Этот в платье он вас знает? только и успела спросить я, задержав Арцаха у дверей, чтобы с ласковой улыбкой поправить ему галстук.
Да, кратко подтвердил Арцах, снова сгибая руку в локте, чтобы я оперлась. Он был ниже меня на десять сантиметров, так что, наверное, мы слегка привлекали внимание.
(Галантный армянский джентльмен и прекрасная леди из Владивостока, держим лица, не расслабляемся.)
Вот вернуться к прежнему спокойствию и дальше беззаботно наслаждаться концертом не получалось, хоть ты тресни. Внутренне я уже подобралась, как бывает со мной в потенциально небезопасной обстановке.
Телохранительский стаж, ага.
От третьей порции вина отказались и я, и Арцах.
Седой пианист Артур Лаврентьевич в моих глазах окончательно перестал быть уютным толстячком предпенсионного возраста. Спросить бы сейчас Арцаха Суреновича, отчего он вдруг согласился выступить посредником и дал Соколову мои рекомендации но, пожалуй, это я выясню уже у самого Соколова. Варданян-то попросил меня об этой встрече в рамках «дружеской услуги». Клятвенно заверял, что «никаких обязательств, вы, разумеется, сами решите, браться за работу или нет», и что «за мной будет должок, хоть ночью разбудите отдавать побегу».
В финале выступления артисты, все в черном, как на подбор, выстроились на поклон у края сцены. Медленно кланялись, устало улыбаясь друг другу и зрителям.
Рослая «дамочка» за нашими спинами во время оваций вскочила и, выкрикивая «Браво!», ринулась вперед, придерживая рукой внушительную корзину с цветами. Возле Соколова она оказалась аккурат в тот момент, когда он согнулся в очередном поклоне. Оттого он едва не уткнулся лицом прямо в протянутые ему цветы.
Если бы я уже охраняла Артура Лаврентьевича, этому субъекту в платье пришлось бы вести себя более сдержанно. А так вышло даже забавно. Соколов, впрочем, цветы невозмутимо принял и так с ними и простоял, пережидая овации: кланяться с этакой корзинищей и дальше было невозможно.
И спрятать в такой бандуре с цветами можно что угодно, невольно подметила я. Уж я бы ее проверила на предмет всякого излишнего. Бомбы, жучки-маячки, скрытые камеры, яд Мало ли!
Но сейчас цветы не были моей проблемой, как и этот трансвестит. Может быть, и не станут.
координатор такой же пожилой и степенный, как музыканты, не дал нам с Арцахом и шагу ступить от столика. Кашлянул, привлекая внимание, обратился ко мне:
Артур Лаврентьевич просит вас пройти за кулисы.
Ага, щас. Много хочет.
Арцах нахмурился похоже, не рассчитывал на такой поворот.
И вас тоже, Арцах Суренович. Координатор не дал моему спутнику и рта раскрыть для возражений.
Я, впрочем, тоже не успела возразить. Варданян шумно вдохнул и тихо попросил меня:
Лучше пойдем.
Координатор был уже у дверей, явно торопя нас. Ишь ты.
Кого ж это вы мне в подопечные сватаете? прошипела я.
Речь идет только о встрече. Не понравится откажетесь, напомнил Арцах.
А этот господин, надеюсь, отказы принимает? Не придется разубеждать силовыми методами?
Нет. Поверьте, он очень такое не любит.
Координатор, метрах в трех от нас, вел нас длинным закулисным коридором, а мы перешептывались, будто нашалившие дети.
Мелькнула внезапная мысль: хорошо, что тетушка Мила сейчас в санатории аж под Петрозаводском. Красоты Карелии, чистый воздух, сосны и быть ей в этом раю уф! еще шесть недель.
Да-да, войдите пожалуйста! Голос у пианиста оказался мягкий. От обладателя такого не будешь ожидать жесткого напора. Но я была готова уже к чему угодно. Как и всегда: профессиональная привычка.
Артур Лаврентьевич, вот, как вы просили Координатор кивнул на нас обоих, будто на доставленные под заказ деликатесы.
Вот тут у нас заливное из баранины, а это лебединое суфле
Тьфу ты, черт.
Благодарю вас, Александр Владимирович, что привели. Больше ничего не требуется.
Координатор откланялся и вышел, и бровью не поведя на зверски развороченную корзину с цветами. Хотя ошметки зеленой губки (такую используют флористы), листья и лепестки усеивали диван и добрую часть пола. Сама корзина была пуста.
Меры предосторожности, кивнул Артур Лаврентьевич, заметив мой взгляд, прошу простить за беспорядок.
Он успел снять концертный пиджак, и бабочку развязал, и нацепил круглые очочки. Сделался чрезвычайно уютным и домашним на вид; безобидный как зефирка, как сказала бы моя тетушка.
Словом, никак не напоминал матерого взломщика и вора. Коим и являлся в придачу к утонченной профессии пианиста. Интересно, кем стал стал раньше вором или музыкантом?
Артур Лаврентьевич Соколов, пианист, Евгения Максимовна Охотникова, телохранитель. Арцах странным образом перестал быть и нервным, и напряженным. Видимо, самое неприятное уже свершилось. Или он просто не показывал слабость перед лицом врага, так сказать. Евгения Максимовна Охотникова Артур Лаврентьевич Соколов.
Очень приятно, Евгения Максимовна. Мой потенциальный клиент пожал мне руку. Уверенно и крепко, даже властно.
Взаимно. Мое рукопожатие было не слабее.
Арцах Суренович? Соколов протянул руку и ему. Ну-ну, не хмурьтесь, где ваши манеры? Оставили дома, с почтенной Гаруник Арамовной? Как ее здоровье?
Бабушка прекрасно себя чувствует, спасибо. Арцах поморщился и поторопился вытащить руку из крепкой хватки Соколова.
Похоже, стычка между ним и Соколовым вышла слишком уж болезненной, раз он не считал нужным скрывать свою неприязнь.
Простите, что не предлагаю сесть, как видите, некуда. Да и встреча вот, хотел только познакомиться, взглянуть Соколов был почти одного роста со мной. Вблизи было особенно заметно, что взгляд у него отнюдь не мягкий, в отличие от голоса. И смотрел он прямо в глаза.
Позвольте выразить восхищение. Вы настоящий виртуоз. Я непринужденно улыбнулась. Я получила незабываемое удовольствие от концерта. Очень рада, что Арцах Суренович привел меня послушать вас.
Зато улыбка у Соколова оказалась мягкая. Мягкая и понимающая, как у доброго дядюшки, заранее простившего все шалости малолетним племянникам.
В лице нас с Варданяном.
Позвольте вернуть вам комплимент, Евгения Максимовна, ответил Соколов. Первый раз вижу, чтобы стилеты так ловко спрятали в носках туфель и в поясе платья. Едва усмотрел.
Ого. Я лишь брови вскинула в изумлении. Меткий у вас взгляд.
Опыт, опыт Соколов потер ладони, переводя взгляд с меня на Варданяна и обратно. Однако час поздний, а задерживать вас было бы невежливо. Вот
Он протянул мне визитку очень дорогую на вид, цвета слоновой кости. Я достала из сумочки свою. Озаботилась когда-то сто лет назад для одного дела. Вот и пригодилась.
Арцах терпеливо пережидал эти игрища великосветской вежливости; я кожей чувствовала, насколько ему неуютно.
Вероятно, не только я.
Завтра в Тарасовском художественном музее открывается выставка под названием «Анонимный даритель», игнорируя Варданяна, произнес Артур Лаврентьевич. Как вы смотрите на то, чтобы встретиться завтра на открытии, в полдень? Скажем, у билетных касс? Чтобы я мог подробнее ввести вас в курс дела?
В полдень мне вполне удобно, заверила я.
Черт, придется встать пораньше; а я, типичная сова, не люблю этого.
Если возникнут осложнения или непредвиденные обстоятельства, я непременно уведомлю вас заранее, Евгения Максимовна. Соколов явно обрадовался моему согласию.
Но не раньше девяти тридцати, пожалуйста, с очаровательной улыбкой попросила я.
О, разумеется. И вы, в случае чего, обязательно предупредите, если не сможете.
Разумеется. В тон ему ответила я. От всех этих куртуазностей у меня заныла челюсть. Вот Арцах не утруждался
Да, чрезмерно благовоспитанные заказчики это мое отдельное проклятие. Особенно если у меня пока нет возможности сокращать их расшаркивания до состояния короткой деловой беседы.