Настюша, умница, сказала Марина, в родзале раздался плачь младенца.
Марина приложила малыша к моей груди, я поцеловала его маленькую головку.
Матвеюшка, тихо сказала я.
Марина передала малыша медикам и снова подошла ко мне.
Настя, тужимся.
Мне стало невыносимо больно, боль не напрягала меня, но я понимала, что так быть не должно.
Мне очень больно, что это, Ник? я посмотрела на него.
Марина тоже посмотрела на него, при чем, весьма серьезно.
Никита, плод лег поперек
Готовим кесарево!
Мы не успеем. Пока подействует наркоз, малыш задохнется.
Ник!!! я поняла, чего я так дико боялась.
Настя
Режь, твою мать!!!
Настя, болевой шок может убить тебя.
Никита, я задушу тебя!!! мой мозг взрывался в моей голове. «Мой малыш! Нет!!!»
Никита посмотрел в глаза Насти она была на грани приступа. Страх за жизнь малыша
Сунув Насте в рот тугую резинку, Никита взял в руки скальпель За его спиной стояла бригада реаниматологов
Минута две
Никита держал в руках младенца, но он молчал
Не-е-е-ет!!! мое сердце готово было разорваться, я думала о том, что Никита не успел.
Никита хлопнул младенца по попке. Малыш закричал. Буквально на минуту Ник приложил его к моей груди.
Никитушка, я поцеловала его маленькую головку. Живой, я посмотрела на Никиту. Спасибо, Ник мой взгляд застыл.
Реанимация! Никита отошел от меня с младенцем на руках и подошел к Богдану, который стоял рядом с первым малышом, едва не теряя сознание от ужаса.
Разряд! Еще разряд! словно эхо доносилось до слуха Богдана.
Малышей унесли в палату, Богдана проводили к Никите в кабинет и накололи успокоительными.
Никита подошел к Насте. «Разряд!» секунда две «Еще разряд!» Никита сам готов был сойти с ума «Почему в ее жизни все настолько сложно?»
Реаниматологи сумели завести Насте сердце, но состояние ее было очень тяжелым, она не приходила в сознание. Никита аккуратно почистил и зашил Настю
Через два часа обессиленный Никита вошел к себе в кабинет. Не смотря на успокоительные, Богдан был на грани истерики.
Присядь, сказал ему Никита, посмотрев на него.
Никита?! прохрипел Богдан.
Присядь, говорю, Никита усадил его на диван и ввел ему укол.
Первый малыш Матвей, второй, Ник тяжело вздохнул. Никита. Настя в реанимации, он присел рядом с Богданом. К вечеру, она, либо придет в себя, либо впадет в кому. Богдан, возьми себя в руки.
Я пытаюсь, Богдан не мог нормально говорить, в горле его, стоял ком невыносимой боли.
Богдан, я наблюдаю Настю уже больше 10-ти лет. За эти годы я изучил ее организм вдоль и поперек. Я не знаю, хватит ли ей сил пережить все это. Но. Когда я сделал Насте надрез, она была на грани приступа. Она и так не боится боли, а в таком состоянии, адреналина в ее крови столько, что ни какой болевой шок не мог привести к остановке сердца. Она способна вынести и более сильную боль
Но тогда почему?
Она потеряла первого малыша, именно в тот момент, когда ей ввели этот гребаный препарат. У женщин и так обостренное чувство страха за жизнь и здоровье малышей, у Насти это чувство в десятки раз сильнее, чем у обычной женщины. Ее первый малыш не просто погиб она не смогла уберечь его, потом погиб Марик. Она так и не смогла простить себе этого и до сих пор уверена в том, что она могла этого не допустить. Сегодня жизнь малыша зависела от нее. Вместе с введенным ей когда-то препаратом, в ней поселился неописуемый страх за жизнь своих детей, ты представить себе не можешь насколько он сильный, потому что ты никогда в жизни не испытывал столь сильных чувств и эмоций. Именно этот страх владел ею, когда ты привез ее. У Насти сильно развита интуиция, но она не поняла, что это, потому что не было ни каких предпосылок, всю беременность она проходила очень хорошо. Именно этот страх вызвал остановку сердца, она видела, что малыш жив, но сердце больше не могло выдерживать нагрузки. Богдан, если бы я не разрезал Настю и мы допустили бы гибель малыша, Насти уже бы не было с нами, она не пережила бы этого.
Богдан подошел до окна, открыл его и закурил. Несколько минут была тишина.
Никита, определи меня в палату к малышам.
Никита выразительно посмотрел на Богдана.
Пожалуйста, Никита, я не могу уйти отсюда, Никита смотрел на Богдана и понимал, что он бы этого просто не пережил дважды Настя умирала на глазах у Богдана.
Идем, анализы сделаем, а там посмотрим.
Богдан был абсолютно здоров и, надев на него маску, стерильную пижаму, тапочки и шапку, Никита поселил его с малышами в отдельную палату.
Богдан, на счет гигиены, сам все понимаешь, объяснять не буду, но, если берешь младенца на руки, никаких негативных эмоций в тебе быть не должно
Я понял, Никита, спасибо.
Марина сама кормила и пеленала малышей, отказавшись от положенной мед. сестры, собственно, очень быстро Богдан научился справляться с этим сам, опыт уже имелся.
К вечеру Настя пришла в себя, но Никита категорически запретил Богдану входить к ней Настя не готова была кого-то видеть. Через неделю очень интенсивной терапии, (с Настей работали лучшие специалисты, вызванные Никитой из Москвы), Настя выглядела все еще очень плохо, но уверенно шла на поправку. Никита решил, что можно перевести ее из палаты интенсивной терапии в обычную палату с необходимыми аппаратами. Вечером седьмого дня, Никита перевел Настю в палату к малышам. Это было немыслимо, для обычной клиники и обычных пациентов, но Никита знал Насте необходимо присутствие малышей. Он привез Настю в палату, переложил ее на постель, сделал необходимые процедуры и вышел, оставив их одних.