И она тоже ни разу не выходила за ворота, ответил он. Сегодня отец позволил мне ускользнуть, но если бы он узнал об этом, то был бы не в восторге. По его прихоти мы вынуждены общаться исключительно друг с другом. По крайней мере, многие назвали бы это именно прихотью; что же до меня, то я склонен считать, что у отца есть веские основания поступать таким образом, хотя, возможно, он несколько перегибает палку.
Вам, должно быть, очень одиноко здесь, при таких-то обстоятельствах, заметил я. Не могли бы вы ускользать из дому время от времени, чтобы покурить со мной? Видите вон тот дом? Это Брэнксом.
Вы и в самом деле очень добры, сверкнув глазами, отвечал он. Я был бы чертовски рад удрать еще разок. Если не считать нашего старого кучера Израэля Стейкса, да еще садовника, в поместье нет никого, с кем я мог бы поговорить.
А ваша сестра для нее это всё, должно быть, еще более тягостно, сказал я, в глубине души полагая, что мой новый знакомый слишком много внимания уделяет своим собственным потребностям, забывая о товарищах по несчастью.
Да; бедняжка Габриела тяготится этим, вне всякого сомнения, небрежно обронил он, но она женщина; для молодого человека моих лет куда как более неестественно пребывать взаперти. Взгляните же на меня! В марте мне исполнится двадцать три, но мне ни разу не приходилось посещать университет, да и в школе я не учился, если уж на то пошло. Я полный невежда, ничем не лучше одного из здешних мужланов. Вам это, без сомнения, покажется странным, но тем не менее это так. Ну как, не считаете ли вы, что я достоин лучшей участи?
Мордаунт замолк и обратил ко мне лицо, протянув вперед ладонь в ожидании ответа.
Когда я взглянул на его лицо, озаренное яркими лучами солнца, он показался мне похожим на странную птицу, которую долгое время держали в клетке. Высокий и мускулистый, с энергичным смуглым лицом и резкими, тонкими чертами, он будто бы сошел с одного из полотен Мурильо9 или Веласкеса10. В четкой линии его твердого рта и широких бровей, в самой позе его подвижной, крепко сколоченной фигуры, во всём чувствовалась скрытая, дремлющая энергия и жизненная сила.
Часть наших знаний мы черпаем из книг, а часть из жизненного опыта, назидательно произнес я. И чем меньше мы черпаем из одного источника, тем больше, вероятно, нам приходится прикладываться к другому. Я ни за что не поверю, что вы провели всю свою жизнь в безделье и праздности.
Праздность! вскричал он. Праздность! Взгляните-ка вот на это! он сорвал с голову шляпу, и я увидел, что его черные волосы в изобилии покрыты проблесками седины. Как по-вашему, может ли подобное быть плодом праздности? с горьким смехом вопросил он.
Вы, должно быть, испытали какой-то страшный удар, проговорил я, потрясенный увиденным, или перенесли в юности какую-то ужасную болезнь. Или, возможно, причина кроется в постоянной, изнуряющей душу тревоге. Мне приходилось встречать людей столь же молодых, как и вы, чьи волосы были седыми.
Бедолаги! пробормотал он. Мне жаль их.
Если вы собираетесь время от времени ускользать из дому и наведываться в Брэнксом, то, возможно, вы могли бы приводить с собой и мисс Хэзерстоун, сказал я. Знаю, что отец и сестра будут рады повидаться с ней, а ей перемена обстановки, пусть даже на час-другой, пойдет только на пользу.
Удрать вдвоем это будет несколько более затруднительно, отвечал он. Однако я приведу сестру с собой, если мне представится такая возможность. Такое вполне возможно устроить в те дни, когда старик предается сиесте.
Мы достигли того места, где от главной дороги ответвляется извилистая тропинка, ведущая к поместью лэрда, и здесь мой спутник остановился.
Мне пора возвращаться, произнес он отрывисто, иначе меня потеряют. Это так любезно с вашей стороны, Уэст, что вы проявили к нам интерес. Я вам весьма признателен, а уж как будет благодарна Габриела, когда узнает о вашем любезном приглашении! Если принять во внимание тот дьявольский плакат, что повесил мой отец, то вы поистине отплатили нам добром за зло.
Он пожал мне руку и зашагал прочь, но вскоре вновь припустил следом за мной, призывая меня остановиться.
Мне просто подумалось, сказал он, что обитатели Клумбер-холла должны были показаться вам величайшей загадкой. Рискну предположить, вы считаете, что Клумбер-холл превратился в некое подобие психиатрической лечебницы, и я вас за это не порицаю. Если вас заинтриговало всё происходящее, не удовлетворить ваше любопытство было бы как-то не по-дружески с моей стороны, но я обещал отцу хранить молчание. К тому же, даже если бы я и рассказал вам всё, что знаю, вы бы знали не намного больше, чем теперь. Я прошу вас поверить мне на слово, что мой отец находится в здравом уме, так же, как вы или я, и что у него имеются веские причины вести тот образ жизни, который он ведет. Могу еще прибавить, что его жажда уединения отнюдь не вызвана какими-то недостойными, позорящими его имя мотивами, но продиктована вполне естественным инстинктом самосохранения.
Значит, он находится в опасности? воскликнул я.
Да; в постоянной опасности.
Но почему же он не обратится в городской магистрат за защитой? спросил я. Если ваш отец кого-то боится, пусть только назовет его имя, и этого человека призовут к порядку.
Дорогой мой Уэст, проговорил юный Хэзерстоун, опасность, угрожающую моему отцу, невозможно предотвратить никаким человеческим вмешательством. И тем не менее опасность вполне реальна и, возможно, очень близка.
Уж не хотите ли вы убедить меня в том, что это нечто сверхъестественное? недоверчиво произнес я.
Ну, это едва ли, с некоторым колебанием отвечал мой собеседник. Однако я и так уже сказал больше, чем намеревался, продолжал он. Впрочем, я знаю, что вы не станете злоупотреблять моим доверием. До свидания!
Он развернулся и быстро зашагал прочь, и уже очень скоро оказался вне пределов видимости, скрывшись за поворотом деревенской дороги.
Опасность, близкая и реальная, предотвратить которую было не в силах человеческих, но всё же отнюдь не сверхъестественная да, это и впрямь была загадка!
Я склонен был считать обитателей Клумбер-холла довольно эксцентричными людьми, но после рассказа юного Мордаунта я уже не сомневался, что за всеми их странными поступками кроется нечто весьма темное и зловещее. Чем больше я размышлял над этой тайной, тем более непостижимой она мне казалась, так что все мои размышления ни к чему не привели.
Одинокий, отгороженный от мира Клумбер-холл, и странная, неумолимо надвигающаяся катастрофа, которая нависла над его обитателями, всецело завладели моим воображением. В тот день я просидел уныло у огня до самой поздней ночи, размышляя над услышанным и прокручивая в памяти различные происшествия и эпизоды, которые могли подкинуть мне ключ к разгадке этой зловещей тайны.
Глава 5
О том, как тень таинственного проклятья, тяготеющего над Клумбер-холлом, омрачила жизнь четверых людей
Надеюсь, что мои читатели не сочтут меня не в меру любопытным и склонным совать нос в чужие дела, если я скажу, что по мере того, как проходили дни, превращаясь в недели, генерал Хэзерстоун и окружающая его тайна всё более приковывали к себе мое внимание и мысли.
Тщетно я пытался направить свою умственную энергию в другое русло, берясь за тяжелую работу и стараясь уделять больше внимания делам лэрда. Что бы я ни делал, где бы ни находился, на воде ли, на суше ли, я неизменно принимался ломать голову над этой загадкой. Занятие это всецело поглощало меня, так что я бывал вынужден признать тщетность своих попыток переключиться на что-либо другое, во всяком случае, до тех пор, пока я не найду более или менее удовлетворительного объяснения происходящему в Клумбер-холле.