Соколов только вздохнул, покачав головой, поправил очки.
Любопытный факт, по неизвестной причине не попавший ни в одну из статей Арцаха. Артур Соколов был вором, специализировался на предметах искусства это да. Но имел необычное предпочтение: грабил лишь частные коллекции. Особо любил предметы искусства, считавшиеся пропавшими. Либо такие, которые владельцы, приобретя, прятали подальше от глаз зрителей.
Арцах предполагал, что это от большого тщеславия: частные коллекции охраняются зверски тщательно.
Любопытный факт номер два: Соколов никогда не оставлял добычу себе. Отправлял в музеи разумеется, анонимно.
То есть как анонимно. Мастерски подделывал дарственную от имени ограбленного владельца. В результате, когда владелец заявлял права на свою собственность, разгоралась та еще бюрократическая волокита. Впрочем, некоторые жертвы ограблений молчали в платочек это в тех случаях, если предмет искусства был приобретен незаконно.
Этот второй факт в статьях тоже не был упомянут уже из-за вмешательства Антона Макова. Агенту, ведущему охоту на виртуозного вора, совершенно незачем, чтобы вора прославили как этакого Робин Гуда от мира искусства.
Искусство принадлежит народу, и все такое.
Знаете, а это довольно остроумно с вашей стороны, Артур Лаврентьевич, заметила я, когда мы поднимались на третий этаж, к длинной галерее.
Что именно? Он повернулся, заинтригованный.
Место встречи. Вы ведь тоже анонимный даритель, если меня правильно проинформировали.
Брови Соколова взметнулись в удивлении и вернулись на место. Он тихо и коротко рассмеялся.
Если информировал Арцах Суренович, то все верно. Славный парнишка
Да, только с отцом не повезло, добродушно, в тон Соколову, откликнулась я.
По лицу Артура Лаврентьевича скользнула тень, он на секунду нахмурился. Но только на секунду.
Мы остановились в начале галереи.
картина оказалась небольшой и довольно мрачной. Изображалась там склонившаяся над блюдом с водой женщина. Она пристально вглядывалась в поверхность воды. Напряженные руки со скрюченными пальцами лежали на столе, по обе стороны от блюда. На столе горела одинокая свеча, отчего тени за спиной женщины казались особенно угрожающими.
Я несколько секунд разглядывала картину, затем перевела взгляд на Артура Лаврентьевича. Тот уделил картине чуть больше времени.
Я выжидала.
Неизвестный художник, круг Репина, негромко произнес мой спутник, не поворачиваясь. Восьмидесятые годы девятнадцатого века. Картина попала в музей, не имея названия, в каталогах упоминается как «Гадалка».
Если меня память не подвела, вы хотели со мной поговорить относительно работы, напомнила я. Я должна узнать, для чего вам нужна охрана, и решить, возьмусь ли я вас охранять.
Взгляд у Соколова стал слегка укоризненный. Что, сел на любимую лошадку, да я перебила? Извини, мое время тоже не бесплатное.
Не меня, поправил он. Гадалку.
Картину? удивилась я.
О, нет-нет. Живую гадалку. Женщину. Мне показалось, или Соколов занервничал?
Ваша родственница?
Нет. Скорее мой близкий друг.
Так, давайте как можно подробнее, потребовала я. Если, конечно, вы заинтересованы в сотрудничестве.
Да, сейчас он определенно утратил спокойствие, как выражается моя тетушка.
Сдернул очки, протер их белоснежным носовым платком, водрузил обратно на нос.
Евгения Максимовна, вы слышали о Василисе Ефимовне Комаровой?
Теперь настал мой черед удивляться.
Глава 2
Удивляться было чему.
Я редко читаю газеты. Но Василису Ефимовну Комарову в последний год часто упоминали в СМИ, так что даже вечно занятая я что-то улавливала. Имя было на слуху.
Вроде бы эта женщина была тоже в возрасте, только под пятьдесят, а не за, как Соколов. И круг ее способностей выходил за пределы традиционного «позолоти ручку, раскину карты». Целительница, гадалка на всем, от кофейной гущи до песка с пляжа. И еще что-то вроде следопыта: поиск пропаж, от котят до брильянтов.
Словом, неплохо раскрученная персона, оказывавшая «магические» услуги всем, у кого были деньги на оплату этих услуг. Если судить по сплетням из желтых газет, круг клиентов у нее тоже был весьма разнообразный: от звезд шоу-бизнеса до разнокалиберных криминальных личностей.
Бесплатно эта «новая Ванга» тоже работала. Но в крупных масштабах: в телевизионных шоу. В основном дело происходило в больших залах или студиях, с непременным исцелением всего и вся в прямом эфире. Тетушка иногда посматривала эти шоу, сопровождая ехидными комментариями мол, не обошлось без подставных лиц.
Да, слышала, осторожно подтвердила я. Вроде бы она предсказывает будущее.
Был и второй повод для удивления, рутинно-неприятный. И я не замедлила о нем заявить:
И что же получается, Артур Лаврентьевич, вы тоже только посредник?
Длинновата дорожка выходила до непосредственного объекта охраны. Лишняя трата времени, причем без оплаты. А это я не люблю еще больше, чем недостаток сна. Если над вероятным охраняемым объектом так трясутся, что я должна переговорить с десятком человек, прежде чем меня представят лично на фиг надо!
Кажется, Соколов смутился. Или счел нужным показать, что он смущен.
Клиентом вы считаете того, кого охраняете, или того, кто оплачивает ваши вашу работу? замялся он.
Кто платит, тот и клиент. Если платите вы, то вы клиент, и я работаю на вас.
Прекрасно! Он с облегчением улыбнулся. В таком случае я ваш клиент. Охрану Василисы Ефимовны оплачиваю я.
Не торопитесь, мягко возразила я. Я еще не сказала «да». Для начала, я надеюсь, вы познакомите меня с госпожой Комаровой?
О, конечно, не прямо сейчас, но
А когда, Артур Лаврентьевич? Обычно мое собеседование это только одна встреча. В идеале сразу и с клиентом, и с объектом. Из уважения к нашему общему знакомому я согласилась на вторую. Похоже, намечается третья. Вы не усложняете?
Она придет. Соколов вновь говорил уверенно. Буквально через десять минут. Василиса Ефимовна не самый простой человек, и угодить ее запросам сложно. Не всякий телохранитель ей подойдет. Она составила список требований. Вы подходите почти идеально.
Ладно, допустим. Я поджала губы, показывая, что не одобряю сложившуюся ситуацию. Надеюсь, мне дадут поговорить с ней лично? Я должна знать, с кем, возможно, буду работать.
Мой клиент уловил только предпредпоследнее слово.
Возможно? умоляюще переспросил Соколов. Евгения Максимовна, это вопрос жизни и смерти!
Как обычно, кивнула я. Давайте по порядку, но сначала
Я огляделась вокруг и заглянула через перила галереи вниз, на второй этаж. На галерее никого, кроме нас с Соколовым, не было. Но на втором этаже было довольно людно, доносился шум голосов и звук щелчков фотокамер. Ладно, вроде можно говорить.
Вчера я имела сомнительное удовольствие познакомиться с неким Антоном Владиславовичем Маковым. Я смотрела Соколову в лицо оно прямо на глазах становилось более жестким, даже хищным. Худой такой, длинный, весь в веснушках. Работает на одну влиятельную организацию и, как я убедилась, тот еще мастер маскировки. Вчера подарил вам цветы в корзине. Вроде имеет на вас во-о-о-от такой зуб.
О, Евгения Максимовна, это не ваша проблема. Совсем не ваша. Не извольте беспокоиться. С таким лицом, как сейчас у Соколова, один из моих коллег по «Сигме» вынужденно застрелил на задании напавшего на него пленного террориста.
Я убедилась, что он весьма пронырлив. Вы уверены, что он, скажем, не подслушивает прямо сейчас?
Соколов вместо ответа наклонился через перила галереи и громко хлопнул в ладони два раза подряд. Эхо усилило звук хлопка.
Посетители на втором этаже под галереей почти одновременно подняли головы, уставившись на нас, и помахали руками. Затем показали большие пальцы все, мол, в порядке. И вернулись к своим занятиям.