«Надо позвонить Глебу, я снова стала вспоминать Ивановск. Степашка маленький карапуз полюбил меня, привязался ко мне, ему так не хватает материнской любви
Богдан единственный мужчина, которого я смогла полюбить, единственный, кому я смогла бы доверить свою жизнь Возможно, он еще ждет, надеется Я ворвалась в их жизнь, «заставила» их полюбить меня, а потом взяла и бросила Ни хрена в моей жизни уже не будет по-прежнему, часть моего сердца навсегда осталась с ними. Я никогда не смогу забыть их, я научусь жить без них, но никогда не смогу их разлюбить. Никогда Я все-таки встретила в Ивановске того, кого так хотела увидеть, но ведь встретить там, я надеялась совсем не их и думала тогда, я совсем не о них Я очень скучаю по мужу и сыну, я очень хочу снова увидеть их но поехав в Ивановск, я надеялась встретить там упырей убивших моих родителей Судьба опять посмеялась надо мной?!»
Мне стало грустно, к горлу подкатил комок. Я ненавижу такое свое беременное состояние. Я, как и прежде, остаюсь жесткой и непримиримой, готовой в любую минуту взять в руки автомат, но, когда меня ничего особо не тревожит, мне становится грустно и безумно хочется плакать, без особых на то причин. В прошлую беременность было точно так же и все знали Настя позволяет себе плакать, лишь, когда она беременна.
Я просидела в своих раздумьях около часа, в кабинет вошел Марк, присел рядом со мной и посмотрел на меня.
Настя, сказал он.
Да, папа, стараясь быть спокойной, ответила я.
Ты мне ничего не хочешь сказать? спросил он.
«Не хочу! Не хочу я сейчас с тобой разговаривать!» думала я.
Да, папа, хочу. Сенька у нас женится, «беременный» он, непринужденно ответила я.
Арсений сообщил нам, после того, как поговорил с тобой, об этом мы после поговорим, сказал Марк. Я хочу поговорить о тебе, Настя.
«А я не хочу!» хотелось заорать мне.
Я не переживала по поводу их реакции, просто сейчас, в данный момент, я совсем не хотела говорить о себе, ни с кем. Я просто сидела и молчала.
Настя, продолжал Марк. Я, да и все ребята наши, мы любим тебя ни за то, что ты была женой Германа и не за то, что я когда-то удочерил тебя. Мы любим тебя, Настя, и ты знаешь это, с вызовом сказал Марк и посмотрел мне в глаза.
Ты моя дочь, Настя, не как родная, я люблю тебя, как родную дочь и, как бы не сложилась жизнь, ты навсегда останешься родной мне, ты же знаешь это. Я же вижу, Настя, ты стала другой и дело не только в Сухом. Ты из Ивановска вернулась сама не своя. Почему, Настя? уже спокойно спросил он. Почему ты стала прятать от меня свою жизнь? Почему ты отдаляешься от меня? Почему ты не можешь довериться мне, как прежде? он пристально смотрел мне в глаза.
Я не знала, что ему ответить. Почему? Я и сама не знала. Он ведь действительно стал мне родным. Родным отцом. Из глаз моих, предательски покатились слезы, я готова была придушить сама себя, продолжая молча смотреть на Марка. Увидев мои слезы, он растерялся.
Настя, присядь, пожалуйста, на диван, попросил он.
Я пересела из-за стола на диван, он дал мне стакан воды и присел рядом, я попила и убрала стакан. Марк, тихонько, ладонью вытер слезы с моего лица.
Настенька, милая моя, он крепко обнял меня.
Прости, папа, я сама не знаю почему, ответила я, обнимая его.
Скрываться бесполезно Марк прекрасно знает, что ни что на свете не может заставить меня плакать, ни что, кроме ожидаемого малыша, когда в моем организме резко повышается эмоциональный уровень.
Я уже и надеяться перестал, что у тебя снова будет семья и ты вернешься к нормальной жизни. Доченька, он поцеловал меня в макушку. Милая моя.
Моя семья, папа, это ты и сыновья, в июне у нас будет малыш и ни какой другой семьи у меня не будет, толи ему, толи себе сказала я.
Но почему, Настя? с горечью спросил Марк.
Папа, ты сам знаешь почему, из глаз моих снова покатились слезы.
Но так нельзя, Настя!
А как можно? Я никогда не изменю своего решения! Я не успокоюсь, пока не найду эту тварь! И ни что не заставит меня передумать, я порву его за наших с тобой сыновей! жестко сказала я, Марк обнял меня и просто сидел рядом.
Настя, ну хоть расскажи, кто он, хмуро попросил Марк, когда я немного успокоилась.
Сосед Глеба, энергетик в его же бригаде, сказала я, показывая Марку фото в телефоне. Богдан и сынок его Степашка.
Марк внимательно рассматривал фотографии, думая о том, насколько сильно Настя любила его сына, если смогла полюбить снова, лишь того мужчину, который так сильно похож на него и еще больше винил себя за то, что допустил гибель Германа и Марика. Марк видел, Настя не просто забылась, она полюбила и продолжает держать себя в тисках, он очень хотел, чтобы Настя снова была счастлива, но не знал, как ей в этом помочь.
Может, это судьба, Настя? тихо спросил он.
Да пошла она на хрен, эта судьба! вспылила я. Мало ей того, что я с пистолетом сплю? Она снова взялась издеваться надо мной?
А может, пытается вернуть то, что так несправедливо отняла? спокойно сказал Марк.
«Философ, блин» подумала я.
А что сам Богдан? продолжал «пытать» меня Марк.
Ничего, папа. Он любит меня, но он ничего не знает обо мне, и я никогда не позволю ему жить со мной, как бы сильно он этого не хотел. Да, он поймет. Да, он примет все, как есть, но я никогда не позволю ему этого, из глаз моих катились слезы, мне было больно думать о том, что я уже никогда не буду рядом с тем, кого смогла полюбить. Я не могу этого сделать и про ребенка, он еще ничего не знает.
Марк обнял меня, я склонила голову ему на плечо.
Настя, но ведь ты тоже любишь его. Я же вижу, как ты изменилась.
Папа, я прошу тебя, хватит. Не дави на меня мне и так хреново.
Марк крепче обнял меня.
Не торопись, Настя. Я прошу тебя, не вычеркивай их из своей жизни. Ты ведь любишь их, Настя?
Очень люблю, папа, но я не впущу их в свою жизнь, пока не найду этого урода, я просто боюсь
Ты справишься, Настя. Обязательно. Ты сильная девочка. Не прогоняй свое счастье от себя. Не позволяй страху сломать тебя. Это очень сложно, но ты должна побороть его. Этот урод, может, и не объявится больше никогда
Этот урод я замолчала, кленя себя за глупость.
Что, Настя?
Ничего, папа.
Не торопись, Настя, Марк поцеловал меня в висок, печально посмотрел на меня и вышел из кабинета.
Марк не стал давить на Настю, решив поговорить, когда она успокоится.
Оставалось позвонить Глебу. Я решила не откладывать и закончить обсуждение своей личной жизни с близкими сегодня. Успокоившись после разговора с Марком, я набрала номер Глеба и приготовилась к еще одной «атаке» и наставлениям.
Алло, привет Глеб.
Привет, Настя! обрадовался он.
Как дела на стройке? Как сам? спросила я.
На стройке все хорошо, закончим еще до срока. Сам тоже ничего. Ты как?
Да я тоже нормально, без тебя, блин, тоскливо, а так пойдет.
Ну, так давай к нам, Глеб, как всегда, веселился.
Дел много, Глеб, ты же знаешь. Как дела у Степашки? спросила я.
Хреновые у Степашки дела, папка у него хандрит. Настя, ему реально тяжело, ты б, позвонила ему.
Зачем, Глеб? Для чего? Чтобы напомнить ему о том, что ничего у нас больше не будет?
Будет или нет, зависит лишь от тебя.
Не начинай, Глеб. Знаешь, блин, мне тоже нелегко я немного помолчала. Глеб У меня будет малыш, тихо сказала я.
Да ну! Ни фига себе! заорал в трубку Глеб. И ты не будешь ему звонить?!
Не буду, Глеб, и ты ему не скажешь, твердо сказала я.
Это жестоко, Настя, серьезно сказал Глеб.
Я знаю, Глеб, но не сейчас, когда-нибудь потом
Он любит тебя, Настя, надеется и очень тебя ждет.
Я знаю Хреновая из меня любовница вышла, Глеб, с тоской сказала я, к горлу снова подкатил комок.
Глеб слышал боль и горечь в голосе Насти, она не могла оставаться «железной», когда говорила о Богдане, хоть и очень старалась. Глеб был поражен.
Настя, ты тоже любишь его? спросил он.
Я Я очень люблю его, Глеб но я смогу это пережить, что будет с ним? Зачем я так поступила с ним? Я ведь знала, что брошу его и уеду. Я ведь видела, как все еще мается Платон, а ведь с ним у нас ничего не было из глаз моих снова покатились слезы. Я ненавижу себя, Глеб Я прошу тебя, поговори с ним. Скажи ему, что я никогда не вернусь к нему, что я подлая, мерзкая дрянь, поиграла с ним и бросила его Я сама не смогу. Пожалуйста, Глеб, я не хочу, чтобы он напрасно ждал меня и того, чего никогда уже не будет.