Когда я вернулась от родителей Ольги, Сеня, изнывая от напряжения, ждал меня в гостиной. Я подошла к нему, он с надеждой смотрел на меня, но было видно, что он совсем не уверен. Насмотревшись на зареванную Ольгу, которой отец не давал и слова сказать и, видя сейчас, как сильно переживает Сеня, я понимала, что придушила бы отца Ольги, если бы он не уступил мне.
Все хорошо, Сеня, я посмотрела на него. Я же обещала тебе. Завтра отец Ольги поговорит с тобой и позволит тебе привезти Ольгу к нам домой.
Спасибо тебе, тетя Настя. Ты не представляешь, ЧТО ты сделала для меня, он крепко обнял меня, как родную мать. Я бы не справился сам и никогда не простил бы себе, если бы потерял Ольгу и малыша, который еще даже не родился. Спасибо тебе, родная.
Вы все сыновья для меня, Арсений, ответила я, обняв его в ответ. Я сделаю все, что в моих силах, для того, чтобы вы были счастливы, и я очень хочу, чтобы всегда, в любой ситуации, как бы не сложилась наша дальнейшая жизнь, вы были уверенны в том, что я у вас есть и вы дороги мне, как родные дети.
Спасибо, тетя Настя.
И еще, Сеня, ты понимаешь, что если бы я сама не заговорила с тобой, а ты продолжал тянуть, могло бы быть поздно?
Да, тетя Настя, снова страх промелькнул в его глазах.
Не прячьтесь от меня, Сеня. Я могу чего-то не уследить, не потому что мне это не интересно, а просто потому что я не пророк. Я не просто так говорю вам о том, что я должна знать о вас все.
Я понял, тетя Настя
Родить Ольга должна была в мае и, с позволения ее родителей, Сеня привез ее к нам домой.
Мне не давал покоя хмырь с озера. Я ловила себя на мысли, что то и дело думаю о нем.
Федор, я прошла к нему в кабинет, он сидел за столом.
Да, Настя.
Найди ка мне одного хмыря
Сделаю, Насть.
Офис Артура был взят под охрану. За Ириной и ее сыновьями велось постоянное скрытое наблюдение. Я находилась в постоянном напряжении, не зная, чего ждать от этого больного урода. Очень переживала, что не смогу доносить своего малыша и это злило меня еще сильнее. С моей стороны все было относительно тихо, со стороны фирмы Артура через месяц меня ждал еще один «сюрприз».
Ко мне в кабинет влетел весьма недовольный Кедрач.
Мурена, твою мать, я же тебя предупреждал.
И тебе доброго дня. Я не поняла, в чем проблема?
Проблема в том, что последние две поставки опять не проплачены.
Я взяла телефон и созвонилась с Трофимом.
Трофим, что у нас с оплатой «Форсажу»?
Прошлый месяц закрыли полностью. Я лично ездил в банк.
Ясно, Трофим, ответила я и отключилась, понимая, кто мог постараться, чтобы эта оплата не прошла.
Че, Мурена, опять непонятки?
Сколько я тебе должна?
Меня ни хрена не устраивают, такие сбои. Ты понимаешь, что ты сбиваешь мне работу?
Понимаю. Я предлагаю тебе работать с наличными по предоплате.
Еще один косяк, Мурена, и работать с тобой я больше не буду. И ни кто работать с тобой не будет.
Я тебя услышала, Кедрач
Как я и предполагала, платеж не прошел, потому что в банке кто-то очень помог ему не пройти, я прекрасно понимала кто.
Вернувшись вечером домой, я присела с Федором у камина.
Что с хмырем, Федор?
Нет его, Настя. В Ивановске точно. Пробиваю Ижевск.
Сученок куда он смылся?
Едва уладив вопрос с личной жизнью Сени, меня ждал еще один сюрприз, связанный с семьей Степана.
Мы с Кириллом и Вадимом сидели в кабинете. У ребят были ко мне вопросы по учебе, я объясняла им то, чего они не понимали, как правильно поступить и как делать не стоит, чтобы правильно рассчитать планировку объекта, затраты на его строительство и его окупаемость после. Раздался телефонный звонок, я взяла трубку.
Настя? раздалось в ней.
Да. Я слушаю, ответила я.
Это Наталья. Настя, мы можем увидеться с тобой?
На это есть причины? сухо спросила я.
Настя, пожалуйста, мне нужно поговорить с тобой, просила Наталья.
Хорошо. Я перезвоню тебе, ответила я, думая о том, что же понадобилось Наталье спустя пять лет, в течении которых, она ни разу не позвонила своим сыновьям.
Спасибо, Настя, сказала она, я отключила трубку и посмотрела на своих ребят.
«Они не родные мне, я не видела, как они росли, они со мной всего несколько лет, но моя душа прикипела к ним, я люблю их, как родных сыновей. Не смотря ни на обстоятельства, ни на то, что характер у меня жесткий, и после смерти Марика сердце мое стало «холодным», а душа жестокой, и в душе и в сердце у меня осталась любовь и тепло к детям. Именно дети не дали мне окончательно превратиться в робота без чувств и эмоций и я все что угодно готова сделать, чтобы они чувствовали родительское тепло и заботу. Ни что на свете не заставит меня отказаться от моих ребят. Шестеро молодых парней, у меня хватает и сил, и тепла, и терпения ни них всех. Как могла Наталья бросить своих сыновей, именно тогда, когда была им так нужна? О чем теперь она хочет поговорить со мной?»
Все хорошо, Настя? спросил меня Кирилл.
Я и сама не поняла, что уже минут десять сижу и молча смотрю на них.
Да, ребята, все хорошо. На чем мы остановились?
На следующий день я позвонила Наталье, мы договорились о встрече, днем в кафе.
Когда я вошла в кафе, Наталья уже была там. Я подошла к столу, за которым она сидела.
Здравствуй, Настя, сказала она.
Здравствуй, Наталья, ответила я, присев к столу. Я слушаю тебя.
Настя, я все понимаю, ты вправе осуждать меня
Наталья, я не люблю долгих и ненужных объяснений, и ты это знаешь. Давай ближе к делу.
Я очень хочу увидеть сыновей, прямо сказала она.
Наталья, за эти пять лет, ты ни разу не позвонила им, а они ждали твоего звонка, они скучали по тебе. Где ты была, когда была им нужна? спокойно спросила я.
Когда посадили Степана, я очень боялась, что меня могут убить, боялась выходить из дома и оставаться в доме одна. Этот страх сломал меня, я любила Степана У меня не хватило смелости сказать ему в глаза, что я разрушила наше с ним счастье и просто хочу сбежать из этой страны, подальше от всей этой крови и криминала Когда я уехала из России, я была уверенна в том, что даже если дети не захотят жить со мной, то будут часто прилетать ко мне в гости, но когда мы с Максимом прилетели в Эмираты, он запретил мне даже звонить сыновьям и вообще упоминать о них. Тогда я поняла, что потеряла самое дорогое, что было у меня в жизни. «Глаза мои открылись», но было уже поздно.
И ты все равно осталась с ним?
Наталья посмотрела мне в глаза.
У нас ничего не было с ним, Настя. Максим директор фирмы, в которой я работала. У нас с ним был заключен контракт на пять лет, из-за которого мы и улетели в Эмираты. Я нужна была ему как специалист, как женщину он меня не воспринимал, считая меня недостойной его. Я сразу сказала, что без детей я никуда не полечу. Он сказал, что устроит жизнь и мне и детям, он готов был обещать мне что угодно, лишь бы я подписала этот контракт. Подписав его, я подписала себе приговор, разорвать его я не могла, в таком случае Максим мог потерять не только солидную сумму, но и свою голову. Заключив контракт, он не оставлял меня без надзора ни на минуту. Когда он запретил мне звонить детям, я сказала, что улетаю обратно в Россию. Избив меня до полусмерти, он приставил ко мне двух охранников, сказав, что если я дернусь еще раз, по окончанию контракта, он просто пристрелит меня. Я боялась даже думать о том, что могло бы быть с ребятами, если бы они улетели со мной. Все эти пять лет я жила под конвоем и молила Бога о том, чтобы сыновья когда-нибудь простили меня. Месяц назад контракт закончился, и я вернулась в Россию.
Я смотрела на Наталью, ее измученное лицо, я видела, что она, действительно, жалеет о том, что потеряла свое настоящее счастье. Не ценила, не берегла то, что было дано от Бога, и поняла это слишком поздно. Я не понимала ее, но мне стало жаль ее. Слабая женщина, которая не смогла уберечь своего счастья, не понимая, что бежать от судьбы бесполезно, судьбе нужно противостоять, а счастье свое беречь то, которое есть, а не искать лучшей жизни.