Это не такие люди! Мы совершенно иного сорта, у нас всё и всегда должно быть на высшем уровне.
Но так не бывает, вздохнула Сурьма, ни у кого не бывает!
Значит, мы примем вид, что у нас всё на высшем уровне, дорогая! Тем более, ждать осталось недолго: у Нильсбория договор с отцом твоего Астата, не забывай! Ах, милая, теперь вся наша семья, честь нашего рода на твоих хрупких плечиках, детка! Мать подошла ближе и легонько обняла Сурьму сзади за плечи. Уж ты-то оправдаешь мои надежды, солнышко, не то что твой братец! Ах, как он мог так с нами поступить! вновь запричитала Кельсия. И что его сподвигло на этот воистину опрометчивый поступок, хотела бы я знать!
Любовь, краешком губ улыбнулась Сурьма, и пузырьки игристого в сердце.
Какая ещё любовь? возмутилась матушка. Крепкий брак, к вашему сведению, зиждется на чувствах глубокого взаимоуважения двоих людей одного круга, а не на каких-то там пузырьках! Придумали тоже: «пузырьки»! фыркнула женщина, покидая спальню. И, девочки, сделайте всё-таки что-то с этими волосами и наденьте нештопаные чулки! раздалось уже из коридора.
Сёстры невесело переглянулись.
И что с ними сделать? Таллия подняла двумя пальцами один из неудавшихся локонов сестры.
Сурьма, сняв последнюю папильотку, причесалась керамическим гребнем (от любой другой расчёски её било током) и затянула волосы в привычный пучок.
Мами будет недовольна, сделала вывод Таллия, оглядев сестру. Это не выглядит нарядно, как и штопаные чулки.
Но нештопаных у нас давно уже нет, и, уж поверь, эти штопки никто не заметит под платьями и в туфельках, даже мами! улыбнулась Сурьма.
Но твой пучок обязательно заметит. И не только мами.
Тогда придётся тебе, Талли, одолжить мне свои кудряшки! Сурьма подскочила со стула и кинулась щекотать хохочущую девочку.
Смеясь, они рухнули на широкую кровать, и Таллия прижалась к сестре.
Скажи, а ты бы всё равно вышла замуж за Астата, даже если бы не договор его отца и папи? серьёзно спросила девочка.
Конечно, так же серьёзно ответила Сурьма. Этот договор, конечно, важен для обеих семей: мы расплатимся по долгам, а Астат, став моим мужем, получит титул, что поможет в его юридической практике. Но женимся-то мы не поэтому.
А потому, что он чертовски хорош собой? захихикала Таллия.
Что за выражения, маленькая госпожа! притворно возмутилась Сурьма, ущипнув сестру за бок.
Но он же чертовски хорош собой, разве нет? Девочка ёрзала на покрывале, пытаясь увернуться от щекотки. И чертовски тебе нравится, разве нет?
«Разве да»! со смехом передразнила её Сурьма. А ещё он очень хороший человек.
И благовоспитанный!
И благовоспитанный.
И чрезвычайно аккуратный!
Да!
И такой же чопорный и скучный, как матушкин хрусталь!
Ах ты маленькая негодница, я тебя сейчас защекочу!
Девочки, поторапливайтесь! разлетелся по коридору второго этажа взволнованный голос госпожи Кельсии.
Давай не будем расстраивать мами, Сурьма поднялась с кровати и протянула руки сестрёнке, сегодня «клубный день» это и так испытание для её бедных нервов!
«Клубный день» случался в семье господина Нильсбория раз в неделю и последние месяцы всегда проводился совместно с Астатом и его родителями. Они отправлялись в семейный клуб Крезола, где отцы приятно проводили время за игрой в бильярд или покер, матушки обсуждали свои женские секреты за изящно сервированными чайными столами, а молодые люди играли в кегли на лужайке перед клубом, прогуливались в саду или, если погода была ненастной, в оранжерее.
Для госпожи Кельсии этот день был в неделе главным и самым ответственным. Она окуналась в привычную ей среду великосветских разговоров, шелков, ароматов духов и дорогих сигар, а также в среду самых безжалостных сплетен, колючих и ядовитых, словно осиный укус, из-за которых «держать лицо» требовалось ещё тщательнее.
Сегодня выход был особенно тяжёлым: предстояло преподнести побег Никеля с горничной (о котором, безусловно, все уже прознали) не как поступок безрассудный и позорный (каким его считала сама Кельсия), но как подвиг во имя искренних и глубоких чувств, вызов обществу, который посмеет бросить лишь сильный духом человек настоящий мужчина, не страшащийся людской молвы. А ещё следовало придумать убедительную причину, почему они до сих пор не наняли новую горничную и старшая дочь Кельсии появляется в обществе не с модными нынче локонами, а со скромным пучком словно отправилась на смену в своей мастерской, а не в высший свет!
В этих тревожных думах и проходило утро госпожи Кельсии. Но вот к их парадному подъехал кеб, и мами, разместив в нём остальное семейство так, чтобы не помялось ни одно платье, отправилась навстречу своим светским обязанностям.
Астат высокий, гладко выбритый светловолосый молодой человек с серьёзными и чуть грустными серыми глазами ждал Сурьму и Таллию на обычном их месте: в кружевной беседке, оплетённой клематисом. С собой у него, как и всегда, была книга (его любовь к чтению очень подкупала Сурьму), которую он закрыл, как только увидел приближающихся сестёр.
Скажи, что это что-то про приключения, хихикнула Сурьма, протягивая жениху руку в ажурной перчатке.
Это сборник статей по юриспруденции за прошлый год, душа моя, ответил Астат, легонько коснувшись губами её руки.
Они направились в тенистый зелёный лабиринт любимое место для их уединённых прогулок. Таллия сразу убежала вперёд, а молодые люди неспешно шли под руку следом.
Как ты, душа моя? поинтересовался Астат. Эта неделя случилась для вашей семьи большим испытанием.
Ух, Сурьма закатила глаза, подсыпал, конечно, братец нам пороху! Мами все дни не расстаётся со своими каплями, папи отшельничает в кабинете за накрепко запертыми дверьми Но ничего, мы справимся, как и всегда. Я больше боялась, что мами не позволит мне без Никеля работать в мастерских и велит взять расчёт, но пока она об этом не подумала. Да и с деньгами у нас настолько худо, что я назвала бы этот шаг опрометчивым, шёпотом добавила она. Кто теперь займёт место Ника, интересно? В нашей бригаде все остальные технеции, нужен кто-то с допуском к работе машиниста. Лучше даже настоящий машинист, но кто ж из таких согласится бо́льшую часть времени сидеть в депо и выполнять обязанности технеция? Скучно! Да и оплата невелика Хотя прошёл слух, что господин управляющий кого-то уже приглядел на это место, так что, может, к следующей смене у меня будет новый напарник.
То есть ты будешь работать вдвоём с каким-то посторонним мужчиной? Астат выгнул изящную тонкую бровь.
Нас в бригаде десять человек. «Вдвоём с каким-то посторонним мужчиной» я работаю только тогда, когда выполняю обязанности пробуждающей. Это бывает примерно раз в тысячелетие, хмыкнула Сурьма. А так я диагност, без напарника, сама по себе.
Прости, душа моя, никак не могу уяснить все нюансы и тонкости твоей работы
И я же просила не называть меня так, Астат! с досадой взмахнула рукой Сурьма.
«Душа моя»? Но почему?
Потому что это откуда-то из прабабкиных сундуков и пахнет старушенцией: тальком и побитыми молью крахмальными рюшами цвета пыльной розы!
Ну и фантазия у тебя, ду м-м-м Сурьма! усмехнулся Астат. Я постараюсь звать тебя иначе. Как бы тебе хотелось?
Ну-у-у Не знаю, придумай сам. Все эти «душа моя», «голубушка», «душечка» остались в прежних временах, сейчас уже наступила другая эпоха! Сейчас даже побег родовитого парня со служанкой можно выставить в свете героическом и романтическом (уверена, у мами получится!), а ты говоришь «душа моя» и робеешь поцеловать меня даже здесь, где кроме нас никого нет. Сурьма выдернула руку из-под локтя своего спутника и резко развернулась к нему лицом, оказавшись практически вплотную к жениху.