, именно чери отстроили наши дома и вымостили наши улицы. Но, скорее всего, чери появились в Городе много позже. Им нет дела до людей, до человеческих строений. Их царство за городской чертой и со стороны хребта, и со стороны равнины. Они живут в сквотах общих домах. Каждый вид в своем сквоте. Мы туда не ходим.